Просто объятие. Мысли превратились в действия, которые могут показаться незначительными, но они — ключи к запертым дверям. Он дает мне то, что нужно. И он это знает. Медь вместо разбитого стекла. Швы на ране. Последние останки моего врага, ценный трофей. Извинение, даже если он, возможно, не способен испытывать угрызения совести. Но он пытается. Если это не любовь, то что? Может, Джек никогда этого не почувствует. Может, почувствует, но сам не поймет. Но я чувствую. Я знаю его формы и цвета, его камуфляж. Я стала тем, кто я есть, за одну ночь и последовавшие за ней дни боли. Я не была рождена и воспитана таким образом. Я любила и была любима, но потеряла все это. Когда я смотрю через его плечо сквозь свои подсыхающие ресницы, окруженная оттенками синего и ароматом цветов, укрытая в его крепких объятиях, я понимаю, что влюбляюсь в Джека Соренсена. Даже если он уйдет. Даже если он никогда не сможет полюбить меня в ответ так же сильно. Я не могу остановиться. И даже если бы могла, не хочу пытаться. Я изо всех сил старалась сокрушить его и победить, готова была дать волю своему гневу. И я потерпела неудачу. Возможно, я пожалею об этом, когда он исчезнет, куда бы он ни планировал отправиться, но прямо сейчас это все, чего я когда-либо хотела. Не чувствовать себя одинокой. Чувствовать, что меня принимают такой, какая я есть, кем я хочу быть. Той, кто приняла тьму, что пыталась завладеть ею, и сделала ее своей собственностью. Не та, кого любили бы только за наигранную маску. Мало-помалу я расслабляюсь в объятиях Джека, кладу голову ему на шею и плечо. Небо над нами темнеет до темно-синего цвета, когда солнце опускается за далекий горизонт. Сердце Джека отбивает ровный ритм, мое дыхание замедляется и становится ровным. Он не кажется беспокойным или готовым расстаться. Он просто проводит рукой по моим волосам в медленном, мелодичном ритме, останавливаясь каждый раз, когда осенний ветер подхватывает маленькую прядь, а потом начиная сначала. Только когда таймер выключает лампы для выращивания растений и единственный свет, достигающий нас, проникает через узкую дверь, Джек останавливает движение своей руки. — Min elskede, bliv venligst22— шепчет Джек, не разжимая объятий. — Я не понимаю… что это? — Датский. — Я не знаю датского языка. — Я в курсе, — говорит он, его руки слегка сжимаются. Может, он думает, что я не замечу, но я замечаю. — Останься. — У меня собака. — Я уже понял. — Он линяет. — Я умею пылесосить, доктор Рот. — Он лает. — Так делают сторожевые собаки, ну, мне говорили. Мы можем вернуться и забрать его прямо сейчас, и все, что тебе еще понадобится. — Он у Джой. Джек приподнимает плечо. — Тогда мы заедем за ним завтра по пути, заберем еще что-нибудь из вещей из твоего дома. — Мы? — Именно так я и сказал. — Ты не думаешь, что у Джой возникнут вопросы? Джек снова в замешательстве пожимает плечами. — Джек… даже если она никому не скажет ни слова, люди все равно заметят, особенно если я останусь на несколько дней. Мы даже не знаем, как долго Хейз может пробыть здесь. Люди будут болтать. — Хорошо. Пусть. Чем больше внимания будет приковано к тебе, тем меньше вероятность того, что Хейз совершит опрометчивый шаг, — говорит Джек, разжимая объятия, чтобы взять меня за плечи. — Но… — Останься. Мне наплевать, что все подумают, Кайри. Нам нужно ограничить его доступ к тебе. Я сомневаюсь, что он стал бы что-то предпринимать в кампусе, но он мог бы сделать это у тебя дома. Он уже приходил. Он, блять, был внутри, — ярость в его словах хлещет, как удар хлыста, его пальцы сжимаются на моих плечах. Даже в тусклом свете глаза Джека, кажется, вспыхивают, прорубая путь сквозь ночь. — Я больше не подпущу его так близко. Долгое мгновение никто из нас не двигается в тишине. Мои внутренности словно оголились. «Я потратил впустую столько времени», — говорил Джек. «А теперь мне кажется, что этого недостаточно». Никогда не хватает времени на то, чем дорожишь, и всегда слишком много на то, чего не хочешь. Каким бы заманчивым это ни было, мне страшно находиться во владениях Джека ночь за ночью, не имея собственного логова для убежища. Но мне также ненавистна мысль о том, что время одержит надо мной еще одну победу. — Ты не показал мне весь дом, — говорю я, наблюдая, как напряжение спадает с плеч Джека по мере того, как мои слова доходят до него. — А вдруг у тебя есть коллекция фарфоровых кукол? Я ненавижу это. — К счастью, я убрал их на чердак до твоего прихода. — Мда, я же сказала «весь дом», я имела в виду весь дом целиком, — я вызывающе приподнимаю бровь, делая сильный акцент на своих последних словах. Если я собираюсь остаться здесь, я хочу увидеть все. Я хочу снять слой с Джека, точно так же как он поступил со мной. Мысли, тревоги и невысказанные страхи, кажется, утяжеляют воздух между нами толстыми невидимыми нитями. Джек скользит взглядом с одного моего глаза на другой, возможно, пытаясь разглядеть мои эмоции по нейтральному выражению лица. Через мгновение он коротко кивает и убирает руки с моих плеч, предлагая мне взять одну из них. — Я проведу для тебя экскурсию. И тогда ты останешься. Я вкладываю свою ладонь в руку Джека, и он ведет меня мимо столовой по коридору, где ответил на звонок. Справа находятся ванная комната и прачечная, слева — офис и домашний тренажерный зал со штангами, велотренажером и беговой дорожкой. — Пользуйся, когда захочешь, — говорит Джек, когда я медленно описываю круг в центре комнаты. — Я бегаю с Корнетто. У реки. Джек приподнимает плечо, как будто это не новая информация. Я вздыхаю. Кажется, ему нравится, что я слегка возникаю. — Полагаю, ты присоединишься к нам. Молчание Джека — единственное подтверждение, в котором я нуждаюсь, и он выключает свет прежде, чем я успеваю насладиться веселым блеском в его глазах. Затем Джек ведет меня обратно по коридору на кухню, оставляет меня там, забрав бутылку текилы из оранжереи. Он наливает щедрую порцию в металлический бокал без ножки, который я оставила на столешнице, с острым, предостерегающим взглядом, что заставляет меня улыбнуться. Обновив виски в бокале, Джек идет через весь дом к лестнице. На втором этаже находится большая ванная комната с темно-серой плиткой и очень широкой душевой кабиной, еще одна ваза с голубыми цветами на стойке между двойными раковинами, на этот раз с лилиями. Есть две гостевые спальни, в которые Джек почти не заглядывает и, вероятно, никогда не приглашал гостей. А затем главная спальня с туалетом, комната простая и со вкусом обставленная, обстановка лаконичная. Я подхожу к одному из окон, выходящих на задний двор и остроконечную крышу оранжереи. Когда я поворачиваюсь к нему лицом, Джек стоит у входа, кровать возвышается между нами, как крепость. Он изучает меня, прислоняясь к дверному косяку и делая глоток своего напитка. Другая его рука глубоко засунута в карман, он что-то переворачивает в методичном ритме. Зажигалка. Я скучаю по ее весу в моей ладони, по металлическому щелчку крышки. — Какая комната моя? — спрашиваю я, кивая в сторону коридора. — Эта. — Тогда какая твоя? — Эта. — Я могу остановиться в одной из гостевых, — говорю я, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. Глаза Джека темнеют. — Нет. Ты этого не сделаешь. — Я не хочу причинять неудобства. — Ты реально хочешь лишить меня повода поглазеть на твою задницу? — Я уверена, ты найдешь другой повод. Мы обмениваемся фальшивыми улыбками, за которыми скрывается возбуждение. Я стараюсь не смотреть на кровать, пряча эмоции за большим глотком текилы. Даже сейчас я не могу устоять перед желанием прикусить нижнюю губу в тишине, которая повисает между нами. — Куклы на чердаке, — говорит Джек. — Хочешь посмотреть? — Пас. Покажи мне что-нибудь еще. То, что ты никогда никому не показывал. Легкомыслие исчезает из глаз Джека. Кажется, он знает, что я не останусь, если он не отведет меня туда, куда я хочу. И если бы это была игра, победа была бы за мной. Джек, возможно, и разрушил мою защиту сегодня, но он тоже должен отказаться от чего-то. Он должен сделать выбор: рискнуть своими самыми темными тайнами… …или рискнуть мной. Я слежу за каждым движением Джека, каким бы незначительным оно ни было. Как он смотрит в свой стакан с виски, моргает чуть дольше обычного. Подергивание мускула на челюсти, когда он сжимает зубы вместе. Движение кадыка, когда сглатывает. Джек делает еще один глоток и отпускает зажигалку, прежде чем протянуть руку.