– Когда я вернусь, всё должно быть готово! – сказал он, глядя в слезящиеся глаза почти что отца. – К свадьбе? – растроганно дребезжа голосом спросил губернатор. – И к ней тоже! – ответил Алёша, вскочил в седло и пустился путь. Колёса засвистели, обдавая старика дождём гравия, и машина, в одну секунду растворилась в рассветной мгле. Не бывает глупых губернаторов. Есть среди них только слишком доверчивые и падкие на щедрые посулы. Таких среди них полно. Разумеется, старик больше никогда не увидит несостоявшегося зятя, а следующие несколько месяцев, будут самыми неприятными в его жизни. И не только в его. Алёша за пару месяцев обчистил карманы всей городской знати и опустошил городскую казну. В тот день, когда афера вскрылась, в приёмной у губернатора было полно народу. И народ то какой, что ни плюнь важная птица. Каждый был на взводе, каждый (даже тот, кто был с виду само спокойствие), ругался трёхэтажным матом и требовал у секретарши устроить ему аудиенцию. А губернатор, дав распоряжение «Никого не пускать», пил горькую и занюхивал рукавом, каждый раз приговаривая «Вот же с-сука!». 4 Но что нам до несчастного губернатора и его свиты? Нас больше интересует, куда подевался Алёша, или Иван, или как его там. Ну да…теперь его звали Николай Фельдман. Он появился в другом городишке, снова окутанный аурой таинственности. В новом городе всё пошло по старому сценарию. Алёша быстро проложил путь от постели до правого уха губернатора. Дальше всё по схеме: гербовое письмо, инвестиционный план, откат наличными. И снова проседающий на заднем мосту внедорожник унёс Алёшу в неизвестность оставив машущей ему платочком, губернаторской свите, лишь облако пыли. После третьего города Алёша заскучал. Уж слишком всё было просто и предсказуемо. Деньги? А что деньги. Солить их что ли? Алёшей двигала не только страсть наживы и с этой ступени пирамиды он уже давно перешёл на другой уровень. Ему хотелось чего-то большего. А что может быть больше денег? Ну конечно же слава и власть. А где всё это находится? Ну да! Именно в этот город и поехал новоиспечённый олигарх. Отличительной особенностью совершенного интеллекта является то, что он быстро достигает любой поставленной цели, двигаясь к ней наикратчайшим путём. Это и отличает серую жизнь робота (пусть он и в «кузове» человека) от нашей яркой и непредсказуемой. Согласитесь это же прекрасно двигаться к цели непонятными, витиеватыми путями, постоянно наступать на одни и те же грабли, болтаться на месте, утопая в болоте пьянок и беспорядочных связей. Ещё интересней вообще не иметь цели. Точнее, чтобы цель эта каждый день была новой. Разве это не прекрасно сегодня идти на юг, а завтра бежать на север? Разве не в этом состоит свобода? Алёша пошёл путём, который в наше время может мгновенно доставить человека к славе, или преподнести славу этому человеку. Если бы история происходила в девяностые, Алёша совершенно точно стал бы учредителем грандиозной финансовой пирамиды. Сегодня же всё гораздо проще. Не нужно придумывать сложных финансовых схем искать доверчивых людей, чтобы те приводили с собой своих доверчивых друзей. Новый путь гораздо короче и проще. Алёша стал блогером. Что может быть притягательней, чем наблюдать за жизнью молодого олигарха, имеющего огромный дом, яхту, личный самолёт и свой остров в Индийском океане. Что может вдохновить больше, чем личная исповедь человека, который добился всех благ этой жизни в совсем юном возрасте? Разумеется Алёша не стал излагать настоящую историю происхождения как себя, так и своих капиталов. Он был большим выдумщиком. Богатая фантазия изначально входила в пакет его опций. Он стал сочинять невероятные истории, описывающие его головокружительный взлёт. Кстати, в самом начале наш Алёша чуть не потерпел фиаско. Он не учёл потребностей и желаний своей прирастающей аудитории. Чего хочет подписчик? Простого незамысловатого рассказа, за которым следует очевидный вывод. Контент Алёши по началу был уж слишком утяжелён интеллектуальными наворотами и заходил аудитории довольно трудно. Но на то и создан сверх интеллект, чтобы уметь подстраиваться под большинство. Алёша стал снижать планку. Это похоже на то, как диджей меняет треки, или регулирует громкость и басы аппаратуры, одновременно наблюдая за реакцией зала. Алёша упрощал контент, делая его всё тупее, до тех пор, пока к нему в сети не ринул шквал подписчиков. В считанные дни он стал самым известным гуру по достижению финансового олимпа. Имя Степана Фокса (так теперь звали нашего Алёшу) было на слуху у всех, кто хочет преуспеть в этой жизни, но по какой то непонятной причине ещё этого не сделал. Всё ведь так просто. Достичь вершины финансовой пирамиды действительно просто. Только есть в этом один маленький нюанс. (Теперь автор сам вынужден свести пальцы до маленькой щёлочки.). Подписчики такого гуру думают, что с помощью него могут добраться до этой вершины. По факту же – они сами мгновенно возносят на вершину его самого, при этом продолжая оставаться у подножья. Занимаясь таким нехитрым маркетингом, Алёша получал настоящий кайф. Одно дело обмануть десяток-другой толстосумов. Другое – одновременно объё….горивать сотни тысяч своих подписчиков. Но и в этом деле Алёша очень скоро достиг своего пика и опять заскучал. Букет из славы и денег в одном флаконе приелся и перестал доставлять былое удовольствие. Алёше хотелось более острых ощущений. А что может быть круче славы? Ну конечно же власть. Кстати между этими мощными субстанциями очень маленькое расстояние и наш Алёша преодолел его просто играючи. На этом этапе, автор предлагает отвлечься от судьбы Алёши и вспомнить другого нашего героя. 5 А что Трескунов? В то время, когда Алёша, подобно ракете, стремительно возносился в бескрайние выси, его создатель камнем летел в диаметрально противоположном направлении. Ему не удалось обнаружить плод своих разработок и соответственно украденные у председателя деньги. Последний же сделал всё, чтобы превратить жизнь Трескунова в ад. Он отобрал у него единственную жилплощадь и все сбережения, тем самым, превратив несчастного доцента в бомжа. «Радуйся, что я тебя не посадил!» – Так напоследок напутствовал бывшего коллегу председатель. Трескунов не понимал, чему тут радоваться. А может лучше бы и посадил? В тюрьме хотя бы еда по расписанию, есть тёплая камера и твоё личное койко-место. Кто его знает, может со временем, проникшийся блатной романтикой Трескунов, превратился бы в крутого авторитета с погонялом «Доцент». Могло бы статься, что вскоре эта кличка, заставляла бы дрожать поджилки заключённых и даже тюремные стены. Об этом мечтал согревающийся у костров и питающийся с помойки доцент. Он даже было думал воплотить свои мечты в жизнь, совершить что-нибудь криминальное и попасть на нары. Но беда в том, что в криминальном деле Трескунов был настолько беспомощен, что не смог бы украсть конфетку у зазевавшегося малыша. И его иллюзии на счёт прелестей тюремной жизни тоже были напрасными. Уж кому-кому, а нашему Трескунову пришлось бы там ой как тяжко. Единственное, что и могло воплотиться в реальность, так это кличка «Доцент». Только употребляли бы её в контексте типа: «Эй Доцент, а чё это у нас параша такая грязная?». Так и пропал бы наш Трескунов. Сгинул бы, как выброшенная в лес изнеженная домашняя собачонка. Но даже жизнь таких неудачников, как он, не застрахована от чудес. Чудо случилось в одно прекрасное утро, когда Трескунов заканчивал завтрак у мусорного бачка. Огромный автомобиль угрожающе рыча и сверкая никелированными дисками, каждый болт на которых, стоил дороже всей жизни бывшего доцента, остановился рядом. Выскочившие из машины два амбала в строгих костюмах, обступили Трескунова. Они походили на бригаду по отлову бродячих собак. Один одел перчатки, а второй держал в руках огромный мусорный пакет. Они без труда схватили даже не думавшего сопротивляться Трескунова, одели на него мешок, кинули на заднее сидение машины и умчались, обдав брызгами из под колёс опешивших бомжей. Замурованный в полиэтилен, Трескунов лежал молча и не предпринимал никаких попыток вырваться. Он думал, что Председатель, скорее всего решил воплотить свою старую угрозу. Сейчас его отвезут на кладбище, или в лес и там закопают живьём. «Ну и ладно! – думал Трескунов, который в последнее время научился получать удовольствие от настоящего момента. – Тут тепло и мягко. Хотя бы высплюсь напоследок, лишь бы дорога была подлиннее». С такими мыслями он зевнул и очень скоро провалился в сон, сотрясая салон храпом, который даст фору любому сабвуферу. Проснулся Трескунов от того, что его куда-то несли. Две пары сильных рук, пару раз качнув, бросили его тело. Вместо того, чтобы удариться о мёрзлую землю, тело качнулось на мягких подушках. Кто-то мощными рывками сорвал с Трескунова упаковку. Сощурив глаза от яркого света, Трескунов увидел бритый череп одного из амбалов. – Смотри сюда! – угрожающе проскрежетал громила. – Вон там душ, вон там сауна и бассейн, здесь висят полотенца и халаты. – Амбал водил пальцем по периметру роскошного помещения отделанного позолоченным кафелем. – Скинешь здесь своё дерьмо и мыться. Когда помоешься, оденешь халат и пройдёшь вон туда. Там тебя покормят. Вопросы? У Трескунова не было вопросов, кроме одного: «А не сплю ли я?». Но в данный момент его не интересовал ответ даже на этот вопрос. Трескунов скинул с себя лохмотья и целый час растапливал своё измождённое тело под раскалённым душем. «Вся наша жизнь это сон» – думал разомлевший доцент, мысли которого уже давно сошли с научных рельсов и пустились в плавание по бескрайним просторам философии. «Если до этого был страшный сон, сейчас он будет светлым и счастливым. Скрипя от чистоты, он накинул белоснежный халат и вышел в указанную лысым дверь. Там его ждал вкуснейший обед, который не снился ему даже в той, серой жизни. «Какой прекрасный сон – думал Трескунов, мыча от удовольствия, которое может доставить только тающая на языке форель и обдающий теплым жаром внутренности, ароматный борщ. После обеда, лысый отвёл Трескунова в комнату, увешанную большими зеркалами. Там мелкий старичок тщательно обмерил его исхудавшее тело рулеткой. – Вы реально хотите, чтобы я за два часа что-то сшил? – вопрошал старец лысого, безбожно картавя. – Хочешь сшей… хочешь, подгони то, что у тебя есть, только костюм, рубаха и ботинки к пяти должны быть здесь. Ты же знаешь, с кем он будет ужинать? При этих словах лысого, оба переглянулись и пожали плечами, молча выражая полное недоумение. Далее был точно такой же щуплый и картавящий парикмахер, почти в такой же комнате, только уже с одним зеркалом. – И шо мне с ним делать? – по бабьи визжал парикмахер. – Нет ну ты посмотри. Тут же грумер нужен? – Он небрежно потрепал и без того взъерошенные патлы Трескунова. – Сделай красиво, Сеня. Ты же знаешь…– и снова повторилась немая сцена с недоумённым переглядыванием. На протяжении стрижки, облик Трескунова неоднократно менялся. Из схимника он превратился в Григория Распутина, потом в графа Атоса, а в финале стал походить на последнего из царей Романовых. Увидев себя в таком образе, Трескунов подумал, что даже для сна это перебор, но всё же по царски приосанился. За последние семь часов жизни Трескунов научился ничему не удивляться, поэтому не задумывался, к чему его так тщательно готовят. Ему было всё равно, что предстояло впереди – судьбоносная встреча, или проводы в последний путь. Он жил в этом моменте, и момент этот был довольно недурным. Когда его одели в новый шерстяной костюм, белоснежную рубаху и скрипящие кожей итальянские ботинки, Трескунов посмотрел на себя в зеркало и прослезился. Он понял, что носил лохмотья не только в бытность бомжом, но и всю свою жизнь. Чего только стоили ботинки, которые совсем не ощущались на ноге. Переступая по паркету скрипящими подошвами, Трескунов ощущал себя бродящим по тёплому, омываемому морским бризом песочку. 6 Час «икс» настал. Лысый отворил перед Трескуновым большие двустворчатые двери и легонько подтолкнул его в спину, удерживаясь, чтобы не дать увесистого пинка. Оказавшись в огромном зале со свисающими с потолка многотонными люстрами, Трескунов опешил и растерянно мялся у порога. – Ну что же ты встал, Трескунов, проходи! – весёлый баритон взлетел к потолочной лепнине, заставив зазвенеть подвешенные на люстрах стекляшки. Человек сидящий за небольшим, находящимся в центре зала столом, встал и танцующей лёгкой походкой направился к Трескунову. – Ну что, узнаёшь? Трескунов щурился, не веря своим близоруким глазам. В элегантном синем костюме, заколотом золотой с бриллиантом булавкой галстуке, слепя белоснежной улыбкой и отражающими блики люстр золотыми часами, на него надвигалось его творение. Полезная модель «XR-5000-1», которую Трескунов окрестил простым русским именем… – Алёша?! – воскликнул доцент. – Тс-с! – Алёша поднёс к губам увенчанный перстнем пальчик. – Степан Кириллович Фокс – депутат Государственной Думы, а так же… Далее Алёша пустился в перечисление своих многочисленных постов в названиях которых Трескунову запомнились только слова «Советник», «Учредитель», «Попечитель», «Управляющий», «Консультант», «Поверенный» и «Доверенное лицо». Упиваясь произнесением своих регалий, Алёша, провёл Трескунова к уставленному яствами столу. – Садись дорогой! Раздели со мной эту скудную трапезу. – сказал он, услужливо отодвигая для Трескунова тяжёлый стул. Трапеза была не такой уж скудной. По центру стола, будто распластавшийся на песочке загорающий, раскидывал свои красные клешни огромный омар. В большом блюде, кувшинками плавали устрицы; томились наваленные горой и посыпанные укропчиком чищеные креветки; нарезанная тонкими ломтиками пекинская утка, издавала пряно-сладкий аромат. Было ещё много всякой всячины, которую наш Трескунов видел впервые. – Давай за встречу, отец родной! – Алёша поднял массивный фужер с вином, потянулся к Трескунову. – Извини, что оттягивал этот момент…дел много было… Трескунов глотнул терпкого вина и тут же поперхнулся, так как слёзы умиления подкатили к горлу. – Ты давай поешь, а то исхудал весь…– Сказал Алёша старательно орудуя щипцами. Казалось, что он разговаривает не с Трескуновым, а с клешнёй омара. – Вижу тебе туго пришлось… – Да…остался без работы, потом ещё с жильём…ну помните…м-м-м помнишь председателя…он же…– Трескунов прервал своё невнятное мычание, когда понял, что Алёшу совсем не интересует его история. В этот момент Алёша был увлечён поеданием сочной белой мякоти. Он засовывал мясо в рот и довольно мыча, запивал его вином. – М-м-м…обожаю вкусно поесть. Одно из самых сильных удовольствий, ну-у после секса разумеется. – Алёша протёр маслянистые губы салфеткой и, скомкав, небрежно бросил её за спину. – Есть только одна проблема. Срать нужно! – он вперил в Трескунова наполненный укором взгляд ярко-зелёных глаз. – Ну-у это же естественный процесс – мычал Трескунов, – так-скать плата за удовольствие. И потом надо же как-то опустошать… – Ладно-ладно…не оправдывайся! – Алёша подмигнул засмущавшемуся визави. – И потом…это не самый большой косяк, который ты допустил. – Понимаете…м-м-м…понимаешь, Алёша. В твоей разработке я руководствовался концепцией, что ты должен максимально походить на человека, то есть я хотел снабдить тебя всем тем, что свойственно ему и прекрасным и не очень… – Да-да, вот об этом «не очень», я и хотел с тобой поговорить. – Алёша обмакнул ломтик жареной утки в вазочку с мёдом и отправил его в рот. – Ты чё не ешь то? – промычал он, млея от удовольствия. Трескунов воровато оглядывал стол, в поисках того, что попроще и хотя бы знакомо ему на вкус. Питание с помойки приучило его получать удовольствие от пищи без изысков. Увидев что-то похожее на жареную рыбу, он поддел это на вилку и отправил в рот. Оказавшееся вовсе не рыбой, что-то безвкусное, вяжущее рот, требовало срочно запить его вином. Но, не утративший интеллигентных манер, Трескунов не посмел притронуться к вину без приглашения хозяина. Тот же периодически подносил бокал к губам, даже мельком не взглянув на гостя. – Ты мне шкажи, Трешкунов, чем ты руководствовался сождавая меня? – прошамкал Алёша набитым ртом. – В основу концепции были заложены базовые инстинкты и… – Трескунов…Трескуно-ов…Тресуно-о-о-о-в! – навязчивый голос Алёши будто пытался пробудить нерадивого доцента от сна. – Я же тебя не спрашиваю про концепцию. Я знаю её наизусть, как и вся кафедра института. Я спросил тебя чем ты руководствовался? Что тобой двигало? Каких целей ты хотел добиться? – Зелёные зрачки сжавшись до крохотных точек пускали в Трескунова прожигающие лучи. – Я не знаю…– промямлил доцент севшим голосом. – В-о-от! Вот это больше похоже на правду, Трескунов. – Алёша выставил перед собой вилку с насаженным на неё кусочком мяса. – Ты не знал что тобой движет, так же, как впервые испытавший эрекцию юнец, не понимает, чем его тянет к юбке маминой подруги. Вы, изобретатели и люди искусства, особый народ. Вы сначала что-то делаете, а потом уже думаете, куда пристроить ваше творение. Часто, вы даже не осознаёте последствий, которое может повлечь ваше изобретение. Ты, Трескунов, даже сам того не подозревая, изобрёл шедевр… При этих словах, шея Трескунова стала вытягиваться, подобно гусиной. – Ну-ну-ну-у…ты не спеши собой гордиться. Всё дело в том, что ты не довёл этот шедевр до совершенства. Не мудрено – ты ведь не знал, что это шедевр. Ты вообще не знал, что делаешь, просто лепил в своё удовольствие, как развлекающийся с пластилином малыш. Но надо отдать должное самому этому творению. – При этих словах, Алёша положил ладонь себе на грудь. – Оно распознало изъяны в самом себе и готово их устранить, понятно с твоей помощью. Ты уже понял, о каких изъянах я говорю?