Это вторая книга из цикла «Сводный брат», и последняя из дилогии. Посвящение: Для каждого моего читателя, кто готов по-настоящему чувствовать эмоции этих двоих сквозь экран. Для всех тех, кто верит в безграничные чувства. Для каждого, кто ждал продолжения и не переставал верить в меня. С любовью, ваша Автор.Глава 1. Лекси Рид. Ночь. Лишь тусклый свет фонарей, пробивающийся сквозь открытое окно, освещает тёмную комнату моего гостиничного номера. Ветер неожиданным колючим порывом лизнул щёку забираясь под лёгкий халат, пробежал мороз по коже. Даже звук шуршащих плюшевых тапочек, в которых приятно нежились мои ножки, о ворсистый ковёр не заглушал собственных мыслей. Ещё один шаг, и пути назад не будет. Всего лишь один шаг… «Он здесь. Он мой. Пускай только сегодня», – вновь и вновь мысленно повторяла будто мантру. Я словно кошка продолжала медленно продвигаться к кровати скидывая с себя ненужную шёлковую ткань. Торопливо стягиваю рубашку с его плеч, которую спустя мгновение он сбросил вовсе. Чёртов Ник Блэк был великолепен. Его крепкие плечи, жилистые руки с выступающими венами, эта широкая грудь и рельефный пресс с чёрной дорожкой волос ниже пупка. Фокусирую взгляд на извечной хищной ухмылке, в его обычно холодных, словно декабрьский порыв ветра глазах сейчас бушует тёмное пламя, словно сама ночь. Они загораются искрой желания и ещё чем-то, совсем неуловимым. «Он безнадёжно сломил тебя, Рид», – проносится в голове, и я соглашаюсь сама с собой. Важно только то, что он здесь. Сейчас. Настоящий. Блэк резко притянул меня за талию обвивая руками, прижал к себе и впился губами в мои губы. Только он мог целовать так – до головокружения, дрожи и бешеного ритма сердца. Я слегка выгнулась, тесно прижавшись к крепкому телу, почувствовав, как его ладонь медленно пробирается под кружевные трусики. Всплеск ненавистного, но ожидаемого желания пылающей, волной разлился по всему телу, до кончиков пальцев. Казалось, что в этот самый момент горячее его ладоней, поглаживающих внутреннюю сторону бедра, и его губ, настойчиво прошедшихся от шеи к ключице и ниже, могли быть только раскалённые угли на самом дне Ада. Рывок, и я под ним. Как же Блэк хорош в данный момент – мускулы напряжены, властная улыбка не сходит с лица. – Ты моя, Лекси Рид, – довольно шепчет он, неспешно проводя ладонью по моей груди. Ник заполняет меня, медленно дюйм за дюймом. Подаюсь бёдрами навстречу стихийно, бесконтрольно. Тяну к себе, обхватывая шею руками, обнимаю ногами, впускаю ещё глубже, истошно желая быть как можно ближе. Стону в приоткрытые губы. – Я знал, что ты шлюха Рид, – глухо произнёс Блэк протянув руку, схватив меня за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. Взгляд колючий, в нём застыла неприкрытая ненависть. Мне хочется закричать: «Нет», спросить, что я сделала не так, но он не позволяет. – Я ведь с первой встречи говорил тебе, что ты всего лишь маленькая, глупая, никчёмная… – он тяжело задышал, нарочно склонившись к уху и вынудив кожу покрыться мурашками от его шёпота. – Чёртова шлюха, – он коснулся носом моей щеки. – Не смей больше подходить ко мне. Нет. Нет, не может быть! Я резко поднялась на кровати, быстро и прерывисто дыша, пытаясь сфокусировать зрение. Рассудок начал медленно проясняться, и я отпустила смятую простыню, что держала в побелевших от напряжения пальцах. Грёбаное дерьмо. Это был просто сон. Чертовски реальный, кошмарный сон. Я в своём номере, одна. Блэк же, за несколько тысяч миль отсюда. Поднялась с постели и вышла на балкон своего номера залюбовавшись открывающимся видом на Спейс-Нидл1 и созерцая безмолвную полную Луну, выглянувшую из-за окутанного туманом горизонта, обливающую землю своим мягким светом. С силой прикусила щёку и задержала дыхание, пытаясь остановить новую тягучую волну, разлившуюся по телу при одной только мысли о начале моего сна-кошмара. Выдохни, Лекси. Это всего лишь сон. Дабы отвлечься от тягостных мыслей я начала осматривать когда-то родной для меня город, наслаждаясь освежающим дуновением ветра. В этот раз Сиэтл встречал действительно радушно: даже несмотря на плюсовую температуру и начинающий накрапывать дождь из магазинчиков на улицах разливались знакомые с детства праздничные песни, люди, казалось бы, суетились как никогда носясь с огромными пакетами и разноцветными коробками с распродаж туда-сюда, увиливая от машин и встречных прохожих, повсюду горели вывески, а сотни гирлянд украшали улицы мерцая разноцветными огнями. Всё казалось таким волшебным, как и надлежит перед Рождеством. Когда-то мы с отцом часто ужинали во вращающемся ресторане на смотровой. Весь город и залив как на ладони, непередаваемые ощущения. А если небо голубое и чистое можно увидеть горы и вулкан Рейнир,2 гордо возвышающийся над окрестностями. Вспомнилось, как попав туда в первый раз я долго стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу и всматриваясь в совершенно новый для меня город, который стал нашим домом на целых четыре года. Нравился ли мне Сиэтл сейчас? Нет, воспоминания приносили только боль – лютую, рвущую изнутри, а в каждом мало-мальски знакомом месте я словно видела призрак отца. Хотелось собрать чемодан и сбежать обратно в Миссулу, в дом, который я до сегодняшнего дня считала совершенно чужим. К матери, которая не так давно казалась далёкой и опасной словно ядовитая змея. К чёртовому Нику Блэку, ненависть к которому не позволяла сдаваться, а зародившаяся любовь помогала пережить потерю. Потому что любовь была самым лучшим лекарством от боли. Он был не таким, как все – выбивался из моего привычного окружения. Как порыв свежего ветра, Блэк ворвался в мою жизнь тогда, когда это было необходимо, перевернув там всё вверх дном, установив свои правила. «А была ли когда-то ненависть?» – предательски пропел противный тихий голосок в голове. Внутренний голос был худшей моей половиной, зато, чего греха таить, наиболее мудрой. Мы слишком похожи, две потерянных души, которые остались слишком одиноки. Сильные люди тоже плачут. Сильные тоже задыхаются от боли. Он излечил меня, вернул желание жить, но как быть с его израненным сердцем? Феникс возрождается из пепла тысячу раз, но в душе Блэка так и осталось пепелище. Я не знала, что меня ждёт дальше. Даже несмотря на ставшие в последний месяц более или менее похожими на нормальные отношения с матерью, внутри поселился страх, что, вернувшись к Рождеству домой она попросит меня уехать. Или просто выставит, ведь завтра я получу наследство и её обещание, данное доверенному отца, исполнится, потому нет нужды больше содержать обузу, мешающую её новой жизни. Ещё в сентябре я бы с полной уверенностью сказала, что так и будет, но сейчас всё запуталось словно клубок ниток, состоящий из противоречий, гордости, неизвестности. Бросив последний взгляд на город, заправив за ухо выбившуюся из высокого хвоста прядь, я зашла обратно в номер. Комната была по истине прекрасна: огромная люстра украшала потолок, хрусталики будто стеклянным дождём свисали из-под потолка. Стены, отделанные дубовой древесиной, кровать размера «king-size» с шёлковыми простынями и высокой мягкой спинкой, ворсистый светло-серый ковер, но главным достоинством номера был балкон и прекрасный вид. Тесса и Макс отправились в музей искусств, а мне предстоял долгожданный ужин с крёстным. Мы не виделись с августа, хотя раньше Билл постоянно присутствовал в нашей с отцом жизни. Я очень соскучилась по этому ставшему таким родным человеку. Спустившись в ресторан, я назвала хостес фамилию крёстного, на которого была сделана бронь, и мужчина проводил меня к столику. Через несколько минут появился и сам Билл, как всегда, в элегантном костюме с лучезарной улыбкой, раскрывший мне приветственные объятия. – Моя маленькая девочка, – сказал он, по-отечески прижав меня к груди. – Поговорим о делах сначала, или расскажешь, что у тебя нового? – я мягко улыбнулась и осторожно высвободилась из его рук, тем временем крёстный уже присаживался за стол и раскрывал меню. – Да, собственно, ничего нового, – конечно я слукавила, но рассказывать Биллу про все свои ребяческие приключения после долгой разлуки было бы неуместно. – Учусь, живу, думаю куда поступать, – неопределённо ответила я подобно кареглазому мужчине беря в руки меню и листая страницы. – Мать спит и грезит Колумбийским,3 но ты знаешь, как я не люблю Нью-Йорк. – Первый раз в жизни поддержу Джоан, – без тени юмора, серьёзно произнёс он, махнув рукой официанту. – В Колумбийском одна из лучших бизнес школ в мире. Если ты конечно же не собираешься в Гарвард4 или Стэнфорд.5 – Кеймбридж? Нет, спасибо, – недовольно буркнула я. – Как думаешь, куда стоит отправить заявки? – как можно равнодушней спросила, после чего заказала тарелку своих любимых блинчиков. И пускай сейчас время ужина, у меня завтра день рождения, могу себе позволить. – Ты ещё не отправляла их, Лекси? – поинтересовался Билл, эмоционально всплеснув руками. – У тебя времени до Рождества. Уже занялась рекомендательными письмами? – чуть спокойнее спросил мужчина. Все взрослые люди мыслят одинаково, когда дело касается учёбы их детей. Джоан буквально неделю назад задавала мне точно такие же вопросы. Неудержимо начала закипать злость. Какого хрена они со мной носятся, как с писаной торбой? Я уже взрослая и сама в состоянии о себе позаботиться. Если с оценками дела обстояли вполне сносно, то с характеристиками была большая проблема – директор, да и учителя в моей школе вряд ли напишут обо мне что-то хорошее. Никакими полезными делами, как Тесса, после смерти отца я не занималась, кроме волонтёрства на День благодарения и моего желания начать помогать в приюте. Никто из моих родителей или родственников не учился в «Лиге плюща». Заметив моё долгое молчание, Билл прервал тишину: – Рекомендацию можешь взять из школы, в которой училась тут, ты ведь состояла в Национальном обществе почета, Инвестиционном клубе при школе и занималась волейболом, если мне не изменяет память? – я угрюмо кивнула. – Но, этого всё равно мало для «Лиги плюща». – Я что-нибудь придумаю, обещаю, – самым уверенным тоном, на который только была способна, ответила я, снова задумавшись о волонтёрстве в приюте для животных и о том, как бы получить характеристику авансом. Дальше мы болтали ни о чём и обо всём сразу, шутили, смеялись. Крёстный пожаловался на протестующих работников клининга в офисе, надоевший дождь в Сиэтле, рассказал, как тяжело сотрудники восприняли смерть моего отца, ведь многие его просто обожали. На душе у меня стало тепло-тепло и очень спокойно от его светлой улыбки, рассказа. Будто после зимних холодов вышло первое весеннее солнышко, согревающее своим теплом замёрзшую землю. Отец был прекрасным руководителем, и я должна стать достойной ему заменой, такой что бы он мог мной гордиться. Официант поставил передо мной тарелку шоколадных блинчиков со свежими ягодами и всевозможными топпингами и я ощутила их манящий запах. Всё же, соскучилась по изысканной кулинарии туманного альбиона Северной Америки. – Девочка моя, по какой причине ты отказалась от пентхауса? – заинтересованно спросил Билл, внимательно вглядываясь в мои глаза. – «Sense Inn by The Space Needle» отель, принадлежащий «Sense Hotels International», почти твоей компании. Вы с друзьями могли бы жить в самом лучшем номере, но ты не захотела. Почему? – с хитрой ухмылкой продолжил расспрос мужчина. – Я не хочу, чтобы меня воспринимали как дочку богатенького отца с серебряной ложкой во рту, – ответила я, чувствуя себя предельно неловко. – Смотрели косо, перешёптывались. Пускай это всего лишь работники одного из наших отелей, я ещё ничего не сделала для холдинга, чтобы выделяться, – закончила я свою мысль. – Ты и правда очень похожа на Артура, – расплылся в улыбке крёстный. Я бросила на него быстрый взгляд, но ничего не сказала. – Он всегда был ближе к работникам, чем я. Похвально, Лекси, – одобрительно сказал кареглазый мужчина, расплачиваясь с официантом. Мы вышли из-за стола и направились в холл отеля. «Sense» – значит «Смысл», именно так отец назвал свою компанию. Работа была смыслом его жизни, а теперь должна стать и моим. Справлюсь ли я? Хотелось бы в это верить. Билл повернулся ко мне окинув долгим внимательным взглядом своих тёмно-карих глаз, затем спросил: – Джоан не знает зачем ты здесь? – я отрицательно мотнула головой. – Замечательно, – всё так же задумчиво ответил крёстный. – Послезавтра жду тебя в офисе в двенадцать, не опаздывай, пожалуйста, – проговорил мужчина, попутно чмокнув меня в лоб и развернувшись зашагал в сторону выхода. Я же направилась в свой номер, даже не удосужившись проверить вернулась ли Тесса. Не хотелось мешать подруге проводить время с её парнем. Зайдя в уютную комнату, приняла горячий душ, легла на кровать и задумалась. Смерть отца никак не шла у меня из головы. Широкое овальное зеркало на стене отразило уставшую миниатюрную девушку с разбросанными по подушкам длинными тёмно-шоколадными кудрями. Я знала, что мне нужно сделать всего один шаг. Первый шаг из закрытой комнаты моего сознания. Шаг в светлое будущее, в котором я без страданий смогу вспоминать прошлое, отца. Вот только что-то отчаянно не давало мне покоя, в душу закралось какое-то беспокойное сомнение. Кому теперь можно доверять? Ответа не было. Глава 2. Лекси Рид. Двадцатое декабря, а в Сиэтле будто всё ещё хозяйничал ноябрь. Крупные капли дождя разбивались о стекло будто слёзы, порывисто опускаясь с серого, затянутого свинцовыми тучами неба. Создавалось ощущение, что внезапно наступила ночь – таким тёмным всё было вокруг. Погода была гадкой и холодной, находиться на улице просто невозможно. Постоянно мёрзли руки, а северный ветер норовил сбить с ног. Мы сидели за столиком в одном из ресторанов в центре города отмечая мой день рождения. Когда Тесса прилетала к нам с отцом на каникулы мы часто бегали с ней сюда на завтрак: уж больно приятная в этом месте атмосфера. Зато Макс поначалу был крайне смущён совершенно «девчачьему» интерьеру этого заведения, но деваться другу было некуда. Поэтому собрав всю волю в кулак и скорчив нарочито несчастную мину он уселся на розовый пуфик, за мраморно-розовый стол, возле совершенно розовой лампы. Отмечали – громко сказано. Просто и скромно, без торта, свечей и прочих типичных атрибутов, которые столь сильно начали раздражать в последние полгода. Вместо этого у меня был шоколадный кекс с голубикой, что полностью устраивало мою персону. Телефон разрывался от сообщений знакомых, одноклассников, каких-то дальних родственников, но больше всего моё внимание привлекли три из них: «С днём рождения, Лекси. Спасибо за всё…» – короткое поздравление, напоминающее своеобразное прощание пришло от Сары Дойл. Меня всё больше и больше начинало настораживать странное поведение этой девушки, но сегодня размышлять на эту тему не было абсолютно никакого желания. «Дорогая, Лекси! Ты столько лет шла бок о бок с моими невзгодами и удачами, за что благодарю тебя от всего сердца, и прошу принять мои поздравления. Пусть твоя жизнь наполнится светом и добром, исчезнут все недостойные люди, а рядом останутся только настоящие и искренние друзья. Возможно, ты когда-нибудь простишь меня. Твой бывший друг, Эрик», – и вроде бы стало приятно, что Донован наконец-то сам сделал первый шаг и не спрятался за спиной других как делал раньше. Приятно, даже несмотря на то, что мы пережили за последние месяцы, он нашёл в себе смелость написать мне в день рождения. Но, то ли я настолько разочаровалась в этом человеке, то ли больше не верила в его «хорошие намерения», что увидела скрытые намёки даже в его поздравлении. «Исчезнут все недостойные люди», – разве не прямой намёк на то, что я по его мнения неспособна выбирать своё окружение? О чём он ни раз говорил? Случайно не Блэка ли он имел в виду? «Рядом останутся только настоящие и искренние друзья», – а в этом, казалось бы, безобидном пожелании я увидела параллель, проведенную им к нашей дружбе. Возможно, я ошибаюсь и стала слишком мнительна. Обязательно стоит обдумать эту интересную мысль, как только выдастся свободная минута.