— Конечно. — Джейми сжал хрупкое плечо, затем, после секундного колебания, отпустил его и повернулся к дому. — Идем, a bhalaich[89]. Сначала нам нужно привести себя в порядок. Чутье подсказывало ему держаться подальше от дома, где Клэр и женщины готовили Эми к погребению. И все же… Когда умерла его собственная мать, Джейми был младше Эйдана, однако хорошо запомнил свое отчаяние из-за того, что его изолировали, выслали из дома, пока женщины открывали окна и двери, завешивали зеркала и деловито сновали туда-сюда с чашами воды и травами, совершая тайные ритуалы, сулившие разлуку с матерью. Кроме того, — мрачно подумал он, глядя на бледного мальчугана, идущего рядом на ватных ногах, — час назад на его глазах мать умирала в луже крови, с наполовину разорванным лицом. Вряд ли он увидит и услышит что-нибудь более ужасное. Они остановились у колодца. Джейми заставил Эйдана выпить холодной воды и умыть лицо и руки. Сам он сделал то же самое, а затем начал читать молитву для освящения охоты: Во имя единства Святой Троицы, В мыслях, словах и поступках Я омываю руки свои Перед лицом светила и небесных стихий. Клянусь жизнью не возвращаться Без пойманной рыбы, без птицы, Без мяса дичи, без оленины, Без жира, без ворвани, Будь то с холмов или из леса. От соприкосновения с ледяной водой Эйдан тяжело дышал, зато снова мог нормально говорить. — У медведей есть жир, — сказал он. — Да. И мы его добудем. Джейми ладонью зачерпнул воду, окунул в нее три пальца и осенил крестом лоб, грудь и плечи Эйдана. Да наполнятся жизнью речи мои, Да пребудет смысл в словах моих, Да не поблекнут губы мои, Покуда не вернусь я. Да проляжет путь мой по лощинам и лесам, По бескрайним и нехоженым долинам. Да поможет мне непорочная Дева Мария, Да защитит меня пастырь наш Иисус. — Повтори последние строки за мной, парень. Эйдан чуть выпрямился и произнес: Да поможет мне непорочная Дева Мария, Да защитит меня пастырь наш Иисус. — Готово. — Джейми вытащил подол рубахи и обтер лицо Эйдану и себе. — Ты слышал эту молитву раньше? Эйдан покачал головой. Джейми не удивился. Настоящий отец Эйдана, Орем Маккаллум, мог бы научить парнишку, но Бобби Хиггинс — англичанин. И хотя человек он неплохой, старинных традиций не знает. Будто уловив эту мысль, Эйдан серьезно спросил: — Папочка Бобби пойдет с нами на медведя? Джейми искренне надеялся, что нет. Бобби солдат, а не охотник. В состоянии горя и по рассеянности он запросто убьет себя или кого-нибудь другого. Да и о младших кто-то должен подумать. Однако вслух Джейми произнес: — Если так велит ему долг. Надеюсь, этого не понадобится. Вид у Бобби был совершенно раздавленный, и Роджер отвел его домой, в хижину. Джейми поставил ведро на колодец и вновь положил руку на плечо Эйдана. Оно стало тверже, и подбородок мальчика больше не дрожал. — Ну, пойдем. Возьмем мою винтовку и все устроим. Йен-младший и мистер Макмиллан скоро прибудут. * * * — Иди же, — мягко поторопила я Бри. Взяв у нее из рук простыню, положила ее на стол и обняла дочь. — Понимаю, вы с Эми были подругами и тебе хочется сделать для нее все, что в твоих силах. И ты не понимаешь, почему она мертва, а ты стоишь тут, живая, в то время как мир разлетелся на осколки. Брианна едва слышно хмыкнула в знак согласия и не сдержала всхлип. На мгновение она крепко прильнула ко мне, затем отстранилась. Слезы дрожали у нее на ресницах, но моя поддержка ей больше не требовалась. — Скажи мне, что делать, — попросила Бри, расправив плечи. — Я хочу помочь. — Позаботься о детях Эми. Именно этого она бы желала. Сжав губы, Брианна решительно кивнула, но не удержалась и глянула на неподвижное тело на столе, источающее запахи мочи, фекалий и густой смрад разорванной плоти. В окно уже влетело несколько мух. Они лениво кружили по комнате, выискивая место, чтобы при удобном случае отложить яйца. На теле. Оно больше не принадлежало Эми, и мухи вознамерились заявить на нее свои права. При необходимости Брианна умела скрывать чувства не хуже Джейми, однако теперь я легко читала у нее на лице страх и боль наряду с потрясением. Ей было невыносимо видеть изуродованное тело Эми, и все же она пришла помочь. Настоящая Фрэзер, — подумала я, тронутая ее храбростью не меньше, чем горем. Я взяла второе полотенце и шлепнула им по столу, убив сразу двух мух, которые неосмотрительно уселись рядом со мной. — Кто-нибудь придет, — повторила я. — Ступай. Возьми с собой Фанни. 28 Math-ghamhainn[90] Первым, как и ожидалось, явился Йен. Джейми услышал шорох его мокасин, когда тот тихонько вошел в открытую переднюю дверь, а немного погодя в хирургической раздались их с Клэр голоса. Сперва потрясенное восклицание Йена: Жермен все ему рассказал, но вид тела Эми Хиггинс не оставил равнодушным даже могавка. Затем беседа перешла в уважительное бормотание, после чего легкие шаги двинулись в сторону кухни. — А вот и Йен, — сказал Джейми Эйдану. Сидя за столом и высунув язык, парнишка медленно и старательно набивал патроны порохом из фляги Джейми. Прервав занятие, он посмотрел на дверь. Выглядел Йен впечатляюще: вооружившись длинной винтовкой с подсумком и патронташем, за пояс он заткнул внушительный и жуткий на вид нож без ножен, а на плечо накинул натянутый лук и берестяной колчан. Рубаху Йен не надел — только штаны из оленьей кожи и набедренную повязку. Воздавая дань традициям, он по-боевому раскрасил лицо: нанес красную полосу на лоб, толстую белую — на переносицу, и еще две такие же — на щеки, от скулы к челюсти. Однажды он сказал Джейми, что белый цвет предназначен для мести и поминовения погибших. Эйдан хорошо знал Йена в шотландском обличье, однако никогда еще не видел его в образе могавка и теперь благоговейно выдохнул. Пряча улыбку, Джейми взял свой кинжал и оселок для заточки. — Кстати, Йен, — сказал он, кивнув на обнаженную грудь племянника. — Ты, случайно, не знаешь, куда делся мой коготь? Я имею в виду медвежий коготь, который мне подарили тускарора. Джейми уже сто лет о нем не вспоминал: когда-то давно он одолжил амулет Йену для охоты. Но поди угадай, вдруг сейчас штуковина пригодилась бы ему самому.