Настоящий кофе. Свежемолотый. Роджер в упоении закрыл глаза и вспомнил слова Рэйчел о том, что ее угостили чаем. Судя по всему, капитан сохранил связи на флоте. Может, два таинственных посетителя были моряками? Всего лишь контрабандистами? Минуту-другую они потягивали напиток в дружеском, хотя и настороженном молчании. Наконец Роджер сделал последний щедрый глоток. — К несчастью, — сказал он, — год назад в здание ударила молния и школа сгорела дотла. — Миссис Мюррей мне говорила. — Капитан осушил чашку, поставил ее и вопросительно кивнул на кофейник. — С удовольствием. — Роджер передал свою чашку. — Будь Джейми Фрэзер в то время в Ридже, я уверен, он бы восстановил постройку, но из-за… хм… превратностей войны… он с семьей не смог быстро вернуться. Полагаю, вы об этом осведомлены. — Да. Роберт Хиггинс мне сообщил, когда я подавал заявку на поселение. — Тень неодобрения вновь пробежала по его лицу. — Похоже, мистер Фрэзер — джентльмен с необычайно гибкими принципами. Назначить управляющим человека, осужденного за убийство… — Ну, меня он считает не иначе как еретиком, однако терпит. По-вашему, это и есть «гибкие принципы»? Роджер улыбнулся Каннингему, который поперхнулся кофе при слове «еретик». Полегче, приятель. Хоть мы и принадлежим к братству, не забывай о границах приличия. Роджер кашлянул, давая Каннингему прийти в чувство. — Итак, я упомянул о предложении… Мистер Фрэзер хочет, чтобы здание школы восстановили на прежнем месте и использовали для тех же целей. Он готов предоставить древесину. Однако, как вы, несомненно, знаете, он сейчас строит собственный дом и не сможет выкроить время или деньги до конца года. В связи с чем, сэр, я предлагаю нам троим совместными усилиями завершить восстановление в скорейшие сроки. И когда здание станет пригодным для использования, мы с вами смогли бы по очереди проповедовать там по воскресеньям. Каннингем замер с чашкой в руке, но внешний панцирь холодности и сдержанности растаял. Судя по глазам, мысли его метались как пескари в пруду — так быстро, что не поймать. Роджер поставил недопитую чашку и встал. — Не желаете пойти со мной и осмотреть место? * * * Ручей я нашла легко. Рядом с домом еще не было колодца, поэтому Каннингемам приходилось где-то набирать воду, а раз так… Я обнаружила тропинку, ведущую в кусты кизила, и через несколько мгновений до моих ушей донеслось журчание воды. Найти миссис Каннингем оказалось чуть сложнее. Она пошла вверх или вниз по течению? Мысленно бросив монетку, я направилась вниз и угадала: ручей в том месте слегка поворачивал, и на пятачке раскисшей земли у ближнего берега виднелось множество следов или, вернее, отпечатков ног одного-двух человек, часто здесь бывающих. Круги и борозды в грязи указывали, куда ставилось ведро. Недавно прошел дождь, и ручей поднялся. На дальнем берегу густая растительность спускалась прямо к воде. Вряд ли миссис Каннингем стала бы переходить здесь: камни в русле хотя и годились на роль ступенек, сейчас практически все ушли под воду. Я медленно брела вдоль ручья, внимательно прислушиваясь. Я не ждала, что миссис Каннингем будет распевать псалмы, но какие-то звуки она обязательно издаст и птицы поблизости либо закричат, либо умолкнут. И действительно: она выдала себя, когда привлекла внимание зимородка — тому не понравилось вторжение чужака. Я последовала за протяжным чириканьем и заметила птицу — длинноклювый комочек рыжего, белого и серо-голубого цветов. Он сидел на покачивающейся от легкого ветерка длинной ветке над небольшой заводью, образованной водоворотом. Потом я увидела миссис Каннингем. В воде. Нагую. К счастью, меня она не заметила, и я, сдернув шляпу, поспешно присела за куст. Зимородок при виде второго визитера окончательно рассвирепел и негодующе заверещал, раздувая яркое маленькое тельце. Однако миссис Каннингем, не обращая внимания, продолжала мыться — расслабленно, неторопливо, прикрыв глаза от удовольствия; влажные седые волосы струились по ее спине. У меня вдоль позвоночника стекал пот, а одна капля скатилась с подбородка. С чувством зависти я вытерла ее тыльной стороной ладони. Ощутив на миг абсурдный порыв раздеться и нырнуть в воду, я тут же его подавила. Следовало немедленно уйти, но и этого я не сделала. Отчасти меня удерживал естественный интерес, который заставляет нас наблюдать за другими людьми, когда они смеются, злятся, раздеваются донага или занимаются сексом. А отчасти — простое любопытство. Грань между исследователем и вуайеристом порой тонка, и я осознанно ступала по ней: миссис Каннингем представлялась мне загадкой. Тело у нее было сильным, с широкими плечами, прямой спиной и развитыми мышцами, выступающими под дряблой кожей рук и груди. Кожа на животе обвисла, являя следы многократных родов. Выходит, капитан у нее — не единственный ребенок. С закрытыми в безыскусном наслаждении глазами и расслабленным лицом она была хороша собой. Не красавица — годы неурядиц и суровый нрав оставили след, — но все же ее ярко выраженные, правильные черты отличались привлекательностью. Интересно, сколько ей лет? Капитану на вид около сорока пяти, хотя я понятия не имела, старший он ребенок или младший. Значит, где-то между шестьюдесятью и семьюдесятью? Женщина отжала распущенные волосы и заправила за уши. У дальнего края заводи лежало полузатопленное бревно, и она осторожно прислонилась к нему спиной, снова закрыла глаза и опустила руку в воду между ног. Я моргнула, а затем как можно тише попятилась назад, приподняв юбки и стараясь не выронить шляпу. Пожалуй, это уже за гранью. Пяткой я зацепилась за торчащий корень дерева и едва не упала, но все же удержалась на ногах, хотя выпустила из рук и юбку, и шляпу. Нагруженный карман ударился о бедро, напоминая о моих первоначальных намерениях. Однако негоже просто сидеть тут, пока она не закончит начатое, выйдет из воды и оденется. Вернусь-ка лучше в хижину, скажу капитану, что не нашла его матушку, и в знак благодарности оставлю имбирь с травами. Я начала отряхивать платье и тут заметила, что сильно наследила на сырой глине в своем укрытии. Бормоча под нос проклятия, я полезла под кусты позади себя, выгребла несколько пригоршней палой листвы, веток и камешков и торопливо разбросала их поверх предательских отпечатков. Вытирая руки горстью влажных листьев, я почувствовала среди них камешек и отшвырнула его. Однако на лету камень отчетливо и ярко блеснул, и я снова его подняла. Это оказался необработанный изумруд, длинный прямоугольный кристалл мутно-зеленого цвета в обрамлении грубой породы. Несколько мгновений я смотрела на него, осторожно поглаживая поверхность большим пальцем. — Как знать, вдруг ты однажды пригодишься? — тихо проговорила я и сунула находку в сумку. * * * — Сколько людей вмещало первоначальное здание? — спросил капитан, кивая на хрупкий черный остов двери. — Около тридцати, если стоя. У нас не было скамеек. На собрания каждый из братьев ложи приносил из дома табуретку, а зачастую и бутылку. Роджер улыбнулся при воспоминании о том, как Джейми передавал по кругу бутылки из первой партии домашнего виски и внимательно следил за пьющими на случай, если кто-нибудь упадет или внезапно умрет. — И кстати… Вы должны знать, что мистер Фрэзер — один из братьев. Вообще-то он Досточтимый Мастер. Это он основал здесь ложу. Потрясенный известием, Каннингем выронил из рук кусочек угля. — Масон? Но ведь католикам нельзя давать масонские клятвы. Папа запрещает… — При этом слове капитан слегка скривил губы. — Мистер Фрэзер стал масоном в шотландской тюрьме после восстания якобитов. И, как он сам сказал бы: «Папа не сидел в Ардсмуре, а я сидел». До сих пор в беседах с капитаном Роджер придерживался оксфордского произношения, однако теперь процитировал Джейми с шотландским акцентом. Реакция Каннингема его позабавила, хотя было неясно, от чего тот захлопал глазами: из-за акцента или чудовищности поступков Джейми. — Возможно, сие также демонстрирует… гибкость… взглядов мистера Фрэзера, — сухо заметил капитан. — Есть ли у него твердые принципы, позвольте спросить? — Я думаю, он мудрый человек и знает, что в такие времена требуется идти на уступки, — возразил Роджер, не теряя самообладания. — Если бы он не умел находить компромисс, то давно обратился бы в прах — равно как и те, кто от него зависит. — Вы, например? Это было сказано без враждебности, однако с явной целью уязвить. — Да. Роджер глубоко вздохнул, принюхиваясь, но запах от удара молнии и пожара уже давно выветрился. Немного усилий — и здесь снова потечет мирная жизнь. — Что же до принципов, за которые Джейми Фрэзер будет стоять до конца, — продолжил Роджер, — разумеется, они существуют, и да поможет Бог тому, кто встанет у него на пути. Как считаете, не расширить ли нам здание? Сейчас в Ридже гораздо больше семей. Каннингем кивнул и перевел взгляд на тыльную сторону ладони, где нацарапал углем измерения. — Вам известно точное количество? А как насчет их религиозных воззрений? По словам мистера Хиггинса, мистер Фрэзер не слишком строго отбирает поселенцев, при условии, что они честные люди и желают работать. Тем не менее, похоже, подавляющее большинство арендаторов — шотландцы. Последнее было сказано с вопросительной интонацией, и Роджер кивнул. — Верно. Первыми поселенцами стали те, кто сражался вместе с ним во время восстания, а также родственники его знакомых с предгорья. Там много шотландцев, — добавил он. — Разумеется, большинство первых арендаторов — католики, однако среди них встречались и протестанты, в основном шотландские пресвитериане. Позднее из Терсо прибыла большая группа иммигрантов, также пресвитериан. — И притом яростных… — Я сам лишь недавно вернулся в Ридж. Мне сказали, здесь живут несколько методистских семей. Не возражаете, если я спрошу, сэр, что привело сюда вас? Каннингем коротко хмыкнул, скорее обдумывая ответ, а вовсе не от нерешительности. — Как и многие другие, я приехал вслед за знакомыми. В Северной Каролине обосновались двое из моих моряков, а также лейтенант Феррелл. Он служил со мной в течение трех сроков, пока не пострадал от серьезного ранения, из-за которого ему пришлось оставить службу и выйти на пенсию. Его жена тоже здесь. Роджер задался вопросом, продолжит ли тот — и каким образом — получать выплаты, но, к счастью, в настоящий момент эта забота лежала не на его плечах. — Итого, — подытожил Каннингем, насмешливо заглянув Роджеру в глаза, — у меня уже есть конгрегация по меньшей мере из шести человек. Роджер любезно улыбнулся, а затем совершенно искренне заверил Каннингема, что скудость местных развлечений гарантирует полный зал любому, кто пожелает выступить на публике. — Развлечений, — мрачно повторил Каннингем и кашлянул. — Хм. Могу я спросить, мистер Маккензи, почему вы сделали мне подобное предложение? Кажется, вы вполне способны развлечь любое количество людей в одиночку. — Потому что Джейми хочет знать, являешься ли ты лоялистом и чего в таком случае от тебя ожидать. А лучший способ вывести тебя на чистую воду — выманить на публику и дать возможность проповедовать. Роджер не собирался лгать Каннингему, но ничто не мешало озвучить альтернативную правду. — Как я уже сказал, более половины здешних поселенцев — католики. И хотя за неимением лучшего они придут послушать меня, уверен, они бы с удовольствием послушали вас. Учитывая некоторое свободомыслие в моей семье, — он пренебрежительно дернул плечом, — думаю, людям будет полезно услышать разные точки зрения. — Так и есть, — раздался позади тихий веселый голос. — В том числе и голос Христа, говорящий в их сердцах. Каннингем снова уронил уголек. — Миссис Мюррей, — сказал он с поклоном. — К вашим услугам, мэм! При взгляде на Рэйчел Мюррей у Роджера всегда становилось легче на душе, а завидев ее здесь и сейчас, он захотел рассмеяться.