Она встала на четвереньки, путаясь в подоле, кое-как поднялась и замерла, открыв рот: леди Кэтрин в непроницаемо-чёрных очках, выскочила из-за стола, сделав движение рукой – такое, будто ловила кого. – Отдай, паршивка! – воскликнула она, бегая по библиотеке за кем-то невидимым. – Чудные они здесь, эти островитяне, – хмыкнула Чероки. Приблизившись к баронессе, горничная обхватила её большими, сильными руками, и, оторвав от пола, встряхнула. – Ну, уймись, уймись! От рывка с лица хозяйки поместья свалились очки. Пронзительно закричав, Кэтрин потеряла сознание. Опустив безвольное тело на ковёр, горничная метнулась в коридор и, выскочив, едва не свалила с ног буфетчицу. – Мисс Кэтрин в обмороке! – воскликнула она. – Предопилась до чёртиков! Вот ведь говорила ты мне, а я, как дурак, не верить! *** « Стробоскоп Панова оказался очень интересной машиной. Если бы не сведения из архивов Большого Мозга, мне вряд ли удалось бы научиться управлять им. А выявлять наиболее реализуемые возможности? А прогнозировать их развитие? А обрести способность выделить верную линию? Первоначально всё было очень трудно. Затем я обнаружил ещё одно кардинальное свойство стробоскопа: возможность влиять на развитие событий, самому выстраивать нужную линию событий и реализовывать в нашей реальности… и это основное качество стробоскопа! Но неподготовленный человек может сойти с ума, он заблудится в лабиринте отражений. Поэтому я разделил стробоскоп на две части: сам прибор вмонтировал в стены, электрическая система освещения – предмет моей личной гордости – в то же время часть стробоскопической установки; система вентиляции и кондиционирования – это тоже один из важных сегментов; фактически получилось, что стробоскоп везде – и в то же время нигде. Разрушь хотя бы один из элементов, и всё – не работает вся система; но увидеть отражения можно лишь найдя ключ. А дальше… боюсь без подсказки Большого Мозга вряд ли кто-нибудь справится с его великими возможностями». *** Кэтрин с трудом открыла глаза. Кто-то поднёс ей воды. Девушка немного отхлебнула, но разглядеть, кто находится рядом, не смогла. – Господи, такая молодая, неужели умрёт?.. – Вы плохо знаете нашу леди Кэтрин, – миссис Перкинс подтянула одеяло, налила в стакан свежей воды, добавила лекарство. – Она скроена из крепкого материала. Девочка просто загнала себя с этими тетрадями. Всё пыталась понять, почему гениальный дед лишил её наследства. Уж поверьте, я работаю в этом доме с самого момента рождения мисс Кэтрин, и скажу вам ответственно: кто ж их поймёт, гениев-то? А покойный лорд Чемберс, скажу вам, знал всё. И науку, и технику, и всё остальное. Он даже врачам давал советы, – экономка считала врачей самыми образованными представителями рода людского. – Когда заболел мой муж, все уже думали, что умрёт. А покойный сэр Чемберс вылечил его. Да-да, самолично сделал лекарства, и вот мой старик уже двадцать пять лет живёт. – Что вы говорите?! – охнула сиделка. – То и говорю, что было на самом деле. Ещё в молодости вдовой стала бы. А так живём и радуемся. Только детей нам Бог не дал. Но сэр Айвен сразу сказал, что жить будет, а ребёнка нам родить не суждено. Да я и не расстроилась, у меня вот мисс Кэти была, я её как родную люблю. Она оклемается. – Слуги рассказывали, что молодая хозяйка даже на кладбище ни разу после похорон не была. Как можно, ведь барон заменил ей погибших родителей! – А вы не судите девочку, она слишком сильно переживает. Может, её горе так велико, что она просто не может выплеснуть его наружу, и оно разрывает малышке сердце. Вот придёт в себя, потом будет ходить притихшая, но это состояние у неё быстро проходит. А потом начнёт ругаться, даст нагоняя прислуге, проверит конюшни и оранжереи. И дочитает этот несчастный дневник. А потом уж помирится с сэром Айвеном… – Покойным, – поправила сиделка. – Да, покойным сэром Айвеном. В душе помирится, сходит на кладбище, может, поплачет. Но она такая – ей всё понять надо. Понять, почему он лишил её наследства? За что? Я бы, уж будь он сейчас здесь, задала бы старому негоднику! Так обидеть девочку… Раздался глухой звук, похожий на стариковский смешок. Женщины вздрогнули. Сиделка перекрестилась, она слишком часто сталкивалась со смертью, чтобы игнорировать странности. – Смотри-ка, дверь на балкон открылась, – пробормотала экономка, – надо прикрыть. *** Из дневника Айвена Джошуа Чемберса: «Я был бы нечестен, если бы не рассказал о поисках Джипси здесь, в нашем мире. Ничего. Никаких следов. Не нашёл ни одного упоминания так же о Соле и обо всём семействе Вильгауптов. То есть семейство существует, в Вестфалии это довольно разветвленный род, но ни малейших признаков гениальности, обычные бюргеры. Тогда я прибегнул к своим способностям и обследовал множество сопряжений. Но и там я не нашёл ни Джипси, ни Сола, ни себя. Позднее, когда стробоскоп Панова был готов, и я научился им пользоваться, применять его для исследования всё более «далёких» отражений нашего мира, то обнаружил, что моя дорогая Кэти в каждом из сопряжений играет одну и ту же роль. Не самую хорошую, и уж отнюдь не самую лёгкую. Ещё везде в том или ином обличье был Менгэ. Он и у нас есть, правда, зовут его немного по-другому. Сожалею, что разница в возрасте не дала мне серьёзно присмотреть за этим ублюдком. Но утешаю себя тем, что сделал всё для того, чтобы он не поднялся выше уровня санитара в морге. Ещё везде ключевая фигура Джейкоб Браун – неизменно начинавший на кухне и достигавший к зрелому возрасту больших или меньших успехов. Отмечу, что всегда успехи отражений моего тестя так или иначе связывались с новыми технологиями. Так же нигде не нашёл старика Айвена, дедушку Джипси. Я стал рыться в подаренной мне памяти Большого Мозга, и обнаружил, что была целая группа, которую вёл сначала Сол, а потом плотно занималась Джипси. Основной темой группы была работа с архивами сопряжённых миров и поиск точек разветвления, и, исходя из этого обнаружение влияния на судьбу исходных, или, как они говорили, реперных личностей. Ещё в Институте их называли опорными. Джипси и её группа разрабатывали теорию, что эти личности являются опорными, и что их судьба влияет на путь, которым пойдёт развитие того или иного мира. Кстати, Вадим Панов выступил яростным критиком самой концепции реперных личностей, он написал несколько язвительных статей, снабжённых, впрочем, безукоризненным математическим аппаратом, который в пух и прах разбивал, как он сам выражался «теорию малого народа». Моих знаний математики недостаточно, но мне кажется, что в системе доказательств Панова есть небольшие натяжки. Эдакие маленькие логические скачки, и если покопаться человеку с большими математическими способностями, чем у меня, то можно придти к выводам прямо противоположным»… *** – Мэм…Молодая мисс… Молодая хозяйка…. Черт бы побрал этот янки-выговор! Кэти оторвала голову от пожелтевших листов дневника и уставилась на беженку из Нью-Йорка. – Так это там которые из похоронного бюро. Пришли, спрашивают об оплате за памятник старому барону. Гонять их отсюда? – Милейшая сколько раз я просила вас не коверкать английский язык? Вы посещаете курсы? Если мне не изменяет память, я распорядилась выделить средства на ваше «отёсывание», если можно так выразится. – Я учусь .. Я посещаю…Но трудно дается этот ваш имперский произношений. И вообще, чего меня дёргать за язык. Я вообще индианка, вы же, мисс молодая хозяйка, не можете говорить со мной на чероки? – Погоди, я думала, что Чероки – это твоё имя? – Удивилась Кэтрин. – Моё настоящее имя знают только духи и мои настоящие родители. Для остальных другое имя. Я сказала его начальнику-экономке, а она не поверила. Меня зовут Тонконогая Стройная Олениха, – произнесла она так серьёзно, что баронесса невольно расхохоталась, взглянув на необъятную талию и богатырские плечи горничной. Та, видимо, поняла, чем вызван смех, потому что сочла нужным пояснить: – Такая я большая потому и есть, что отец мой был бледнолицый из Сибирии! Ну что, гонять наглых без денег отсюда? – Нет, нет, – сквозь смех, едва выговорила Кэти, – пригласи этих …гробовщиков… – Скульпторов, они пять раз мне сказали, что скульпторы, мэм, когда я назвать их могильщики. – Хорошо, скульпторов. Зови. В библиотеку вошли двое молодых людей в заляпанных краской блузах. – Баронесса, мы установили памятник на кладбище. Согласно, последней воли усопшего. – Простите, джентльмены, не припомню, чтобы заказывала памятник на могилу деда. Видимо, это прошло мимо моего внимания? – Так это было в завещании. И королевский нотариус, достопочтенный Айзек Томпсон, передал нам пакет с эскизами и фотографией покойного. А мы уж в меру своего таланта… – молодой скульптор не выдержал и улыбнулся. Улыбка вышла смущенная и чуть лукавая. – Позвольте проводить вас баронесса и… – он покрутил в руках берет, но, взглянув на леди Кэтрин, не стал продолжать фразу. – Я думаю, вам понравится. Изволите посмотреть? Кэтрин бросила взгляд в зеркало. С отвращением скорчила гримасу, увидев в отражении бледное лицо и чёрные круги под глазами. – С вашего позволения, я приведу себя в порядок. Мисс… так всё как тебя зовут? Мисс Стройная Олениха… – она снова прыснула. – Чероки, мэм. Миссис начальник-экономка зовёт меня Черри, мне нравиться. – Хорошо, пусть будет Черри. Проводи джентльменов в гостиную, там Летти угостит их чем-нибудь. В спальне она долго смотрела в зеркало, и лишь затем стала одеваться. Хотела надеть любимые домашние брюки, но вовремя вспомнила про траур. – Господи уже три месяца как дедушки нет! Как летит время… Внезапная боль утраты скрутила душу: – Ну почему?.. Почему так внезапно?.. Переодевшись, Кэтрин поправила строгую шляпку с вуалью, с отвращением натянула длинные, до локтей, перчатки и, придерживая подол чёрного платья, вышла из гардеробной. В холле миссис Перкинс отчитывала нового дворецкого: – Баронесса не должна давать тебе распоряжений, Джон. То, что хозяйка собирается, для уже тебя приказ – паромобиль должен тут же стоять у парадного входа! – Но, миссис Перкинс… – Никаких «но»! – Так я и пытаюсь вам сказать, что леди Кэтрин ещё с утра распорядилась подать паромобиль, но никуда не поехала. Я велел, чтобы водитель до вечера не смел двигаться с места, и не покидал кабину. – Да? А что ты молчишь, я тут зря распекаю тебя, трачу силы?! – экономка недовольно поджала губы. – А вот и баронесса! – она поспешила навстречу хозяйке, а дворецкий, тихо проворчав: «И угодило же меня попасть в это женское царство», решил за лучшее удалиться с глаз. Старое роузвудское кладбище… У надгробий застыли в вечном карауле тёмные туи, вдоль дорожек черными свечами выстроились кипарисы. Место упокоения почётных граждан Роузвуда направо от входа. – Прошу баронесса. Вот он. Кэти показалось, что её хватит удар: на знакомой скамейке, той самой «Скамейке Полли», будто живой, опираясь одной рукой на трость, сидел Айвен Джошуа Чемберс. Цилиндр сдвинут на затылок, летнее пальто распахнуто, виден безукоризненный фрак и галстук. Сам джентльмен, повернувшись вполоборота, другой рукой словно собирался щелчком сбросить надоедливое насекомое. Вот и насекомое – на левом плече примостилась приличных размеров гусеница. А ноги… Боже, во что обуты его ноги? Да это же сандалии с тесёмками вокруг голени! Сандалии с крылышками! О Боже, на голых ногах – нижнюю часть туловища прикрывает шотландский килт. А вот и черепаха! Рядом, на скамье. Будто только что пыталась залезть человеку на колено, и опрокинулась навзничь. Но, беспомощно суча лапками, она вытянула морщинистую шею и глядит влюбленными глазами на усмехающегося борона Чемберса. Неизвестно какими ухищрениями скульптор передал лёгкое насмешливое веселье, исходящее от её деда, но у него это получилось. – Более… – растерянно протянула Кэти, – более чем оригинально. – Миледи недовольна работой? – старший скульптор поднял вверх брови. – «Юджин Симмонс, лауреат премии Британской империи, молодой, но очень известный скульптор – внезапно вспомнила она.– Так вот кого нанял дедушка для завершения своей последней сказки – грустной сказки про Весёлую рощу…», но вслух сказала: – Что вы, что вы. Но это так неожиданно и сэр Айвен как живой. Вы знали его лично? – Не только знал, но и многим ему обязан. Благодаря его стипендиям я выучился, повидал мир и стал тем, кем стал. Кстати, обратите внимание на набалдажник трости – согласно его распоряжению, он сделан в форме гранённого кристалла. Ювелиры долго бились над огранкой, придавая минералу форму георгина. Потом их работу поместили в стеклянную сферу. Собственно, Она и есть элемент трости. Кторый скрыт под рукой. Жаль. Я не могу вам показать этого. Но пока я не соединил элементы памятника, рукоять просто уникально преломляла свет – но только при определённом освещении.