Ботаник развел руками. — Не знаю, они в кабинете закрылись. Мы в это время на кухне чай пили. Мне кажется, что-то готовится. Татьянка тоже подошла к лифту. — Я больше к Жидомору в «Братство» не вернусь, — сказала она Хорсту. Тот удивился. — И куда ты денешься? Здесь тебе долго нельзя оставаться. Неспроста тут дядя Федор оказался. Татьянка понизила голос до шепота, чтобы не услышали посторонние: — У меня сестра двоюродная под Москвой живет в поселке «Дружба». Съезжу к ней. Понравится — останусь. Там место тихое. Хорст ушел, охваченный сомнениями. Он вдруг почувствовал, что привычный, устойчивый мир его жизненных ориентиров дал трещину и заколебался. И в середине этого мира теперь стояла смешная девчонка Машка… Крюков томился в отделе «Расизма и расовой дискриминации» от безделья и одиночества. Крамской с Волгиным болтались где-то по своим командировкам. А он один за всех отдувался. Хотя, откровенно говоря, особенно отдуваться ему не приходилось. Более того, в отсутствии начальства и конкретных обязанностей он находил немало приятного. Опер посмотрел на часы. Без пяти одиннадцать, время, когда по мнению Винни-Пуха, пора чем-нибудь подкрепиться. Выбор — от буфета, который находился на первом этаже особнячка, до экзотических забегаловок типа японская «сушишечная» или итальянская «равиольня» на другом конце Москвы. Когда нечего делать, все близко. Было бы хорошее настроение, а оно у сыщика как раз было. Но недолго. Все испортил телефонный звонок. Крюков все еще надеялся, что тот, кто звонит, попал «не туда». И ни фига не угадал. — На проводе Смольный, штаб революции! — измененным голосом представился он. — Крюков, ты? — на другом конце провода полковник Шабанов чуть не выронил трубку от изумления. — Я же звоню в эту… как ее? В отдел расизма и хрен знает чего. — Говори, что у тебя. Я тут за главного. — Вахтером, что ли? — расхохотался Женька. — Ладно, слушай. Тут негра грохнули, причем с особой жестокостью. Башку размолотили вдрызг. Тяжелым и очень тупым предметом. Чем-то похожим на твою голову. Крюкову вдруг страшно захотелось есть. Аж в желудке заурчало. А тут какие-то негры. — Говори короче, — попросил он. — Что за негр? Студент? Репер? Но Шабанов не торопился. Наверно, гад, только что позавтракал. — Негр не простой, — интригующе сообщил он, — а солидный, хоть и без документов. В галстуке-бабочке. Из Америки. — Почему из Америки? — насторожился сыщик. — Как определили? — По зубам. У него зубы классные. И дорогие. Такие только в Штатах делают, эксперты ручаются. Опер знал одного негра в галстуке-бабочке. Вернее, знал того, кто его знает. Но он был профессионалом, а потому первым делом постарался сачкануть. — Если труп из Америки, отправь его фээсбэшникам. — Пробовал, не берут, — признался полковник. — Дело, говорят, не государственное. А им террористов ловить надо. Крюков сделал вид, что снова ничего не понимает. — Ну, тогда сам и раскрывай. А я-то тебе зачем? — Протокол подписать. Теперь все, что на расовой почве, ваша бригада визировать должна. — Ты же мою подпись знаешь. Возьми и сам изобрази закорючку, — посоветовал опер. Наученный горьким опытом, опер положил трубку и собрался исчезнуть, но подлый телефон зазвонил снова. Желудок отозвался бурей недовольства. «Так ведь и язву можно заработать или гастрит», — с беспокойством подумал сыщик. — Чаво надо?! — рявкнул он в трубку. — Игнат это, — голос собеседника звучал глухо. — Слышь, начальник, нужно срочно увидеться. Козел этот, Хорст, вокруг меня круги нарезает. Боюсь, он что-то подозревает. А такому, как он, убить — два пальца обсморкать. Мразь фашистская! А у меня информация ценная, слить надо. — А я выступаю в роли сливного бачка? — Крюков даже немного развеселился. — Ладно, давай через двадцать минут у входа на рынок Мусы. Сейчас главным для него стало как можно быстрее и дальше уйти от телефона. А там, вне стен этого дурацкого кабинета, можно найти много еды, причем прямо на улице. А на рынке! За это время можно съесть очень много. Положив трубку, сыщик чуть ли не бегом бросился вон из кабинета и в дверях столкнулся с входящим в кабинет Крамским. — С ума сошел? Куда несешься? — удивился начальник. — Тороплюсь, у меня встреча с агентом! — крикнул ему на прощанье сыщик, исчезая за изгибом коридора… Хорст выследил Игната там, где и ожидал встретить, возле рынка Мусы. Он прохаживался вдоль внешних торговых рядов вместе со своим новым другом — Дыней. Разговора их Хорст, разумеется, слышать не мог, но, судя по всему, Игнат убалтывал Дыню на какое-то серьезное дело. Дыня всем видом выражал недовольство, вероятно, предложение казалось ему опасным. То ли риск слишком высок, то ли оплата слишком низка. В итоге они не договорились. Дыня увидел Мусу и направился к нему. «Жаловаться на беспредел», — предположил Хорст. Игнат тоже развернулся и пошел в сторону шашлычной. Несмотря на довольно прохладную погоду, столики с улицы еще не убрали. За крайним сидел знакомый Хорсту опер. Они на пару с ним отмахивались от черных на пустыре. Игнат подошел к оперу и присел на свободный стул. Хорст слышал, что за ценные сведения менты угощают своих стукачей водкой и закусью, а то и деньжат подбрасывают. Игната мент угощать не торопился. Наоборот, слушал его с раздражением. Хорсту и в голову не могло прийти, что разговор у опера со стукачом шел именно о нем. — Это Хорст, — убеждал Игнат сыщика. — Он и черномазого замочил, и корешка своего Витаса, чтобы тот его не заложил. — Зачем? — Крюков старался как можно тщательнее пережевывать хорошо прожаренное мясо. — Откуда я знаю? — таращил для убедительности глаза Игнат. — Надо его в камеру забить, а там он все скажет. Игнат несколько оживился, обнаружив, что опер вроде бы заинтересовался его персоной. Сыщик и в самом деле пристально его разглядывал, но по другой причине. Он прикидывал — не могла ли фигура одного из налетчиков в масках, сбежавших из квартиры убитой девушки по имени Жасмин, принадлежать Игнату? Могла. Но не факт. — У тебя все? — спросил сыщик. Назойливый стукач успел ему изрядно надоесть. Толком так ничего и не сообщил, только от еды отвлекает. А ведь это вредно. — Нет, не все, — Игнат действительно боялся Хорста, и ему очень хотелось бы узнать, что тот очутился за решеткой. — Они что-то готовят. Акцию. — Драку, что ли? — уточнил Крюков. — Драка — это само собой. С «архангелами» мочилово предстоит. Я, понятное дело, не полезу. — Почему? Там же твои соратники сражаться будут! — Да пошли они! — ухмыльнулся Игнат. «Да, он, конечно, подонок и предатель, — отдал опер должное своему собеседнику. — Но зато натура цельная и последовательная — предает всех подряд. Лишь бы не прозевать, когда до меня доберется». Сышик почувствовал, что немного пожадничал и перебрал с шашлыком. В таком состоянии присутствие Игната стало еще невыносимее. Сыщик прогнал предателя. Потом поднялся с места и двинулся малой скоростью к метро. Лезть в машину не хотелось, куда приятнее казалось постоять на сквознячке против раскрытой вагонной форточки. К тому же риск стать жертвой террористического акта превращал банальную поездку в подобие русской рулетки. Целью опера было родное управление, куда он заходил последний раз затем, чтобы занести на экспертизу студенческий билет Хорста. Прихватив по дороге бутылку приличной водки (с пробкой-закруткой, очищена молоком), сыщик заглянул к криминалистам. Эксперт Крестинин будто сквозь бутылочное стекло унюхал пары спирта. Эксперт, ничего не скажешь. Он вырос перед Крюковым, как из-под земли. — Принес? — не то спросят, не то констатировал он. Сыщик изобразил на лице высшую степень обиды. — Угадай с трех раз. Но имей в виду, у меня как при социализме — оплата по труду, а не по потребностям. Признавайся, работа адова будет выполнена или выполнена уже? По тому, как надулись щеки эксперта-криминалиста, Крюков понял, что поставленная перед ним непростая задача блестяще решена. — На ксиве, которую ты мне приволок, — начал он, — я обнаружил более или менее свежие отпечатки двух типов. Один из них установлен по картотеке, другой не значится. Но!.. Крюков затаил дыхание. Ради такого момента стоило жить и терпеть магнитные бури, паленую водку, несправедливость начальников и призрачность заслуг в глазах ничтожеств. — Та же пара отпечатков оказалась на обрезке металлической трубы, которой убили негра в подземном переходе, и на ломике, которым, по всей вероятности, были убиты арестант и старшина, охранявший его в отделении милиции. Женька Шабанов попросил сделать экспресс-экспертизу. Коньяк поставил, не то, что некоторые крохоборы. — У него зарплата больше. Так кто из двоих установлен? — нетерпеливо спросил Крюков. — Какой-то Игнатов, вот его полные установочные данные, — Крестинин протянул ему исписанный листок.