Друг понимает, кивает, лишь тяжело вздыхая, но не переча мне. Поднимаюсь наверх, больно ударяясь плечом об угол и понимаю: то ли до чёртиков устал, то ли перепил – даже пошатывает. Замечаю Абрамсона и смутно знакомую мне девушку, отходящих от какой-то потерянной и растерянно стоящей посреди коридора Рид. А в следующий момент Лекси вдруг прижимает руки к лицу и плачет навзрыд. Так банально, громко, и неприлично, как рыдают девчонки, когда им очень тягостно и горько, страшно и обидно. Когда накрывает отчаяние и они не знают, что делать. Когда их никто не видит и никого не нужно стыдиться. И каким-то образом уже в следующую секунду я зарывался лицом в её густые кудрявые волосы, прижимая к себе трясущееся тело так сильно, как никогда, наверное, раньше. – Не смей лить слёзы из-за этого ублюдка, слышишь? Обхватываю её лицо ладонями и поднимаю на себя, увидеть её глаза, вот что самое важное. Слёзы закипают в них, срываются по мокрым ресницам, катятся по щекам, оставляя за собой солёные влажные дорожки. – Он больше не тронет тебя, никогда. Обещаю. – Глупый, я плачу из-за тебя! Ощущаю её холодные пальчики на своём лице, которыми она нежно водит по скуле, словно стараясь стереть ушиб. Я уже и забыл, что Эванс умудрился ударить меня в ответ, только сейчас ощутив болезненное покалывание в этом месте. – Тебе ведь больно, – всхлипнула кареглазая, кажется, переполнив чашу своих сил. Стресса для неё было слишком много, чересчур много для одной девушки за последние сутки, даже такой сильной и смелой как Лекси Рид. Столь нелепая, смешная и трогательная. Пережила такое потрясение, но беспокоится обо мне. И в это мгновение я поклялся себе – вот так просто, – что больше она никогда не заплачет из-за меня. Не прольёт ни единой слезиночки. Она прижалась лбом к моему собственному, совсем ненадолго, прежде чем отойти от меня на шаг. Я улыбнулся, стоило нам снова встретиться глазами. Рид сама не знает, насколько она красивая. Настолько сексуальная и прекрасная. Лекси успокаивается, хватая меня за руку и тянет за собой в ванную комнату. – Тебе нужно промыть раны на руках. Чёрт! Понятия не имею, где аптечка. Девушка начала суетиться возле полок. Пока я включил кран и подставил руки под холодную влагу, умылся. Прохладная вода приятно освежала, заставляя прийти в себя и более ясно мыслить. – Я попросила Нейта позаботиться о том, чтобы все разъехались. Они с Ханной и Тессой всё закроют, поехали домой, пожалуйста? Не хочу тут оставаться, – опустив глаза в пол пролепетала Лекси усаживаясь на край ванны. – Ты не пила? – брюнетка отрицательно качнула головой. – Если уверена, что можешь сесть за руль, то сделаем как хочешь, раз дома тебе будет легче. – Тогда едем. Глава 53. Ник Блэк. Автомобиль нёсся по плохо освещённой трассе окружённой непроглядным, густым лесом. Кажется, снова собирался пойти снег. Я перевёл взгляд на Рид, которая сосредоточенно вела машину. Меж густых тёмных бровей залегла напряжённая морщинка, маленькие ладошки крепко держат руль, взгляд хмурый и серьёзный. Как же я могу обрушить на неё эту правду? Наблюдать за болью и страданиями Лекси эти два месяца было просто невыносимо. А ещё более нестерпимым было то, что брюнетка прятала всё это, вымученно улыбаясь, но её глаза никогда не врали. В них был океан боли, моря невыплаканных слёз и горы тоски. И с каждым новым днём блеск в них будто меркнул, исчезал под грузом печали. Прекрасные карие глаза тускнели, становясь практически лишёнными эмоций. Только в редкие моменты наших встреч я видел, как она оживает, и ненавидел себя за это. За то, что она так зависима от этой любви. За то, что я не мог ничего с этим поделать, защитить от самого себя. Как же рассказать ей всё, не причинив ещё больше страданий? Я люблю Лекси Рид. Как же мне жаль, что это не означает: «никогда не сделаю ей больно». Иногда мне отчаянно хотелось вернуть чёртово время назад и никогда не появляться в её жизни. Наверняка брюнетка бы спокойно училась, ходила на вечеринки, встречалась с тем рыжим оборванцем или недалёким качком из её класса. Влюбилась бы в кого-то другого, простого и спокойного, Рид ведь сама говорила той ночью на пляже в Майами, что хочет именного этого. Лёгкости, безмятежности, беззаботности. Ей не пришлось бы бороться за наши чувства, жить от встречи до встречи. Но как же можно жить без неё, как отдать другому? Я просто сидел и смотрел на её точёный профиль, не в силах что-то вымолвить. Отчаянно впитывал каждую её чёрточку. До чего же она любима. Это просто невозможно. Впервые я был настолько подавлен, как никогда раньше. Любовь – это слабость, я раз за разом убеждался в правдивости этой фразы. Но, только недавно я понял, что без этой слабости, без пресловутой любви ты не живёшь. Просто существуешь. И именно это чувство может придать такую необъятную силу, дать стимул, цель за которую ты готов будешь бороться. Я криво усмехнулся, ощущая себя крайне странно от собственных мыслей. Что вообще такое любовь? Раньше я не верил даже в её существование, но теперь знал. Это когда каждое утро просыпаешься раньше, потому что у тебя есть одна чёртова необходимость – видеть, как Рид открывает глаза после сна, тянется, морщиться и пытается заползти обратно под одеяло. И абсолютно неважно, засыпали мы вместе или нет. Видеть её утром неутолимая необходимость. Это когда твоя футболка висит на ней мешком, а она забавно смущается, пытаясь натянуть её до колен. Когда она кормит тебя своими любимыми панкейками со всеми приторно-гадкими топпингами, что ей так нравятся, не догадываясь о том, насколько ты терпеть не можешь сладкое. Но ты ешь, и готов есть это вечно, лишь бы видеть счастливую улыбку на её лице. Когда даже её сгоревшие тосты не кажутся отвратительными. Когда ты готов убить каждого, кто обидит её, причинит боль. Это именно любовь, когда ты делаешь то, что обещал, когда готов переступая через себя и свой эгоизм рассказать ей всю правду, не утаивая, как бы не было потом больно. За следующий час Лекси не сказала ни слова, позволяя мне окунуться в воспоминания. Начало января, когда мне пришлось принять решение о расставании, тринадцатичасовая, длительная дорога с Максом домой, за которую мы едва ли обмолвились парой слов. Поездка к клиенту по просьбе отца, встреча с Ризом и информация о свидетеле, последующее возвращение домой. Я старался каждую минуту занять себя либо работой, либо учёбой, только бы не думать. Лишь бы не проклинать себя за то, как мне пришлось поступить с ней. Помню потерянный взгляд Рид, когда она получила сообщение от бывшей О’Брайана. Моя злость на Эйприл и Мелани, которые посмели втягивать Лекси в свои интриги. Две эпических идиотки. В тот день, уехав из кофейни раньше Рид я поговорил с отцом о полученной мной информации от помощника детектива, и снова улизнул из дома. Крайне тяжело было осознать, что через несколько часов отец и Джоан объявят о помолвке. Это был конец всего. Всего что нас связывало с Лекси. Потому я отправился на то самое место, на реку Кларк-Форк, куда привозил эту несносную девчонку в вечер Рождества. Хоть я часто приезжал сюда раньше, теперь эта полянка среди векового хвойного леса ассоциировалась только с её радостной улыбкой, нашим танцем под снегопадом. Жизнь не всегда идёт по плану, но одно я ведал точно – именно тогда я узнал, что такое быть действительно счастливым. И буду благодарен Рид за эти мгновения всегда, что бы не ждало нас в будущем. Вернувшись к началу праздника, мог думать только о том, как раздражает ублюдок Эванс. Бесполезный, ленивый кусок дерьма. Его потолок – недалёкие, расфуфыренные потаскухи. Девочки на одну ночь, которых и я раньше не гнушался использовать вот, собственно, и весь список заслуг Чейза Эванса за всю его никчёмную жизнь. Золотой мальчик для своего дедушки в жизни не интересующийся ничем кроме гулянок, покера и сёрфинга. Ах, да, ещё был парусный спорт. Мулат не стремился ни к чему, абсолютно не желал учиться, взрослеть или работать, зато не пренебрегал достигать своих целей шантажом и подкупом. Он не дотягивает до Рид, ни по мозгам, не по положению в обществе. Кто он, чтобы так смотреть на неё, шептать что-то на ухо, пытаться дотронуться? Лишняя шестерёнка в механизме наших с ней отношений, но именно он сейчас рядом с Лекси. В кои-то веки ему повезло, он стал грёбаным победителем, ведь Рид смеётся над его шутками, пока зеленоглазый не упускает возможности бросить на меня торжествующий взгляд. И пускай нам с ней не быть вместе, пускай она встретит кого-то другого, но я не позволю Эвансу использовать её, чтобы потешить его эго. Как же он раздражал. А также я чертовски злился на самого себя, ведь то единственное ценное, что было в моей жизни я не смог удержать, оттолкнул собственными руками. Бинго. Ты просто дегенерат, Блэк. А ещё была идиотка Крамер. До чего же она глупая. Постоянно пытается ставить ультиматумы, как какая-то малолетняя истеричка. Это безумно надоедало. Я не люблю её и никогда не любил, сотни раз повторяя ей это. Я послал Мелани нахер, но эта черноволосая девушка всё равно продолжала искать встреч. На что она чёрт возьми рассчитывает, на свадьбу? Этому не бывать. – Соскучился, малыш? – улыбнувшись, поинтересовалась голубоглазая, заискивающе глядя в мои глаза. Тонкие пальцы с длинными ногтями винно-пурпурного цвета провели по моей ноге от колена вверх, задержавшись на складке брюк. Казалось, будто слова прогремели на весь дом, и я лихорадочно осмотрелся вокруг, проверяя, не услышал ли кто-то идиотский вопрос Крамер. Находиться на помолвке рядом с ней не было никакого желания. Во-первых, потому что Мел была просто невыносима. Она постоянно крутилась вокруг, прилипла словно пиявка: то дотронется до плеча, то усядется рядом, пытаясь прижаться поближе, то кинет взгляд полный ненависти на Рид. Слишком много неправильных, непозволительных для неё касаний. Во-вторых, Мелани перешла все границы, видимо, решив, что имеет на меня какое-то грёбаное сучье право и устроила этот показной спектакль. – Разве тебе позволено ко мне прикасаться? – грубо прошептал я, брезгливо схватив её за запястье и оттолкнув руку черноволосой. Яркий взгляд Мелани вдруг погас. – Знай своё место, Крамер. Я всё ещё не выгнал тебя только из-за уважения к твоим родителям. – Разве ты ещё не наигрался со своей сводной сестрицей? Хорошо, что ты вспомнил об этом, малыш. Про многолетнюю дружбу наших семей, – надув губки изрекла она. Конечно, я помнил, ещё моя бабушка дружила с бабушкой Крамер. Именно отец Мелани предложил Дейву перебраться в Миссулу, когда мы уезжали из Чикаго. Благодаря ему же семья Макса смогла переехать в Америку. За О’Брайана, которого я встретил благодаря стечению этих обстоятельств и поддержку отца я был благодарен, вот только к самой Мелани это не имело ровным счётом никакого отношения. Пустоголовая девица всё ещё полагала, что я исполню обещание, данное бабушкой Блэк её бабушке множество лет назад за чашкой чая. Вот только сам я никогда не давал своего согласия. – К чему ты клонишь? Думаешь я буду с тобой, раз не могу быть с Рид? – я чуть не рассмеялся от нелепости этой фразы, но придав лицу скучающее выражение, продолжил всматриваться в успокаивающие языки пламени в камине. – Я отдала тебе всю себя, ждала столько лет! Ты не можешь так со мной поступать. – Действительно. Потому ты неплохо утешалась с половиной Университета в перерывах между ожиданием? Я не член твой семьи и передо мной не нужно играть в святошу, Мелани. Я слишком хорошо знаю тебя, ты же не знаешь ничего обо мне. – Поэтому ты так зациклился на ней? Из-за того, что она была девственницей, да? – голос голубоглазой брюнетки резко сорвался на истеричные нотки, но я не подавал ни единого знака, ни одного чёртового намёка, что мне есть до этого дело. – Тебя противно слушать, Крамер. Помолчи, сделай милость, не позорься. Мне плевать на девственность, и кто у кого был первым. Но в отличие от тебя Лекси не притворяется и не строит из себя ту, кем не является. Искренность, честность и смелость – вот за что я её полюбил. Тебя же я не смогу полюбить никогда, потому просто оставь меня в покое, – мой ответ сухой и холодный. Мне отчаянно хочется ненавидеть её, когда Мелани пытается нелепо угрожать мне. Накричать на черноволосую, оскорбить, выгнать к чёртовой матери из моего дома. Но я не позволяю себе сделать это. Просто, потому что, в отличие от моей матери, у неё есть хоть какие-то чувства. Она хоть что-то испытывает, пускай это всего лишь безнадёжное стремление обладать, получить желанное. Больно, наверное, слышать такие слова и знать горькую правду. Правду о том, что ты никто, для человека, который важен для тебя, но покинуть ты его уже не можешь, ведь ты настолько привыкла, поверила в свои фантазии. Поэтому в ту ночь я не стал больше врать Лекси, перестал говорить, что не любил её, попросил жить дальше. Хоть сначала и пытался, но не договорил. Не смог договорить. Да и что можно было сказать? Что я просто хочу собрать по кусочкам своё долбаное сердце, чтобы выйти отсюда и успешно притвориться, что не влюблён в ту, о которой беспрерывно думаю, ту, о которой мечтаю в своих самых извращенных фантазиях? Она заслуживала знать истинную причину. И казалось тогда Рид приняла моё решение, хоть и чертовски разозлилась. В тот миг я и правда желал ей счастья, считал, что ей лучше забыть и попытаться быть счастливой с другим. Что же до Мелани, мне глубоко плевать на её чувства, ведь она никогда меня не любила. Черноволосая гналась за статусом и престижем, мечтала заполучить меня как трофей долгие годы. Наверняка встреться на пути этой женщины кто-то более перспективный на её взгляд, Крамер поступила бы так же, как Ева Блэк. Между ними есть лишь одна разница: мать была больна, Мелани же просто была одержимой, избалованной эгоисткой. Мать. Я не хотел думать, вспоминать об этой женщине, но очередная деловая поездка с отцом в Чикаго снова навеяла воспоминания. Двадцать первого января, семь лет назад Ева Блэк умерла. Чуть больше, чем через год после того дня, как я застал её за изменой отцу в День Благодарения. Жизнь матери не была особо трагичной, впрочем, как и её смерть. Чистая случайность, очередная попытка получить от Дейва то, чего она хочет. А хотела миссис Блэк одного: получить развод и всё состояние отца, который, по её словам, всё равно скоро отправится на тот свет, даже несмотря на начавшуюся тогда ремиссию. Она собиралась повторно выйти замуж за своего богатого любовника. Мать не любила этого мужчину, её интересовал его статус и деньги. Моя мать в принципе никого не любила, просто не могла. Миссис Блэк родилась с диссоциальным расстройством личности, которое досталось Еве по наследству от биологической матери, оставившей их с отцом через два года после рождения дочери. Уже с ранних лет женщина была лишена чувства сострадания, стыда, чести, раскаяния, совести. Несколько лет подряд до и во время брака с Дейвом, Ева пила нейролептики, но в последние три года прекратила приём лекарств, отказывалась от терапии. Она уверяла, что ей это не нужно, не считая себя монстром. Именно тогда и так шаткая обстановка в семье ухудшилась. Отец прощал её долгое время, списывал поступки на болезнь, жалел. Мать же презирала Дейва всё сильнее, считая обузой, мешающей ей жить в своё удовольствие. Одно мешало ей исполнить свою цель – старший Блэк готов был развестись, но не собирался отдавать ей то, что ему принадлежало. В битве психопата за место под солнцем всегда будут жертвы. И в большинстве своём это не враги или соперники, а те, которые сочли себя близкими, кто пытался помочь. Совершенно лишённые совести и сострадания, они делают только то, что им выгодно, нарушая при этом общественные нормы и правила без малейшего чувства сожаления. В мой четырнадцатый день рождения, мать попыталась отравить меня в отместку Дейву. Просто подсыпала в праздничный обед какие-то таблетки, пригрозив отцу, что заберёт у него самое ценное, если тот не даст ей развод. Благо не рассчитала дозировку и план не удался. Ева даже расстроилась, ведь по словам женщины я «разочаровал её и мне не стоило рождаться». Она мечтала, чтобы сын стал её копией, «лучшим творением и продолжением» самой миссис Блэк. Я же никогда не рассказывал об этом отцу. Не хотел расстраивать мужчину, измотанного своей болезнью. А на Рождество, когда мне было пятнадцать, мать наполнила ванну клюквенным соком и притворилась мёртвой, просто, чтобы посмотреть на нашу реакцию. Я никогда бы не смог бы забыть её бездушный смех в тот день. Ей было весело. Нравилось издеваться над нами. Мне было шестнадцать, когда она во время очередного скандала угрожала убить себя, подставив нож к горлу, но я прекрасно знал, что мать никогда не причинит боль себе. Ева вылетела из дома предварительно швырнув тот самый нож в направлении отца, но была пьяна и попала в картину за его спиной. Села в машину и укатила в неизвестном направлении. А через пять часов в нашу дверь постучались, сообщив о её смерти – мать не справилась с управлением, погибла ещё до приезда скорой помощи. Позже, многие знакомые и партнёры осуждали Дейва, считая, что именно он довёл «бедную женщину» до такого состояния, что она села пьяной за руль. Осуждали, не зная всей правды. Отцу было слишком тяжело справиться с этим: он винил себя, страдал из-за упрёков окружающих, продолжал бояться, что вернётся рак. Ева Блэк ушла из жизни, но покалечила наши с отцом, мы стали её жертвами. Старший Блэк многие годы боялся, что и я унаследую это расстройство, но мне повезло и от матери мне достался лишь цвет глаз. И всё же, я всегда считал себя ублюдком, подобным ей, ведь миссис Блэк с рождения пыталась сотворить из меня монстра идентичного ей. Считал, пока в моей жизни не появилась Лекси Рид, показавшая, что я способен на любые чувства и эмоции. Она научила меня жить. Размышления о матери, и поездка в Чикаго заставили хорошенько переосмыслить происходящее. Возможно, стоит поговорить с отцом, с Джоан. Быть может мы найдём выход вместе? Пускай осудят, пусть не поймут, я возьму всю ответственность на себя, огражу Рид, если её мать станет винить Лекси в наших отношениях. Я собирался рассказать Дейву всё, признаться в своих чувствах по прилёте в Майами, ведь последние дни в Иллинойсе старший Блэк постоянно был занят. Мы ведь сможем быть счастливы все, даже несмотря на их свадьбу. Только бы понять, что отец морально готов пойти на подобный шаг и пережить очередную, возможную волну осуждений в рабочей сфере. Я огражу и его, если потребуется. Приму удар на себя, заставлю замолчать каждого, кто попытается укорить, обвинить. Вот только в солнечной Флориде моим планам так и не удалось сбыться. Случайно наткнувшись у отца в комнате на распечатку анализов трехдневной давности с повышенным уровнем ракового эмбрионального антигена так и не решился. Только накричал на главу семьи, обвинив в молчании. Он ведь и Джоан до сих пор не рассказал, планировал свадьбу, но молчал. Как же глупо, мать его. Почему рак должен был вернуться именно сейчас, когда он наконец-то был счастлив? Долбаная жизнь, бьёт по больному, когда совсем не ожидаешь. Оставался призрачный шанс на то, что анализы ошибочны и Дейву предстояло пройти полное обследование. А я так и не попытался завести с ним разговор. Если чёртов рак вернулся, то сколько блядь ему осталось? Я просто пролежал в своей спальне полдня разглядывая потолок. Ничего не хотелось, тем более идти на семейный ужин, делать вид, что всё в порядке.