— Слышал поговорку о том, что с возрастом к мужчине приходит мудрость? — спросил Джейми. — Ну да, — недоуменно хмыкнул Йен. — Так вот, если не станешь мудрее, то до старости вряд ли доживешь, — пояснил Джейми, прислоняя дробовик к скале. — А я достаточно стар, чтобы понимать: глупо вступать в смертельную схватку с медведем из-за оленьей туши. Дочка, у тебя не найдется чего-нибудь съестного? Бри совершенно забыла о маленькой сумке через плечо: порывшись, она выудила оттуда пресные лепешки и сыр, которыми ее снабдила Эми Хиггинс. — Присядь, — сказала она, вручая отцу еду. — А я пока взгляну на рану. — Ерунда, — отмахнулся Джейми. Однако послушно сел, вытянув раненую ногу. Возможно, был слишком голоден, чтобы протестовать, или благодаря жене привык терпеть назойливое лечение. Рана действительно казалась неопасной, хотя на голени был глубокой порез и пара длинных царапин: видимо, след от зубов медведя. При мысли о ноге отца в медвежьей пасти Бри стало дурно. Лекарств она с собой не брала. К счастью, в сумке нашелся большой носовой платок: смочив его в струившемся по расщелине ручье, она как могла промыла рану. «Интересно, можно ли получить столбняк от укуса медведя?» — думала Брианна, промокая и смывая кровь. У нее были сделаны все необходимые детские прививки, включая противостолбнячную. Правда, иммунитет сохраняется лет десять, не больше. Кровь почти перестала течь, но еще сочилась. Брианна выжала ткань и перевязала рану — не слишком туго. — Tapadh leat, a gràidh[17], — сказал Джейми с улыбкой. — Твоя мама и то не сделала бы лучше. Держи. — Он протянул ей две лепешки и кусок сыра. Брианна прислонилась к скале между отцом и Йеном. Только сейчас она с удивлением поняла, что страшно голодна. Еще больше ее удивляло, что они спокойно беседуют в непосредственной близости от огромного хищника, который мог с легкостью убить всех троих. — Медведи ленивы, — сказал Йен, проследив за взглядом Бри. — Зачем ему напрягаться ради жалкой костлявой закуски, когда у него есть такой шикарный обед? Это ведь самец — да, дядя? Кстати, он что, сожрал твой ботинок? — Я не стал дожидаться, чем все кончится. — После еды настроение Джейми заметно улучшилось. — Надеюсь, что нет. Стал бы он жевать кусок старой кожи, когда перед ним лежит целая туша свежеубитого оленя? Медведи не дураки. Кивнув, Йен снова прислонился к скале, легонько потерев плечи о нагретый солнцем камень. — Сестренка, ты обещала рассказать, почему вы вернулись. Похоже, мы здесь надолго застряли. — Он махнул рукой в сторону методичных звуков рвущейся плоти и чавканья. Внутри у Брианны все сжалось. Взглянув на помрачневшее лицо дочери, Джейми похлопал ее по коленке. — Ни к чему спешить. Времени у нас достаточно. Расскажете потом вместе с Роджером Маком, когда вернемся домой. Бри колебалась; столько раз она представляла, как они с мужем по очереди рассказывают все родителям. Однако сейчас, поймав пристальный взгляд отца, поняла, что не сможет без утайки выложить свою часть истории при Роджере. Муж пришел в ярость даже от тех деталей, которыми она решилась поделиться. — Нет, — медленно сказала она. — Лучше послушайте сейчас. По крайней мере, о том, что случилось со мной. Набрав в ладони холодной воды из ручья, Бри запила остатки лепешки и начала рассказ. Да, мама была права насчет мужчин: Йен непроизвольно сжал кулаки, а отец яростно зарычал, когда речь зашла о Робе Кэмероне, зажавшем ее в углу кабинета в Лаллиброхе. Бри не стала сообщать ни о страшных угрозах и требованиях, ни о том, как, сняв по приказу Роба джинсы, хлестнула его ими по лицу, а потом повалила на пол. Хотя упомянула, что разбила ублюдку голову деревянной шкатулкой с письмами. Слушатели одобрительно хмыкнули. — А откуда вообще взялась та шкатулка? — спросила вдруг Бри, прервав повествование. — Роджер нашел ее у приемного отца в гараже. Такое место, где паркуют машину, — добавила она, видя озадаченное выражение на лице Джейми. — Впрочем, неважно. Считай, это что-то вроде сарая. Нам всегда хотелось узнать, где вы ее спрятали в своем времени. — Где? — Черты Джейми смягчились. — Роджер Мак когда-то говорил, что его отец был священником и долгие годы прожил в своем доме в Инвернессе. Мы сделали три шкатулки — нелегкая была задачка, скажу я тебе, по несколько раз переписывать все письма! Я запечатал их и отправил в три разных банка Эдинбурга, приложив инструкцию: в таком-то году выслать по такому-то адресу преподобному Уэйкфилду в Инвернесс. Мы надеялись, хотя бы одна дойдет. На каждой шкатулке я выгравировал полное имя Джема; чтобы только ты смогла понять значение надписи. А что было дальше? Ты размозжила ублюдку голову, и?.. — У меня не получилось его вырубить, зато я смогла выбежать в коридор. И бежала до самой вешалки — правда, не такой, как у твоих родителей, — сказала она кузену и тут же вспомнила содержание одного из последних писем. — О боже! Йен, твой отец… Мне так жаль! — Да… Спасибо. — Он отвел взгляд и крепко сжал ее руку. — Не переживай, a nighean. Отец, как и прежде, живет в моем сердце. К тому же дядюшка Джейми привез из Шотландии маму. Господи Иисусе! — Его глаза округлились. — Она же не знает, что вы вернулись! — Скоро узнает, — проворчал Джейми. — Ты расскажешь наконец, что там было дальше с этим идиотом Кэмероном? — Может, не так уж и скоро, — мрачно заметила Брианна. А затем окончила историю, поведав о сообщниках Кэмерона и о перестрелке у корраля О-Кей[18]. — Я увезла Джема и Мэнди в Калифорнию — это на другом побережье Америки, — чтобы разработать план действий. И в итоге поняла, что выбора нет: нужно попытаться найти Роджера в Шотландии: он сообщил в записке, где именно находится и в каком году. Так мы и сделали… А потом… — Бри обвела рукой окружающую девственную природу, — приехали сюда. Джейми шумно втянул носом воздух, но не произнес ни слова. Йен тоже молчал — лишь едва заметно кивнул, будто в подтверждение собственных мыслей. Среди родных Брианна ощущала удивительное спокойствие. После этой импровизированной исповеди у нее словно камень с души свалился. Давно она не испытывала такого чувства защищенности. — Ну наконец-то! — проворчал вдруг Йен. Проследив за его взглядом, Бри увидела качающиеся кусты шиповника: медведь вперевалку ковылял прочь. Кузен вскочил и протянул ей руку. Брианна встала в полный рост и потянулась, разминая затекшие конечности. На сердце было так хорошо, что она не расслышала слов отца, который поднялся вслед за ней. — Прости, что ты сказал? — Что есть еще одно маленькое обстоятельство. — Еще одно? — Ее губы тронула легкая улыбка. — По-моему, их и так предостаточно. Джейми издал неопределенный шотландский звук, означающий одновременно мольбу о прощении и угрозу. — Этот Роберт Кэмерон… Выходит, он мог прочесть наши письма? Брианна покрылась холодным потом. — Да. — Чувство защищенности развеялось как дым. — Тогда ему известно и о золоте якобинцев, которое мы спрятали вместе с виски, и о нашем местонахождении. А значит, его подельники тоже знают. Может, сам он не умеет проходить сквозь камни, но наверняка найдет того, кто способен. — Джейми в упор посмотрел на дочь. — Рано или поздно нас найдут. 3 Пасторально и очень романтично Солнце только-только взошло, а Джейми уже и след простыл. Я ненадолго открыла глаза, когда он чмокнул меня в лоб и прошептал, что отправляется на охоту с Брианной. Поцеловал меня в губы и растворился в стылом предутреннем мраке. Спустя два часа я окончательно проснулась в уютном тепле старых лоскутных одеял — подарок семейств Кромби и Линдси, — служивших нам постелью, и села в ночной сорочке, скрестив ноги. Затем провела пальцами по волосам, убирая застрявшие листья и травинки. Как же редко мне доводилось наслаждаться таким неспешным пробуждением! Гораздо чаще я подскакивала, словно от пушечного выстрела. С радостным волнением я подумала, что дом теперь вновь наполнится людьми: здесь поселятся и Маккензи, и сын Фергуса с Марсали Жермен, и Фанни, оставшаяся сиротой после трагической гибели сестры. Вскоре утренние часы будут напоминать массовую миграцию летучих мышей из Карлсбадской пещеры — однажды я видела это в документальном фильме студии «Дисней». Но пока мой мир оставался спокойным и безоблачным. Ярко-красная божья коровка выпала из волос на сорочку, прервав мои размышления. Вскочив на ноги, я стряхнула насекомое в высокую траву у Большого бревна, сходила по нужде в кусты и вернулась с букетиком свежей горной мяты. На дне ведра было немного воды — как раз хватит на чашку чая. Разложив мяту на плоской поверхности огромного поваленного тополя (Джейми обтесал его с одного конца, превратив в подобие стола), я развела костер и поставила чайник над кольцом из покрытых сажей камней. Внизу, на дальнем конце участка из печной трубы хижины Хиггинсов заструился дымок, словно змея, высунувшая голову из корзины заклинателя; там тоже расшевелили погасший за ночь очаг. Интересно, кто будет сегодня моим первым гостем? Возможно, Жермен; прошлой ночью он остался у Хиггинсов вместе с Джемми — но он, как и я, не любил вставать рано. Фанни ночевала далеко, в доме вдовы Доналдсон и ее многочисленного потомства; она не скоро появится. Скорее всего, это будет Роджер. На сердце сразу потеплело. Роджер и дети. Языки пламени лизали жестяное дно чайника; подняв крышку, я бросила в воду немного мяты, хорошенько отряхнув листья и стебли от насекомых. Оставшуюся перевязала ниткой и разместила среди других трав, подвешенных к «потолку» импровизированной хирургической. Она представляла собой четыре столба, на которых лежала покрытая еловыми ветвями решетка. На земле под навесом стояло два табурета — для меня и пациента — и небольшой, грубо сколоченный стол, где я держала необходимый инвентарь. Рядом Джейми пристроил парусиновую смотровую (некоторые случаи требовали приватности) и кладовку: продукты и лекарства хранились в закрытых ящиках, банках и коробках — для защиты от енотов. Мой «кабинет» выглядел пасторально и очень романтично, несмотря на вездесущих насекомых, открытость всем стихиям (из-за чего ноги были вечно чумазыми) и периодически возникающее неприятное чувство, будто за мной кто-то наблюдает. Я с тоской глянула на новый фундамент. В доме будет два красивых дымохода из плитняка. Один — наполовину готовый, — словно каменный монолит, возвышался среди дощатого каркаса, который вскоре станет кухней и столовой. Джейми уверял, что через пару недель закончит гостиную и натянет временную парусиновую крышу: нам больше не придется спать и готовить на открытом воздухе. А вот остальные комнаты… Все будет зависеть от грандиозности планов, которые отец с дочерью обсуждали накануне. Помнится, в разговоре всплывали совершенно безумные идеи насчет получения цементного раствора и обустройства водопровода; я искренне надеялась, что в процессе они отпадут сами собой. Для начала не мешало бы сделать крышу над головой и пол, а там посмотрим. Хотя… Со стороны ведущей на холм тропинки послышались голоса, возвестив о прибытии долгожданной компании. Я улыбнулась и закончила мысль: хотя теперь у нас появились две дополнительные пары умелых рук, чтобы помочь со стройкой. На пригорке показалась рыжая макушка Джема; при виде меня внук расплылся в улыбке. — Бабуля! — крикнул он, размахивая немного помятой кукурузной лепешкой. * * * Они принесли мне завтрак. В имеющихся обстоятельствах — просто шикарный: две свежеиспеченные кукурузные лепешки; обжаренные на сковороде свиные котлеты, завернутые в листья лопуха; еще горячее вареное яйцо и немного прошлогоднего черничного варенья на дне банки. — Миссис Хиггинс попросила вернуть ей пустую банку, — сообщил внук, вручая мне десерт и поглядывая искоса на Большое бревно. Вчера он не заметил его в темноте. — Ух ты! Что это за дерево? — Тополь, — сказала я. Откусила кусочек котлеты и от наслаждения закрыла глаза. Большое бревно было около шестидесяти футов в длину. И это после того, как Джейми его изрядно укоротил, использовав макушку на доски и дрова. — Твой дедушка говорит, что когда-то высота дерева составляла не менее ста футов. Мэнди попыталась на него вскарабкаться. Джем подсадил ее и свесился вниз, внимательно разглядывая поваленный ствол — бледный и довольно гладкий, если не принимать во внимание мох, мухоморы и остатки коры. — Оно свалилось из-за грозы?