— Что? Ах, Татьянкой? Так атомную бомбу назвали, которую взорвали над Тоцким полигоном. — Это я знаю, — признался Хорст. — Но ты-то здесь при чем? — Так у меня фамилия — Тоцкая. Меня Жидоморов полгода проверял — еврейская или польская? А эту фамилию моему деду в детдоме дали. Его после взрыва неподалеку от полигона нашли. — А куда же его родители делись? — Я думаю, погибли от взрыва. Ты думаешь, что я по жизни такая отмороженная? Мой дед умер в двадцать два года. Моему отцу тогда всего два года стукнуло. И он прожил двадцать два года и умер. Это случилось, когда мне тоже исполнилось два года. Интересная закономерность, правда? Мне сейчас семнадцать с половиной. Сколько еще осталось, как ты думаешь? Хорст готов был с разбегу треснуться лбом в стену. Ничего не скажешь, теперь это называется — отвлек девчонку от тяжелых мыслей! Психотерапевт хренов! Дальше пошли молча, каждый думал о своем. Хорст никак не мог понять, что послужило причиной смерти Витаса, но не решался спросить. Неожиданно для него Татьянка остановилась. — Ну, вот мы и пришли. Хорст огляделся в некотором недоумении. — И куда это мы притопали? Но Татьянка не ответила, а сама задала вопрос: — Ты правда хочешь разобраться в смерти Витаса? — А ты сомневаешься? — вспыхнул Хорст. — Нет, не сомневаюсь. Тогда тебе надо поговорить с Ваньшей. — А где он? Татьянка задумалась, потом как будто решилась. — Пошли, — она решительно потянула Хорста к подъезду, но он удержал ее. — Постой! Он увидел как из подъезда, к которому они направлялись, вышел дядя Федор. Его сопровождал Вадим. Они подошли к навороченному черному джипу, который Хорст к стыду своему сразу не заметил, и сели в него. Джип Отъехал, и Хорст последовал за Татьянкой в подъезд. Только когда они вышли из лифта и остановились перед дверью квартиры, он догадался спросить: — Куда ты меня привела? — Помнишь, кому на «соборе» анафему кричали? Гершензону. Это его квартира. — А что ты тут делаешь? — не понял Хорст. — Я с его дочкой, Машкой, в одном классе училась. А здесь по спецзаданию Жидоморова Гершензона пасу. Только он, по-моему, давно обо всем догадался. Дверь открыла девушка. Хорст сразу узнал ее. Это она бросала на лекции яйца в Жидоморова, это за ней он гнался, и это ей помог выбраться через служебный вход. — Привет, — сказала она. Хорст замялся и еле выговорил: — Я тот раз не назвался… Дима. Мама Митей зовет, — прибавил он, сам не зная зачем. А сам подумал: «Так ведь и имя свое забыть можно. Все Хорст да Хорст». Он с трудом узнавал сам себя. Голос его не слушался, руки как-то предательски задрожали. Хорст торопливо отвел глаза. Маша смотрела на него пристально. Странный парень… Что это с ним? А вообще он даже симпатичный. Она неожиданно поймала себя на мысли, что ей хотелось бы видеть его почаще… Почаще? Зачем? Маша рассердилась сама на себя за дурацкие желания. — У тебя красивое имя, — сказала она. — Проходи… Татьянка наблюдала за ними с любопытством. — Из комнаты доносился разговор и один из голосов, без всякого сомнения, принадлежал Ваньше. Хорст заглянул в комнату. Так и есть. Ваньша спорил о чем-то с пожилым мужиком в очках. Мужик сидел в кресле-каталке. Судя по всему, это и был хозяин квартиры, проклятый и похороненный Святополком Жидоморовым, Моисей Вольфович Гершензон. Оба спорщика так увлеклись, что даже не заметили вошедших. — Сионизм — это идеология мирового господства, — горячо, чуть ли не брызгая слюной, доказывал Ботаник. — Нет, суть сионизма состоит в том, чтобы собрать евреев в своем еврейском государстве, а вовсе не покорять мир, — возражал Моисей Вольфович. Но Ботаника было не так легко переубедить. — Тогда получается, что и Гитлер сионист? Ведь он сделал все, чтобы евреи покинули Европу и переселились в Палестину! — У нас гости! — прервала их Маша. — Кто будет чай? — Здравствуйте, — вежливо кивнул Хорст. Увидев его, Ваня Ботаник, скорее, испугался, чем обрадовался. Он не знал, чего ждать от друга и соратника. Но в дверях появилась Татьянка. Тут Ботаник расслабился. Но ненадолго. — Витаса убили, — сказала Татьянка. — Вот и начало сбываться проклятье Жидоморова. Имейте в виду — Ваньша тоже в списке! Ботаник побледнел. Не помогли и тренировки арийской твердости. Но тут из кухни выглянул еще один обитатель квартиры. Хорст узнал в нем предводителя антифашистов, обладателя редкой рыжей бородки, которого он так удачно пнул в ягодицы в вестибюле клуба. Кажется, его называли Санчесом. Окинув компанию придирчивым взглядом, рыжебородый Санчес с неодобрением заметил: — Фашистского полку прибыло? Моисей Вольфович, у вас таки погром? Особенно не понравился ему Хорст. Но присутствие Татьянки заставило его смягчиться. Он ей даже улыбнулся. Самое смешное, что она улыбнулась ему в ответ. Это уже не понравилось Ваньше. Атмосфера начинала наэлектризовываться. Пришлось хозяину брать инициативу в свои руки. — Вы ко мне? — обратился он к Хорсту. — Нет, — замялся тот. — Я вот с товарищем поговорить хотел… Вань, пошли, потолкуем. Вдвоем они вышли на лестничную площадку и пристроились на широком подоконнике. — Ну, ты как тут? — спросил Хорст. Ботаник только рукой махнул. — Сам видишь, прячусь. Разве это жизнь? — И как же ты до такой жизни дошел? — Хорст не хотел подкалывать Ботаника, просто само с языка сорвалось. Но Ваньша лишь сокрушенно вздохнул. — Игнат меня подставил. Стукач он. Я это давно понял. Хорст усмехнулся. — А почему сразу не сказал? Ваньша всем своим видом изображал уныние. — Собирался сказать, да не хотел выглядеть стукачом. А потом уже поздно было. Игнат на меня телегу погнал. Жидоморов поверил и меня приговорил. А теперь кто мне поверит? Вот здесь и прячусь. Спасибо, Татьянка пристроила. Татьянка тоже вышла из квартиры и подошла к друзьям. — Я узнала — Витаса в ментовке убили. Разбили голову в камере. — Козлы! Хорст поднялся. — Мне пора. Ваньша проводил Хорста до лифта. — Ты можешь мне не верить, но я тебя прошу — опасайся Игната. Он не просто стучит. Он меня подставил, и тебя подставит. Подошел лифт. Хорст собрался войти в кабину, но вспомнил о встреченных возле подъезда. — А дядя Федор случайно не к Гершензону приходил? — К нему. И Вадим с ним. — О чем они разговаривали?