Глава 48 Костя — Он пишет совсем слабо, все кто читал, все в ужасе, — пыхтит Алекс, сидя в огромном желтом кресле у себя дома и обсуждая новую книгу одного очень популярного автора. — Там что-то про лес и снеговика. Имя писателя он не запомнил. Сомневаюсь, что он читал эту книгу. Больше выпендривается перед телочками. — Автор без стиля — грустное зрелище, — пожимает плечами Алекс. На подлокотнике его кресла сидит новая бухгалтерша «Желтых слив». Молоденькая и яркая, она перебирает волосы на его затылке, заглядывает ему в рот и очень внимательно слушает. Забавное зрелище. Раньше я не замечал, какими недалекими бывают девушки в нашей компании. На ней короткое красное платье и вызывающие колготки в сетку. За квадратным журнальным столиком расположились еще две симпатичные девчонки, новые журналистки, они тоже явно очень старательно подготовились к вечеринке — выглядят ярко и эффектно. На принесенном из кухни табурете, слегка нагнувшись вперед, расположился Миша, копирайтер. Он в «сливах» совсем недавно, но уже влился в нашу банду, у них с Алексом много общего. Любят, когда каждый день словно праздник. В квартире Алекса играет приятная музыка. Немного душновато, но окна открыты настежь, несмотря на холодную погоду. Столик заставлен тарелками с бутербродами и всевозможными закусками на шпажках. То и дело раздается коллективное ржание. Я стою в проеме двери на балкон. Скрестив руки на груди, я смотрю на все это, как бы со стороны. Несколько раз попытался безболезненно вернуться к своей старой жизни. Пришёл на эту тусовку и первые пятнадцать минут активно участвовал в разговорах, помогал дамам наполнять бокалы, и даже толкнул тост о важности нашей газетенки в мировой прессе. А затем я скис. Сдулся, как затасканный малышом воздушный шарик. Безжизненная, сжеванная цветная резинка на веревочке — вот, во что я превратился. Я правда пытаюсь жить по-прежнему, но не фига не выходит. Мне с ними скучно, а когда мне скучно, я перестаю быть креативным. К тому же, с тех пор как одна слишком умная официантка сказала мне «нет», меня ничто не радует. Вот вообще ничто. Я стою, втягивая прохладный вечерний воздух, и размышляю насколько прилично будет свалить прямо сейчас. — Алекс, я домой пойду, — подхожу к столу и хлопаю приятеля по плечу, забирая свою куртку. — Может останешься, девочки — огонь, — шепчет он, подмигивая. — Та, что слева, на тебя прям облизывается. Глаза Алекса горят таким восторгом, что мне хочется зевнуть ему в лицо. — Голова чет болит, — сдерживаюсь и отвечаю я, — пока, в общем. Алекс долго и непонимающе на меня смотрит, в его взгляде прям читается: «Да задолбал ты сопли разводить, слизняк конченный». Но говорить что-то едкое, он не решается. Я ведь по-прежнему его босс. Слишком много было сказано в нашу предыдущую ссору. Он предусмотрительно сдерживается. И я благодарен ему за это. Не хочется начинать все сначала. — Ты с бухгалтершей поаккуратнее, — толкаю его плечом в коридоре, — я видел, как ее муж с работы забирал. Девица занятая, может у нее и дети есть. — Ой, Костя, помолчи, пожалуйста, не начинай мне мозги лечить. Одному тебе в любовь играть можно? А вдруг у нас с ней все серьезно? — Я ее глаза видел, — поднимаю руку и тычу двум пальцами ему в лицо. — И я их видел, Кость, — смеется. — Только ты читать в них так и не научился, — качаю головой. — И что же ты там прочел? — кривится в усмешке. — Да обычная она шмара, Алекс. Друг поджимает губы, злится, наверное, снова хочется высказаться, но сдерживается, топчется на месте, и, злобно зыркнув, возвращается в квартиру, предварительно громко хлопнув дверью. М-да, выпадаю я из компании, совсем выпадаю. Мне почему-то смешно и, улыбнувшись, я спускаюсь по лестнице. Раньше таких вечеринок было много. Мне казалось скучным проводить вечера дома. Я любил шумные компании и женщин тоже любил. Теперь все женщины слились для меня в кучу, превратившись в одно сисько-ногасто-попное пятно. Наверное, со временем это пройдет. И все будет как прежде. Но пока… пока дома меня ждёт красотка, которую давно пора выгулять. С недавних пор я завел настоящую сибирскую хаски. Она еще щенок, но уже такая крупная, что легко может сбить с ног. Она не любит, когда я задерживаюсь допоздна. По дороге домой нужно обязательно забежать в ночной магазин, потому что Аделина ест только ягненка с рисом. Смеюсь про себя, так и тянет меня на трудных женщин. За спиной слышу шаги, останавливаюсь на междуэтажной площадке. Меня догоняет та самая, которая «облизывается». — Может, всё же останешься? — водит пальчиком по краю своего декольте, несколько раз облизывает губы, привлекая к ним внимание. Мы даже не разговаривали, а она уже глаз на меня положила. Видимо мордаха понравилась, не знает обо мне ничего толком, но готова отдаться за смазливую рожу. Скучно... Местами даже противно. — Извини, у меня другие планы. Не оборачиваясь, спускаюсь на этаж ниже, затем толкаю дверь на выход. На улице метет. Аделина лапы отморозит. Но гулять ей полезно. Добравшись до дома, вставляю ключ в замочную скважину и уже через дверь слышу приветственный лай. Как только я появляюсь на пороге, Аделина начинает кружиться, вилять хвостом и прыгать на месте. Опускаюсь на колени и чешу ее за ухом. — К бабушке пойдем? Она любит, когда ты ей руки лижешь, псина. Соскучилась? Собака приветственно лает, а я раздеваюсь, кормлю. Потом вместе мы отправляемся гулять, уходим ближе к скверу и я спускаю ее с поводка. Наблюдаю за тем, как она резвиться и невольно улыбаюсь. Ей так весело, что язык не умещается во рту. Чувствую, что кто-то приближается. — Привет, — слышу я тихий голос за спиной и оборачиваюсь. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Глава 49 Марина Никогда раньше не понимала девчонок, которые, рыдая в подушку, кричат: «Я жить без него не могу!». Ну как же ты не можешь жить без него, без человека, с которым полгода назад даже не была знакома? Это же глупость какая-то. Быть такого не может. Не рационально, не логично и тупо. Ведь жила же ты как-то до этого. И ела, и пила, и в парке гуляла, и дни рождения справляла и даже смеялась над чужими шутками. Сейчас то что изменилось? Да только изменилось и очень сильно. Жизнь словно на паузу поставили. И я, действительно не могу без него, потому что только с ним я живая. Думаю о нем, и сердце на разрыв пашет. Казалось бы, чего проще? Оттолкни, забудь, вытрави к черту из-под кожи и живи себе счастливо и спокойно. Найди хорошего мальчика, который никогда не предаст, не посмеет изменить и словно захмелевший, будет твердить, что ты у него первая и единственная, что ты у него самая-самая лучшая. Только не любовь это будет, а суррогат, заменитель сахара, который даже пробовать противно. Любовь уже нашла тебя, приклеила бирку, и довольная свалила восвояси, вербовать других дурочек. И каждый предыдущий день похож на сегодняшний. Вечером я кутаюсь в одеяло, обнимаю подушку и, закусив губу, засыпаю, пытаясь, как можно быстрее прогнать воспоминания об Озерском. Но даже во снах меня терзают мысли о нем. Просыпаюсь, утопая в болючей жалости, припоминаю самой себе, как говорила: «Пусть будет только один раз, главное с любимым». «Лучше отдаться любимому, даже если вы не будете вместе». «Я не буду ни о чем жалеть». Нет, конечно, я не жалею, я просто дико скучаю. Ползу на кухню, по дороге стягивая пижаму. Мама как всегда думает совсем не то, что должна: — Надо заканчивать ночами сидеть за компьютером, учеба и подработка — это хорошо, но на тебе лица нет и похудела сильно. Я ей не возражаю, сил нет. Услышав ее причитания, решаю в кухне не задерживаться и ползу в ванную. Там в отражении зеркала я вижу землистого цвета лицо, отдаленно напоминающее мое собственное. Плюю на него и включаю душ. Мощные горячие струи расслабляют тело и немного смывают все те сны, что мучили меня сегодня ночью. Но кожа быстро привыкает и на смену снам приходят воспоминания. — Я не могу больше, я не могу, — сжимаю я свои колени, спускаясь на дно широкой акриловой ванной. Сама же сказала «нет», в чем проблема? Как можно физически страдать от того, что нет кого-то рядом? Закрываю глаза, крепко зажмурившись. *** — Данный список ориентировочный, вы можете предложить любую интересную вам тему в рамках экономики природопользования, — звучит из уст преподавателя. А я вздрагиваю, потому что совсем не помню, как оказалась в аудитории. Преподаватель машет методичкой, студенты старательно записывают, а я правда не помню, как добралась до универа. Так продолжается уже довольно долго. Дни я не считаю… Нет, вру конечно, так продолжается уже двести шестьдесят четыре часа или пятнадцать тысяч восемьсот сорок минут. Иногда я прогуливаю пары, чего раньше никогда не делала. Забываю выполнять задания и смотрю по часу в потолок. Вот только уроки жизни прогулять невозможно, именно поэтому я страдаю. Переживаю от того, что не могу просто поболтать с ним, услышать очередную историю о том, что конкретно он сейчас раскручивает по работе. Хотела бы забыть Костю, но не получается. Сама оттолкнула, и вроде бы все верно, поступила правильно, так будет безопаснее, но жить как раньше не выходит. Мне бы только взглянуть на него одним глазком… Сначала я узнала, где находится редакция «Желтых слив». Это оказалось довольно просто, информация об этом есть в интернете. А теперь выглядываю из-за дерева, будто какая-то сумасшедшая. Я просто хочу увидеть его в обществе других женщин и успокоиться, уговариваю саму себя. Так меня отпустит. Разлюблю и дело с концом. Теоретически все правильно. Это обязательно должно сработать. И надев серую куртку с капюшоном и невзрачные спортивные штаны, хожу за ним, держась вдалеке. Через большие витражные окна ресторана я вижу, как Озерский ужинает в небольшой компании друзей. К нему по-прежнему липнут женщины, но он необычно спокоен. Я знаю, как именно он смотрит на девушек, когда нацелен затащить их в постель. Костя встает из-за стола раньше всех, пожимает руки мужчинам, кивает женщинам и уходит. Шмыгая носом, я снова сливаюсь со стволом дерева. Теперь я знаю, где он живёт. Иногда Озерский ходит домой пешком. Он завел собаку, красивую такую, пушистую. Мне нравится смотреть, как они играют, как он ласкает ее за ухом, как тренирует и смотрит на нее с нескрываемой любовью. Раньше он тенью скользил за мной, теперь я хожу за ним. Зачем? Я хочу разочароваться. Или просто хочу его видеть, ведь я всего лишь живая. Сегодня он пошел к кому-то в гости. Обычная пятиэтажка с металлической дверью и кодовым замком. С ними женщины, они очень яркие и красивые, их много. На всех хватит. Я дрожу от холода и снова жду. Сейчас это случится. Он поведет кого-то к себе домой, снова откроет свою коллекцию. Но к моему удивлению Костя покидает праздник довольно быстро, уходит один... Я наверное с ума сошла, а может просто влюблена слишком сильно. Но в сердце разливается тепло, от того, что сегодня он не пошел домой к одной из «этих». Вместо этого он выгуливает собаку. Он снова играет с ней. А я улыбаюсь, меня умиляет эта картина. Я просто подойду и спрошу, как у него дела. Я так соскучилась по его голосу. В этом ведь нет ничего ужасного. — Привет, — выходит глуше, чем я планировала. Костя меня узнает еще до того, как оборачивается, я это чувствую. — Привет, официанточка, — пауза, во время которой он меня осматривает, будто не может наглядеться. — Я как раньше хотел. Смотрит сияющими глазами, а у меня внутри будто сердце увеличивается размера на три. Он улыбается, глубже запихивая подбородок в ворот куртки. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Чтобы отряхнулся и пошел. И чтобы здесь снова пусто, — тычет себе в грудь. — А то там ноет постоянно, работать невозможно. — Может тебе таблеточки какие попить или курс уколов проколоть? — улыбаюсь я, а в глазах слезы крутятся.