– Он выкалывает ей глаза и канцелярским ножом срезает лицо с головы. Только лоб оставляет сначала нетронутым. – Почему? – Шизофреники не умеют интерпретировать гримасы и мимику других людей и чувствуют угрозу с их стороны. Поэтому он и вырезал ее лицо… – В общем правильно, но это не преступление шизофреника. Другие теории? Зачем он уродует ее лицо? Почему не вагину или грудь? Кто-то поднял руку. – Повреждение лица или глаз, в отличие от увечий тела, говорит о том, что убийцу с жертвой связывало что-то личное. Возможно, очень личное чувство ненависти. – Уже лучше, – сказал Снейдер. – Почему он приклеивает лицо на зеркало над столиком для макияжа? – Он сделал паузу. – И зачем сажает труп на стул перед зеркалом? – Он отделяет ее душу? – предположил кто-то. – Нет, в этом случае он отрезал бы и кожу на лбу, где, по расхожему мнению, находится душа. Наступило молчание. – Господи боже мой! Напрягите мозги! – выкрикнул Снейдер. – Вы же вроде лучше всех сдали вступительный тест в академию. Так сказать, умнейшие из умнейших… В чем я все равно сомневаюсь, – пробормотал он. – Он… он хотел продемонстрировать ей ее собственное уродство? – сказал кто-то. – Возможно, поэтому он использовал хлороформ. Вещество обладает канцерогенными свойствами и может вызвать образование опухолей. – Уточните! – Он удалил ее лицо с головы, как опухоль. Снейдер приподнял бровь. – Интересная мысль. В любом случае это убийство наполнено таким количеством символов, что из-за всевозможных предположений и умозаключений от глаз ускользают действительно важные факты. – Он поднял палец. – Но я думаю, что последняя мысль верна, дамы и господа. «Взгляни на себя! На свое невероятное уродство! Я вывернул тебя наизнанку. Все, что осталось, – лишь пустая оболочка». Снейдер сделал паузу, чтобы студенты прониклись его словами. Зеркало, на котором на засохшей крови держалось лицо, было освещено, и казалось, что глаза блестят. – Что насчет послания? – спросил Снейдер. Сабина разглядывала фотографию. Над лицом, полукругом, убийца кровью вывел на зеркале: «ЯИЧНЫЕ ЖЕЛТКИ ЖИВЫ!» Вызвался один студент. – Слово желтки напоминает о цыпленке; о вылупляющемся из яйца цыпленке. Возможно, этим поступком он хотел, как вы сказали, вывернуть ее душу наизнанку. – Так, дальше! – Может, намек на духовные качества жертвы, которых не было? – Все, что осталось, – лишь пустая оболочка, – повторил Снейдер. – Да, хорошая теория, – вздохнул он. – Но правда в том… Мы этого не знаем. Снейдер остановил слайд-шоу и спроецировал на экран фотографию, на которой крупным планом был изображен лоб Йоаны Бек. Сабина вспомнила слова студентки, которая сказала, что убийца сначала оставил нетронутым лоб жертвы. Теперь она увидела, что он затем с ним сделал. – Перейдем к последнему деянию нашего убийцы. Что произошло? – Канцелярским ножом он вырезал на лбу символ. Похоже на цифру четыре, но я предполагаю, что речь идет о недорисованной свастике. – Почему он ее не закончил? – спросил Снейдер. – Убийцу напугал муж жертвы, который начал подниматься по лестнице, и убийце пришлось спасаться бегством через окно… настолько быстро, что он даже бросил канцелярский нож в спальне. – Студент листал досье. – Насколько я понял, на орудии убийства не было отпечатков пальцев. Снейдер кивнул. – Это было уже неплохо. Вы только начали обучение, но в итоге после всех занятий в голове остается лишь то, что можно применить на практике. – Он вытянул шею и посмотрел на самый дальний ряд, где сидела Сабина. – В последние месяцы благодаря счастливой случайности коллеге Немез удалось поймать двух убийц. Студенты обернулись и взглянули на нее. Как это понимать? Больше всего ей хотелось встать и выйти из аудитории. Снейдер поднялся по ступеням к ней наверх. – Дорогая коллега Немез, – сказал он не без язвительности в голосе. – Вы разделяете наши выводы? Сабина немного подумала и вызвала в памяти одну фотографию, которую видела до этого. – Нет, не разделяю. Снейдер застыл на месте. – Могу я спросить почему? – Можете, – ответила Сабина, но продолжала молчать. Пусть Снейдер знает – как аукнется, так и откликнется. Снейдер сжал губы. – И почему же? – Одновременно он поднял три пальца – свои знаменитые три пальца. – Можете сформулировать ваши умозаключения тремя короткими и точными предложениями? За последние два года на занятиях Снейдера она только и делала, что думала короткими точными предложениями. – Это не убийство на почве расизма. На мой взгляд, речь идет не о свастике и послание было закончено. Это цифра четыре, – начала она. – Почему вы так думаете? – Покажите нам, пожалуйста, еще раз фотографию спальни. Снейдер спроецировал общий план помещения на экран. Жертва сидела на стуле, повернутая к зеркалу, на котором было приклеено ее лицо. Дверь спальни была приоткрыта, как и окно. На комоде рядом с дверью лежал окровавленный канцелярский нож. – Нож лежит на комоде рядом с дверью, а не на пути от столика для макияжа к окну. Почему убийца, услышав шаги мужа на лестнице, отнес нож к комоду, теряя драгоценное время, и лишь затем скрылся через окно? По аудитории пробежал ропот. – Что означает эта четверка? – спросил Снейдер. – Понятия не имею, возможно, четвертую жертву. – Но нам ничего не известно о похожих убийствах. «Пока неизвестно», – подумала Сабина. – Лично я не разделяю эту теорию, – сказал он. Ничего другого Сабина от него и не ожидала. Снейдер выключил видеопроектор. – Завтра мы займемся анализом праворадикальной среды и рассмотрим все решения, которые судья Йоана Бек приняла за последние три года. – В завершение он поднял руку. – По какой причине все, что мы здесь обсуждаем, имеет значение? – Потому что однажды мы можем наткнуться на новые сведения по этому делу, – ответили все в один голос. Сабина отлично знала это высказывание. Оно уже не раз подтвердилось на практике. – До завтра, и не забывайте соглашение о конфиденциальности, которое вы подписали, – напомнил Снейдер. – Ни слова об этом деле! Никому! Студенты кивнули, захлопнули ноутбуки и вышли из аудитории. Сабина поднялась и медленно сошла вниз по ступеням. Снейдер собрал материалы в стопку. – Эти молокососы дорого мне обходятся, – произнес он, не поднимая глаз. Он, как всегда, был белым как бумага. Вероятно, приступ кластерной боли вот-вот начнется, потому что Снейдер оставил листы и принялся массировать болевую точку на тыльной стороне ладони между большим и указательным пальцами. Точки были отмечены татуировками, чтобы он мог быстро найти их, когда голова грозила расколоться от боли. – Настолько плохо? – спросила она. – Белочка, вы понятия не имеете. Это прозвище он дал ей во время их первого совместного дела из-за ее каштановых волос и карих миндалевидных глаз. И она никак не могла отучить от него Снейдера. – Тогда почему вы преподаете?