Часть 3 из 16 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я не доверяю Изабелле Карлссон. Да и как я могу ей доверять? Как я могу доверить ей свои вопросы, если пока даже понятия не имею, чего она добивается. Сперва мне многое нужно выяснить. Я должна узнать больше.
У меня за спиной возник Хенрик. Он положил мне руки на плечи.
– Что с тобой? – спросил он. – Поговори со мной, Стелла!
– Я устала.
– Дело не только в этом, – возразил он. – Что-то произошло, я вижу по тебе.
Он так просто не отступится. Я повернулась к нему.
– Денек выдался ужасный, – ответила я. – У меня началась мигрень, я отменила прием и поехала домой.
Я осознанно постаралась намекнуть, что речь идет о Лине – пациентке, с которой у меня когда-то возникли проблемы. По его глазам я увидела, что он так и понял.
Хенрик погладил меня по щеке, обнял меня. Спросил, пришло ли решение из инспекции по здравоохранению. Известий от них я еще не получала. Пока.
Он сказал, что последние месяцы выдались напряженными, но все уладится. Сегодня он отвезет Эмиля на тренировку сам, я могу остаться дома.
Когда они отъезжали от дома, я стояла у окна кухни и смотрела им вслед.
Поднимись на чердак. Загляни в сумку.
Чемодан на чердаке. Двенадцать лет я не прикасалась к нему – с тех пор как мы переехали сюда. Но я прекрасно помню, где он лежит.
Я не собираюсь в него заглядывать.
Если я это сделаю, то опять лишусь рассудка.
Двадцать один год назад моя жизнь рухнула, однако мне удалось отстроить ее заново. Об этом нельзя забывать. Я решила жить дальше – что еще мне оставалось? Единственной альтернативой была смерть, но на этот шаг я тогда не решилась.
Вместо этого я сосредоточилась на образовании, на достижении поставленных целей. Пять лет спустя я познакомилась с Хенриком и влюбилась в него.
Я похоронила ее. Это не означает, что я забыла.
Загляни в сумку на чердаке.
Паническая атака, охватившая меня сегодня, – всего лишь однократное явление.
Такого больше не повторится.
И мне не надо подниматься на чердак. Мне нужно одно – выспаться.
Я направилась в спальню. Принимать душ не было сил, смывать косметику – тоже. Даже почистить зубы я была не в состоянии. Я сняла наручные часы, подарок Хенрика, и положила их на комод. Брюки и джемпер кинула на стул у двери. Сняла лифчик и заползла под одеяло.
Я долго не могла заснуть.
Дождь все еще барабанил по стеклу, когда я проснулась среди ночи. Должно быть, я спала очень крепко – даже не слышала, как вернулись Хенрик и Эмиль. Благодаря плотным шторам в комнате было абсолютно темно. Обычно мне так очень нравилось, но сейчас темнота давила и душила.
Поднимись на чердак. Загляни в сумку.
Рука Хенрика обнимала мою талию. Он что-то пробормотал во сне, когда я сдвинула ее. Я вылезла из кровати и накинула халат. Тихонько выскользнула из спальни, плотно закрыв за собой дверь. В дальнем конце коридора я подтащила стоящий у стены стул и поставила его под люком, ведущим на чердак. Залезла на стул, взялась за ручку и потянула. Раздался скрежет. Я стояла, затаив дыхание. Потом достала стремянку, поднялась на чердак, зажгла свет.
Сумка стояла в самом дальнем углу. Мне пришлось отодвинуть несколько коробок, чтобы добраться до нее. Красно-синяя с узором пейсли – ее мне подарила мама много лет назад. Я достала ее, села на стол и расстегнула молнию…
У паука были мягкие длинные лапы, сиреневые и желтые, и широкая глупая улыбка. Я дернула за веревочку у него на животе, но ничего не произошло. Обычно он играл несколько тактов детской песенки про паучка. Нам это казалось безумно смешным.
Белое одеяло с серыми звездочками. Крошечное голубое платьице с кружевами на воротнике и манжетах – единственный предмет одежды, который я сохранила. Я уткнулась в него носом. Он пах пылью и молью.
Фотографии. На одной из них – лица трех радостных подростков. Даниэль, его сестра Мария и я.
Я почти всегда носила длинные волосы. Они у меня густые, темно-каштановые, слегка волнистые. Когда было сделано это фото, они доставали до середины спины. На мне желтое платье, перехваченное на талии черным поясом из широкой резинки. Даниэль обнимает меня одной рукой за плечи, он мужественный и уверенный в себе. Короткие волосы, как всегда, взъерошены, на нем потрепанные джинсы и фланелевая рубашка с отрезанными рукавами.
Интересно, чем он сейчас занимается? Счастлив ли он? Вспоминает ли обо мне хоть когда-нибудь?
Я внимательно рассмотрела Марию. У нее прямые волосы до талии – такие же черные, как у Даниэля. Сходство с Изабеллой Карлссон пугающее. Они словно родные сестры. Или даже близнецы.
Но это просто совпадение. Такого не может быть.
Еще фотографии. Семнадцатилетняя девушка с малышом на руках. Она сама еще ребенок. И она, и малышка улыбаются. У обеих ямочки на щеках.
Я почувствовала жжение в глазах и потерла их рукавом халата. На самом дне сумки лежала книжка в красном переплете. Я взяла ее в руки.
Мой дневник.
29 декабря 1992 года
А-а-а-а! Ужас, ужас, ужас. Я беременна. Как это получилось? То есть это-то я понимаю. Но все-таки. Наверное, поэтому я все время такая уставшая. Поэтому у меня постоянные перепады настроения и то и дело хочется плакать.
Вот сегодня, например. Мы с Даниэлем и Перниллой поехали в торговый центр и стали примерять шмотки. Я нашла очень классные джинсы, но не смогла их застегнуть, хотя это был мой размер. Старалась, пыхтела – но мне так и не удалось.
Сама понимаю – я отреагировала слишком бурно. Я села на полу в примерочной и разрыдалась. Даниэль ничего не понял и сказал эдак небрежно: «У тебя что, месячные? Возьми размер побольше, в чем проблема?» Я разозлилась и разрыдалась еще сильнее. Пернилла отругала его за это. Мы наплевали на шмотки и пошли перекусить.
Как я скажу маме? Она взорвется от ярости. Хелена точно процедит сквозь зубы, что это ужасно. А Даниэль – что скажет он? Стать отцом. Мы представляли себе наше будущее немного иначе.
Эмоции зашкаливают. Вся моя жизнь перевернулась.
Как мы могли так лажануться? Такая безответственность. У меня были такие планы – что мне теперь делать?
Мне кажется, я сошла с ума. То смеюсь, то плачу. То меня переполняет счастье, то жуткий страх. Маленький человечек. Просто так, ниоткуда. Разве можно уже любить это крошечное существо?
Я хочу этого ребенка. Хочу ребенка от него. Надеюсь, он тоже захочет, потому что другого выхода я себе не представляю.
Так что добро пожаловать в этот мир, я жду тебя, кто бы ты ни был. Все остальное подождет.
Изабелла
Утро, когда все куда-то спешат. Сюзи стояла на несколько ступенек выше меня на эскалаторе. Я только что обернулась и видела, что она заметила меня. Значит, придется всю дорогу с ней болтать. Изображать, что у меня все в порядке, притворяться нормальной.
Нормальной. Даже не понимаю до конца, что означает это слово.
Как все?
Смогу ли я когда-нибудь научиться быть как все? Так, что никто не заметит, какая я странная? Какая я на самом деле злая?
Злая. Иного слова тут не подберешь. Я никогда никому не причиняю зла. Но иногда мне становится страшно, что я это сделаю. Ненависть во мне, нарастающая ярость. Вот что делает меня злой. Я не знаю, что мне делать, куда податься. Но меня не покидает чувство, что все кончится очень плохо – что все мысли, все переполняющие меня чувства приведут к чему-то страшному. (Похоже, опять получается как-то высокопарно.)
Сойдя с эскалатора, я дождалась Сюзи.
– Привееет, Изабелла! – крикнула она и подошла ко мне. Она всегда говорит с восклицательными знаками на конце. – Дико странно, что дождь не идет! Столько дней такая отвратная погода! А где Юханна?
– Пошла купить себе покушать.
– Покууушать! – весело повторила она, передразнивая мое произношение. Теперь это случается все реже, и я не так обижаюсь, как в начале.
– А где у нас лекция?
– В К1, – ответила я.
– А ты сделала подготовительное задание?
– Да. А ты? (Я откинула назад волосы – дурная привычка, с которой я усиленно борюсь.)
Сюзи состроила гримаску.
– Отличница. Надеюсь, меня не спросят.
Всю дорогу она болтала – как здорово, что сегодня пятница, что будет в выходные (компания собирается в бар, не хочу ли я присоединиться). Вчера ее собаку вырвало, а еще у нее есть подружка-ветеринар, чего они только не насмотрятся на такой работе, ха-ха. Она напомнила мне, что половина сентября уже прошла, что время летит быстро и что скоро наверняка снова польет дождь.
Я слушала, иногда поддакивала. Когда мы были уже почти на месте, она убежала в туалет. Я открыла дверь аудитории и зашла, хотя до начала лекции оставалось еще одиннадцать минут. Оглядевшись, я выбрала крайнее место в третьем ряду.