— Бри? Куда ты… Иисус твою Рузвельт Христос! Неожиданно появилась мама; выхватила из ее руки скомканный лист бумаги и уверенно приобняла за талию. — Сядь, — последовал спокойный приказ. — Прямо на пол. Вот так… Мама опустилась рядом, взметнув юбки; желтоватое муслиновое облачко слабо мерцало сквозь белую пелену. Уперев руки в пол, Брианна затрясла головой, отказываясь ложиться. — Не надо! — прохрипела она. Собственный голос казался чужим и незнакомым, хотя звучал вполне внятно. — Я в порядке. Все хорошо. — Как скажешь. Заскрипели доски: мама села возле нее. Послышался звук скребущей по полу деревянной кружки. Тепло… Мамина рука обхватила ее запястье, нащупывая пульс. Что ж, удачи! — мелькнуло в спутанном сознании. И в тот же момент безумная гонка начала замедляться. Сердце на миг замерло, пропустило пару ударов и, наконец, вернулось к нормальному ритму как ни в чем не бывало. Но кого она хотела обмануть? Подняв голову, Бри наткнулась на до боли знакомый взгляд — вдумчивый и проницательный. Взгляд цапли. — Со мной все хорошо, — уверенно заявила она. Попытка не пытка! — Просто… голова закружилась. Клэр молча вскинула брови, продолжая щупать предательский пульс. — Честное слово! Пустяки. — Брианна выхватила руку. Она всякий раз убеждала себя, что это пустяки. — Когда это началось? Обычно глаза Клэр были цвета темного янтаря. Когда она работала с пациентами, ее радужка с расширенными зрачками казалась ярко-желтой, как у хищной птицы. — Когда ты рассказала мне… Господи, неужели это правда?.. — Брианна осторожно поднялась на ноги. Сердце продолжало биться спокойно и ровно. Пустяки. — Да. Я не о последнем эпизоде, — сухо ответила Клэр, тоже вставая с пола. — Когда это случилось впервые? Бри хотела было по привычке соврать, отрицая наличие каких-либо проблем, но ей вдруг ужасно захотелось сказать правду. В надежде услышать, что все не так уж страшно. — После того, как мы прошли сквозь камни на Окракоке. В тот раз… Я думала, мне конец. — Ее вдруг замутило. Не хватало еще, чтобы вновь закружилась голова от воспоминаний об этом… этом… К горлу подкатила тошнота, и Брианну вырвало; наполовину переваренная каша выплеснулась на чистые новые доски хирургической. — О господи, — послышался ласковый мамин голос. — Ты ведь не беременна? — И в мыслях не было! — Передернув плечами, она вытерла рот фартуком. — Это невозможно. Брианна не собиралась даже задумываться о подобном развитии событий. Ее и без того преследовал дикий страх умереть и оставить Джема и Мэнди сиротами. — На Окракоке, — повторила она, собравшись с духом, — я прошла через камни с Мэнди на руках. В глазах потемнело, и я думала, что вот-вот потеряю сознание. Вроде бы так и произошло… Я очнулась на земле, крепко сжимая Мэнди; она вырывалась и кричала «Мамочка, мамочка!», но я ничего не могла ответить. А потом поняла, что сердце не бьется. И решила, что умираю. От Брианны исходил сладковатый, с горчинкой запах; Клэр сунула ей в руки кружку и поднесла к губам. — Ты точно не умрешь, — уверенно сказала мама. Бри кивнула. Ей отчаянно хотелось в это верить, хотя сердце продолжало сбиваться с ритма, то и дело оставляя в груди гулкую пустоту. Она глотнула ароматную жидкость — в кружке оказался подслащенный медом виски с добавлением трав. Закрыв глаза, Брианна не спеша потягивала напиток, отчаянно желая, чтобы все утряслось и вернулось в привычное русло. Мир начинал обретать знакомые очертания. Падающие из большого окна солнечные лучи ласково грели ей плечи. — И как часто это случалось? С каждым глотком сладкая жидкость разливалась по телу приятным теплом. Наконец Брианна открыла глаза. — Четыре раза, не считая сегодняшний. Сначала на Окракоке, затем следующей ночью, когда мы спали в лесу. — Она невольно содрогнулась, вспомнив, как лежала неподвижно на земле возле Роджера; дети мирно сопели между ними. Сердце колотилось как ненормальное, и ей пришлось сжать кулаки, чтобы не вцепиться ненароком в Роджера и не растолкать его. — Было жутко. Так продолжалось несколько часов и прекратилось только к рассвету. Помнится, она тогда чувствовала себя выжатой как лимон; влажная от росы одежда липла к телу. Ей стоило невероятных усилий подняться на ноги и сделать хоть пару шагов. Третий эпизод произошел неделю спустя, когда они плыли на барже по реке Ядкин, а четвертый — на дороге из Кросс-Крик в Солсбери. — Два предыдущих случая длились всего несколько минут — как и сегодняшний. — Она сделала еще один глоток, немного подержав жидкость во рту, и взглянула на мать. — Ты знаешь, что со мной? Клэр вытирала остатки рвоты с некрашеных половиц. Губы ее были плотно сжаты, между бровями пролегли две вертикальные складки. — Я не могу поставить окончательный диагноз без ЭКГ, — сказала Клэр, опустив глаза на тряпку. — Но, судя по описанию симптомов, у тебя мерцательная аритмия. Это не смертельно, — добавила она, взглянув на встревоженное лицо дочери. Сердце совершило очередной кульбит и забилось ровнее, хотя как-то несмело. Колени дрожали, так что пришлось сесть. Бросив тряпку, Клэр подбежала к ней и обняла. Брианна уткнулась лицом в грубый серый фартук, пропахший жиром, розмарином, жидким мылом и сидром. От этого уютного запаха, смешанного с ароматом маминого тела, на глаза навернулись бессильные слезы. Может, это и не смертельно, но вовсе не пустяки. — Все будет хорошо, — шептала мама ей на ухо. — Я с тобой, детка. Бри вцепилась в тонкую руку матери, словно утопающий за спасательный круг. — Если… Если со мной что-нибудь случится — позаботишься о детях. Это не было вопросом, и мама сразу поняла. — Конечно, — без колебаний сказала Клэр, и Брианну немного отпустило. Она тяжело дышала, словно от нехватки кислорода. — Хорошо, — кивнула Бри, ощущая дрожь в пальцах. Нехотя отпустив руку матери, она выпрямилась и убрала волосы от лица. — Хорошо. И что теперь? * * * Тук-тук, тук-тук… Мерные удары здорового сердца отчетливо слышались в деревянной трубке стетоскопа Пинара. Оно билось чуть быстрее, чем нужно (неудивительно!), но абсолютно в пределах нормы. Я выпрямилась; Брианна запахнула ворот блузы и застыла в напряженном ожидании. — Никаких отклонений, моя дорогая. У тебя отличное сердцебиение. Я уверена, это всего лишь мерцательная аритмия, которая возникает из-за неравномерного распределения электрических импульсов. Никакой сердечный приступ тебе не грозит. На дочкином лице проступило облегчение, а мое собственное сердце тревожно заныло. — Слава богу! — Брианна заправила выбившийся из прически локон, и я заметила, как дрожат ее пальцы. — Но… думаешь, такое еще повторится? — Не знаю. Это самое ужасное, что может услышать пациент от врача (за исключением смертельного диагноза), однако подобное случается сплошь и рядом. Я вздохнула и повернулась к шкафчику с лекарствами. — Боже мой… Опять виски? Видимо, дело дрянь, — улыбнулась она, тщетно пытаясь скрыть тревогу в голосе. — Если не будешь, налью только себе. — Я достала с полки бутылку «Особого виски Джейми Фрэзера», а не того, что использовала в сугубо медицинских целях. Терпкий душистый аромат вытеснил привычные запахи скипидара, прокаленных на огне хирургических инструментов и травяной пыли. — Конечно, буду! Бри поднесла к губам оловянную чашку и вдохнула успокаивающие пары, блаженно закрыв глаза. — Ладно, — сказала она, приподняв бровь. — Тогда рассказывай, что знаешь. Я немного подержала виски во рту, прежде чем проглотить. — Как я говорила, мерцательная аритмия возникает из-за неравномерного распределения электрических импульсов. Твоя сердечная мышца абсолютно здорова, но иногда получает «спутанные» сигналы. В норме все мышечные волокна в предсердии должны сокращаться одновременно; когда у поступающих от сердца электрических импульсов нарушена синхронность, волокна сокращаются вразнобой. Брианна сделала еще один глоток и кивнула. — Именно так оно и ощущается. Это точно не опасно? Если честно, звучит пугающе. Я помедлила с ответом какую-то долю секунды. Никто лучше Бри не умел настолько хорошо читать по моему лицу — за исключением Джейми. В глубине ее глаз вновь мелькнула тревога. — Не очень опасно, — торопливо сказала я. — Ты молода и здорова, так что это крайне маловероятно. — Ты о чем? Бри взволнованно поставила кружку на стол и вдруг невольно подняла глаза к потолку: из расположенной прямо над нами детской послышалось громкое пение. Мэнди вернулась с прогулки и теперь исполняла для Эсмеральды песенку про братца Жака. — О сердечном приступе. Если предсердия будут длительное время сокращаться неправильно… В норме они должны закачивать кровь в желудочки, которые затем направляют ее дальше: правый — к легким, левый — к остальным органам. — Дочка нахмурила рыжие брови, и я решила поскорее перейти к сути. — Иногда кровь остается в предсердиях слишком долго, и тогда образуется тромб. Но он может и рассосаться, прежде чем попадет в кровоток. В противном случае… — Занавес? — Бри сделала огромный глоток. Сразу после приступа она была бледная как рыбье брюшко и сейчас выглядела не лучше. — Или жить в состоянии овоща, молча пуская слюни, а родным придется кормить меня, возить на каталке и подтирать мне зад? — Вряд ли это случится. Попытка развеять ее опасения не увенчалась успехом. Я отчетливо представляла себе ужасающие последствия подобного сценария. Брианна, естественно, думала о том же. Хотя сердечный приступ может оказать гораздо более разрушительное воздействие и даже привести к смерти. Совершенно некстати вдруг вспомнился забавный факт о мужчинах, умирающих от инфаркта, но я вовремя прикусила язык. — Ты можешь меня вылечить? — Выпрямив спину, она плотно сжала губы и перевела взгляд на увесистый томик нового «Справочника Мерка». Я вручила ей книгу. — Не уверена, — ответила я. — Почитай сама.