— Фанни? — Я попробовала снова дотронуться до нее и погладить руку. — Ты ведь уже видела девушек, у которых начинались месячные? Насколько мы знали, в Филадельфии девочка жила в борделе примерно с пяти лет. Я бы сильно удивилась, если бы она не имела представления о женской репродуктивной системе. Тут меня осенило, и я обругала себя за глупость. Ну конечно. Фанни видела все. — Да, — сказала она так же холодно и отчужденно. — Это означает две вещи. Первое — ты можешь забеременеть, и второе — начать зарабатывать деньги. Я сделала глубокий вдох. — Фанни. Сядь и посмотри на меня. На мгновение она замерла, однако тут же послушно повернулась и села, опустив взгляд на свои маленькие острые коленки под муслиновой тканью. — Милая, — сказала я как можно мягче и за подбородок подняла ее лицо. Кроткие карие глаза, встретившись с моими, дрогнули, как от удара, зрачки в страхе расширились. Она сжала челюсти, и я убрала руку с застывшего личика. — Фанни, ты же не думаешь, что мы собираемся сделать из тебя шлюху? Услышав изумление в моем голосе, девочка моргнула. Потом снова опустила глаза. — Я… не гожусь ни для чего другого, — произнесла она чуть слышно. — Но могу получить кучу денег за… это. — Быстрым, едва ли не ожесточенным движением Фанни махнула рукой в районе живота. Меня словно ударили под дых. Она что, в самом деле считала?.. Похоже, да. Должно быть, все то время, пока жила с нами. Поначалу Фанни казалась счастливой — ела вволю, наслаждалась безопасностью, нашла друзей. Но в последний месяц стала замкнутой и задумчивой, потеряла аппетит. Я сочла это физическими признаками неизбежных изменений, которые она чувствовала, и держала наготове менструальные травы. Мои догадки подтвердились, но, очевидно, я предусмотрела не все. — Неправда, Фанни. — Я взяла ее за руку. Девочка не противилась, однако ее ладонь лежала в моей как дохлая птица. — Ты годишься на большее… Господи, прозвучало так, будто мы держали ее ради каких-то других целей. — То есть… Мы взяли тебя вовсе не потому, что рассчитывали… извлечь выгоду. Она отвернулась и тихонько всхлипнула. Стало только хуже. Я внезапно вспомнила о Брианне в подростковом возрасте и как часами не выходила из ее спальни, тщетно уверяя: «Нет, ты не уродина. Конечно, у тебя будет парень, всему свое время. Нет, люди не испытывают к тебе ненависти». Тогда у меня мало что получалось, и, очевидно, с годами материнские навыки не улучшились. — Мы тебя взяли, чтобы ты жила с нами, милая, — сказала я, поглаживая безжизненную ладонь. — И мы могли бы о тебе заботиться. Фанни отдернула руку и снова свернулась калачиком, уткнувшись лицом в подушку. — Дет, деправда, — прохрипела она и тяжело откашлялась. — Это Уильям заставил мистера Фрэзера. Я громко рассмеялась. Девочка оторвала голову от подушки и удивленно посмотрела на меня. — Послушай, Фанни. Как человек, который неплохо знает их обоих, уверяю тебя, что никто в мире не заставит одного из них сделать что-либо против его воли. Мистер Фрэзер упрям как скала, и сын весь в него. Давно ты знаешь Уильяма? — Не очень… — неуверенно ответила она. — Он… он пытался спасти Дж… Джейн. Он ей нравился. Внезапно слезы навернулись ей на глаза, и Фанни уткнула лицо в подушку. — Вот как, — тихо сказала я. — Понятно. Ты думаешь о Джейн. Разумеется. Она кивнула, ее маленькие плечи сгорбились и вздрагивали. Коса расплелась, мягкие каштановые локоны упали вперед, обнажив белую шею, тонкую, как стебель очищенной спаржи. — Я только один раф видела, как она плач-чет, — всхлипнула Фанни в подушку, которая наполовину заглушала слова. — Кто — Джейн? Когда это было? — Поф… после первого раза. С муф… мужчиной. Она вернулась и отдала окровавленное полотенце миссис Эббот. Потом заползла ко мне в постель и заплакала. Я ее обнимала… и гладила, н… но она не перефтавала. Фанни поджала под себя руки и затряслась от безмолвных рыданий. — Саксоночка? — раздался у двери хриплый сонный голос Джейми. — Что случилось? Я повернулся на бок и вместо тебя обнаружил в постели Джема. Он говорил спокойно, пристально глядя на дрожащую спину Фанни. Затем перехватил мой взгляд, приподнял бровь и слегка кивнул в сторону дверного проема, спрашивая, не лучше ли ему уйти. Посмотрев на Фанни, потом снова на него, я беспомощно дернула плечом. Он сразу же вошел в комнату и придвинул табурет к кровати. Заметив следы крови, Джейми покосился на меня — может, это сугубо женское дело? — но я покачала головой и погладила девочку по спине. — Фанни скучает по своей сестре. — Я назвала единственную причину, которую, как мне казалось, можно было уладить в настоящий момент. — Вот как, — тихо проговорил Джейми. Прежде чем я успела его остановить, он наклонился и осторожно взял девочку на руки. Я опасалась, как бы мужское участие не испугало ее, однако она тотчас же повернулась к Джейми, обвила руками за шею и разрыдалась у него на груди. Он усадил Фанни на колено, гладил по волосам и что-то бормотал по-гэльски. Она не знала языка, но понимала суть сказанного, как бывает с лошадьми и собаками. При виде этой сцены у меня будто гора упала с плеч. Всхлипнув еще пару раз, Фанни постепенно успокоилась от его прикосновений и теперь лишь изредка икала. — Я видел твою сестру всего раз, — осторожно сказал Джейми. — Ее звали Джейн, да? Джейн Элеонора. Красивая девушка. И она тебя любила, Фрэнсис. Я точно знаю. Фанни кивнула, по щекам у нее потекли слезы. Я глянула в угол, где на маленькой раскладной кроватке лежала Мэнди. Она все еще крепко спала, засунув в рот большой палец. Однако Фанни быстро взяла себя в руки, и мне стало любопытно, не доставалось ли ей в борделе за слезы или несдержанные эмоции. — Она сделала это ради меня, — проговорила девочка с невыразимым отчаянием в голосе. — Убила капитана Харкнесса. А теперь Джейн мертва. Я во всем виновата. Она с усилием стиснула кулаки, так что побелели костяшки пальцев, и все же не сдержала слез. Джейми посмотрел на меня поверх ее головы, затем сглотнул, унимая дрожь в голосе. — Ты бы сделала что угодно для сестры, правда? — спросил он, ласково поглаживая Фанни между выступающими маленькими лопатками. — Да, — глухо ответила она ему в плечо. — Разумеется. И Джейн сделала то же самое для тебя, ведь так? Ты бы отдала за нее жизнь без колебаний, и она тоже. Это не твоя вина, a nighean. — Моя! Если бы я не подняла шум… Ох, Джейни! Девочка прильнула к Джейми, предавшись горю. Тот гладил ее, давая выплакаться, а сам тем временем вопросительно посмотрел на меня поверх растрепанной макушки. Я встала, подошла к нему сзади, положила руку на плечо и шепотом на французском вкратце рассказала, из-за чего еще переживает Фанни. Он на мгновение поджал губы, а затем кивнул, не переставая гладить девочку и бормотать утешения. Чай к тому времени уже остыл, на мутной поверхности плавали частички розмарина и молотого имбиря. Я взяла заварник с чашкой и тихонько вышла, чтобы сделать свежий. Тут же за дверью я чуть не налетела на Джемми в темноте. — Иисус твою Рузвельт Христос! — в сердцах прошептала я, едва не перейдя на крик. — Что ты здесь делаешь? Почему не в постели? Внук пропустил вопросы мимо ушей, обеспокоенно вглядываясь в полумрак спальни и горбатую тень на стене. — Что случилось с сестрой Фанни, бабушка? Глядя на Джема сверху вниз, я медлила с ответом. Ему всего девять. И, конечно, в первую очередь родители должны объяснять ребенку то, что, по их мнению, ему следует знать. Но он дружит с Фанни, а девочка, видит Бог, нуждается в друге, которому можно доверять. — Идем со мной. — Я положила руку Джему на плечо и повела к лестнице. — Расскажу, пока завариваю чай. Только смотри — матери об этом ни слова. Я объяснила все, упрощая рассказ и опуская то, что узнала от Фанни о пристрастиях покойного капитана Харкнесса. — Тебе известно, кто такие шлюхи? Э-э… их еще называют hoor?[84] — добавила я, и озадаченное выражение на лице внука сменилось пониманием. — Конечно. Жермен мне рассказывал. Это дамы, которые ложатся в постель с мужчинами, даже если те им не мужья. Фанни уж точно не шлюха, правда? Значит, ее сестра?.. — Он пришел в замешательство. — В общем, да, — подтвердила я. — Но не стоит придавать этому слишком большое значение. Женщины или девушки становятся шлюхами не от сильного желания, а потому, что не могут заработать на жизнь иначе. Похоже, я его совсем запутала. — Как тогда они зарабатывают? — Ну… Мужчины платят им за то, чтобы… э-э… лечь с ними в постель. Поверь мне на слово, — убедительно произнесла я при виде его расширившихся от удивления глаз. — Я постоянно сплю в одной постели с Мэнди и Фанни, — возразил он. — И Жермен тоже. Вот еще — платить им деньги за то, что они девчонки! — Джеремайа, — сказала я, наливая в заварник свежий кипяток. — «Ложиться в постель» — это эвфемизм. Слышал такое слово? Его используют, когда хотят приукрасить в разговоре что-то не очень приличное. Например, совокупление. — Ах, вот ты про что… — Его лицо прояснилось. — Как у свиней? Или куриц? — Примерно. Найди мне чистую тряпку, хорошо? Кажется, несколько лежат в нижнем шкафчике. Я опустилась на колени — суставы слегка хрустнули — и при помощи кочерги достала из золы нагретый камень. Послышалось тихое шипение, когда холодный воздух комнаты коснулся раскаленной поверхности. — В общем… — Я протянула руку за тканью, которую принес Джем, и попыталась придать голосу непринужденную интонацию. — Родители Джейн и Фанни умерли. У девочек не было возможности себя прокормить, вот Джейн и стала шлюхой. Но среди мужчин попадаются и негодяи… Тебе ведь это уже известно? — Я взглянула на внука, он серьезно кивнул. — Ладно. Так вот, один из них пришел в дом, где жили Джейн с Фанни, — хотел заставить Фанни лечь с ним в постель, хотя для подобных вещей она была слишком мала, и… э-э… Джейн его убила. — Ого! Я пристально поглядела на внука, но он говорил с глубочайшим уважением. Кашлянув, я начала сворачивать ткань. — Действительно, очень смелый поступок. Только она… — Как она его убила?