Нахмурившись, Бри принялась лихорадочно листать страницы. Особых надежд я не питала, прекрасно зная, что собой представляет мерцательная аритмия: периодические сбои в электрической системе сердца. — Видишь ли… Можно купировать серьезный приступ, который длится несколько дней. — Дней?! — выпалила Бри, округлив глаза. Я сделала успокаивающий жест рукой. — У тебя другой вид аритмии, — заверила я. Хотя ситуация может запросто усугубиться. — Более легкая форма, которая проявляется редкими, мимолетными приступами и может со временем сойти на нет. Господи, пусть так и будет! — Что касается серьезных приступов, в шестидесятые их обычно лечили электрошоком, прикладывая электроды к груди. Это позволяет перезапустить сердце, после чего оно начинает биться правильно. В большинстве случаев. — По понятным причинам мы не можем воспользоваться этим методом здесь, — сказала Бри, окинув хирургическую оценивающим взглядом. — Нет. Но повторяю еще раз: у тебя не настолько запущенный случай. Так что электрошок не понадобится. При воспоминании о кардиоверсии во рту пересохло. Даже когда это срабатывало, пациент подвергался многократным ударам тока; электрический разряд высоко подбрасывал бедное тело, а затем оно падало, измученное и обмякшее. Если показатели ЭКГ не приходили в норму, все повторялось по новой. Я залпом допила виски, закашлялась и поставила кружку на стол. — Нашла что-нибудь полезное? — Нет. — Бри захлопнула книгу. Я догадывалась, что творится у дочки в душе, хотя она и старалась не подавать вида. — Только то, что ты уже сказала: лечение электрошоком. Правда, есть препарат, который вроде бы помог некоторым пациентам, но нам он тоже недоступен. Дигиталис. Я покачала головой. Пенициллин еще куда ни шло — хотя и с ним возникали проблемы (мне никак не удавалось получить стандартную дозировку или определить, насколько эффективной окажется та или иная партия). — К сожалению, нет. Конечно, можно попробовать выделить дигиталин из листьев наперстянки — у многих это получалось. Но это смертельно опасно, поскольку невозможно рассчитать дозировку — даже незначительное превышение приведет к смерти. Зато у нас есть кое-что другое. — Я пыталась придать голосу оптимизма. — Например, чай из белой ивы. Очень мощное средство! Главное, регулярно пополнять запасы. Белая ива не растет в Северной Каролине, однако ее можно найти у аптекарей в городе. Джейми привез мне из Солсбери приличное количество, так что должно хватить надолго. — Чай? — недоверчиво спросила Бри. — Между прочим, кора белой ивы имеет в составе химическое вещество, которое содержится в аспирине. И хотя чаще всего ее используют в качестве обезболивающего, у нее есть интересный побочный эффект разжижения крови. — Значит… если сердце начнет трепыхаться, нужно заварить себе чай из ивовой коры — по крайней мере, это убережет от тромбов. Верно? — Сквозь ее мрачный скептицизм пробился робкий лучик надежды. Теперь моя задача — заставить его разгореться и не дать угаснуть. — Да. Конечно, чай не поможет устранить неприятные симптомы. Но существуют другие способы с ними справиться. — Например? — Можно окунуть лицо в холодную воду — иногда это помогает. — Правда? Ты хоть раз видела, чтобы кто-то так делал? Ни за что не поверю! — Тем не менее она явно заинтересовалась. — Вообще-то видела. В «Обители ангелов» в Париже. Тамошние эскулапы широко практиковали метод погружения различных частей тела в холодную — или горячую — воду. Дешевое, легкодоступное и, как ни странно, действенное средство. Правда, эффект обычно длился недолго. — Ну а если холодной воды под рукой не окажется — попробуй вагальную стимуляцию. Услышав незнакомый термин, она вскинула на меня кошачьи глаза. — Ты про секс?.. — Не вагинальную — да и какой секс во время приступа аритмии? — а вагальную. Так называют стимуляцию блуждающего (или вагусного) нерва. Существует несколько способов, но самый простой — и в то же время самый эффективный — «маневр Вальсальвы». Звучит пугающе, однако нужно всего лишь сделать глубокий вдох, задержать дыхание (как советуют поступать при икоте), а затем изо всех сил напрячь мышцы живота. Как будто тужишься в туалете. Брианна задумчиво уставилась на меня — точь-в-точь как Джейми, когда я давала ему медицинские рекомендации. В такие моменты он чувствовал себя подопытным кроликом, но в глубине души боялся, что я права. — Что ж, освоив эту практику, произведу фурор на вечеринках, — пошутила она. 37 Маневры на букву «В» Мы с Джейми и словом не обмолвились о лорде Грее, супружеской ревности и чьем-либо тупоумии — с тех пор, как он ни с того ни с сего сбежал от меня в разгар ссоры. Хотел положить конец перепалке? Или боялся ненароком меня придушить? За ужином он был само спокойствие и любезность, но я чертовски хорошо знала мужа, чтобы поверить в этот спектакль. А Джейми чертовски хорошо знал меня, так что в спальне мы легли рядом, обменялись пожеланиями спокойной ночи и oidhche mhath, затем повернулись друг к другу спиной и долго сопели в напряженном молчании, пока не заснули. …Солнце да не зайдет во гневе вашем[116], — вспомнилось в полудреме. Не помню, что за мудрец это сказал, только он явно не был знаком с шотландцами. На следующий день я хотела застать его одного и вызвать на откровенный разговор, однако постройка крыши, ушибленный палец Джорди Макхью и тревожная новость о дочкином сердцебиении помешали мне это сделать. Ужин прошел вполне мирно — без нежданных гостей, кулинарных провалов и чрезвычайных происшествий с детьми. Например, пару дней назад Мэнди едва не превратилась в живой факел: к счастью, Джейми вовремя заметил вспыхнувшее от искры платьице, метнулся через стол и, схватив малышку, повалил на циновку у очага, а затем сунул в котел с водой. Правда, котел оказался наполовину заполнен кусочками очищенного картофеля и моркови — повезло еще, что вода не успела закипеть. Вскоре мокрую рыдающую Мэнди извлекли из котла вместе с Эсмеральдой; в общем, внучка осталась целой и невредимой, если не считать подпаленную одежду. Мое платье тоже чуть обгорело по краям, когда я бросилась затаптывать тлеющие на полу угольки. После ужина я оставила грязную посуду на столе и предложила мужу прогуляться — якобы для того, чтобы нарвать цветущую по ночам бегонию. Фанни, которая уже немного разбиралась в лекарственных травах, удивленно посмотрела на меня, на Джейми, а затем опустила задумчивый взгляд в свою пустую тарелку. — Бегонии — те, что растут позади уборной? — спросил Джейми, молчавший всю дорогу от дома. Мы как раз проходили мимо основной уборной; в воздухе стоял горьковатый запах томатов, вытесняя тяжелый аромат жасмина. — Это они так пахнут? — Нет. Жасмин. В сентябре бегонии уже не цветут, вот я и посадила под виноградником томаты. Их листья обладают очень сильным запахом, да и растут они до самых холодов. Ну а потом уже нечему пахнуть: все замерзает. — Включая любого, кто проторчит в уборной больше тридцати секунд, — фыркнул Джейми. — Не будешь же рассиживаться и нюхать цветочки, когда твое дерьмо того гляди превратится в лед, не успев полностью выйти наружу. Я засмеялась; сомнительная шутка немного разрядила обстановку. Значит, его тоже тяготила размолвка. — У женской одежды есть недооцененное преимущество, — сказала я. — Многослойность. Как только начинает холодать, достаточно пододеть еще одну юбку. Или две. Ну и, конечно… — добавила я, оглядываясь на дом (не увязался ли кто за нами?), — нам повезло, что все интимные части тела надежно защищены от воздействия стихий. Лунный свет на мгновение отразился в верхней перекладине загона для скота, отполированной до блеска тысячами прикосновений. На фоне темнеющего неба высился огромный силуэт дома с парой освещенных окон в нижнем этаже. Красивый и надежный, как и построивший его мужчина. Дойдя до ограды, я повернулась к мужу. — Лучше бы соврала тогда. — Не говори ерунды, саксоночка. Ты совсем не умеешь лгать. К тому же его светлость уже успел меня просветить. — Неужели даже в пылу ссоры ты ни на миг не усомнился в его правдивости? Я могла бы сказать, что Джон все это выдумал, чтобы позлить тебя. И ты бы мне поверил. — Поосторожнее со словами, саксоночка, — мрачно предостерег Джейми. — Я больше не желаю слышать о драгоценной персоне его светлости. С чего ты взяла, что я бы тебе поверил? Я верю только собственным глазам. — И кто теперь говорит ерунду? — холодно заметила я. — Поверил бы как миленький. Потому что хотел верить. Разве не так? Джейми презрительно фыркнул. Мы стояли, прислонившись к забору. Запахи жасмина, томатов и человеческих экскрементов сменились сладковатым запахом навоза и тяжелым, густым духом лесных испарений. Пахло прелыми листьями и хвоей. — Почему же ты не соврала? — спросил он, прервав затянувшееся молчание. — Если не сомневалась, что я поверю. Я не сразу ответила, осторожно подбирая слова. Теплый ночной воздух звенел от треска цикад. Найди меня, приди ко мне, люби меня… Стрекотание сердец? Или всего лишь брачные игры кузнечиков? — Потому что когда-то давно пообещала, что буду с тобой честна. Даже если честность обернется против меня самой. И пускай мне будет больно, но оно того стоит. — Фрэнк тоже так считал? Я медленно втянула в себя воздух и задерживала дыхание, пока у меня не потемнело в глазах. — Только он мог бы ответить на твой вопрос, — отрезала я. — Сейчас речь не о нем. А о нас с тобой. — И о его светлости. Тут мое терпение лопнуло. — Черт возьми, чего ты от меня хочешь? Чтобы я сказала, как жалею о том, что спала с ним? — А ты жалеешь? — Вообще-то… — процедила я сквозь зубы, — учитывая, в какой ситуации тогда оказалась, — или думала, что оказалась… Темнеющая в ночи высокая фигура резко повернулась ко мне.