— Как зачэм? Для самооборона, зачэм еще? А во-вторых, хочу тебе напомнить, что ты теперь почти наследник. Миллиарды долларов, а? Только дочка его мешает. Представляешь, сколько таких складов можно купить? Да что там, атомный бомба купить можно, куда хочешь привезти, закопать и еще на дэвочек деньги останутся. — И что ты мне предлагаешь? — раздраженно спросил Санчес. — По-твоему, из-за этого я должен убить Машку? — Вах! Зачем сразу убить? Хочешь, женись на ней. Не хочешь жениться, убей. Не хочешь убивать, пусть доверенность даст тебе «бабки» получать. Сколько возможностей! Я тебе даже завидую. Санчес покачал головой. — Ты не мне, ты Мусе завидуешь. Иначе зачем тебе надо, чтобы я его рынок взорвал? Анвар воздел руки к небу, призывая его в свидетели. — Как я могу Мусе завидовать?! Муса — ишак! Свинину ест, — тут Анвар подумал, что собеседнику такие аргументы вряд ли покажутся убедительными и добавил: — Муса трудовой народ на рынке обманывает. Он настоящий капиталист-империалист, э! — А ты кто, пролетарий или революционер, что ли? — презрительно ухмыльнулся Санчес. Неожиданно Анвар посмотрел на него прямо и пронзительно. — Сам как думаешь? — спросил он, при этом его «капказский» акцент разом куда-то исчез. — Интересно, кем ты меня считаешь? Чуркой? Черным? А у меня, между прочим, мама — русская. Когда я в школу пришел, не очень хорошо по-русски говорил. Надо мной все смеялись. Тогда про тех, кто русский плохо знал, говорили: «Он вчера с гор спустился». Про тех русских, кто местный язык не знал, худо не говорили. Это было нормально. Обычная политика колониальной империи. И что от вашей империи осталось? Куча мусора, которая с каждым днем все уменьшается. Скоро совсем исчезнет, как только нефть подешевеет или американцы водородное горючее придумают. А сила моего народа, сила родовых отношений, религии, нации — вечна. Я — варвар. Моя миссия, если хочешь, состоит в том, чтобы окончательно сокрушить Российскую империю. Сейчас она уже стоит на коленях. Раком стоит. Подходи и трахай, кто хочет. Лишь «бабки» плати вашим правителям. Осталось сделать контрольный выстрел. И я его сделаю. Санчес посмотрел на оратора со смесью уважения и сомнения. — Но тогда почему ты хочешь взорвать рынок Мусы, а не Кремль? Взгляд Анвара вдруг снова стал блудливым и хитрованским. — А ты можешь взорвать Кремль? Нет? Я так и подумал. Поэтому прошу взорвать хотя бы рынок. Ты ведь в шахматы играешь, да? Тогда зачем спрашиваешь? Не все сразу. Сначала рынок, потом Кремль. Ты взрывчатка хотел? Получил? Хороший взрывчатка, пластилин-взрывчатка! Много взрывчатка. Теперь взрывай кого хочешь. И получил ты ее бесплатно. За то, что ключи от дядиной квартиры дал. И еще я у тебя совсем фигня прошу — немножко Мусу взорвать. Так берешь или не берешь? — Согласен, — вздохнул Санчес. — Давай. Ему бы радоваться, но тягостное ощущение предстоящей беды не отпускало. Он чувствовал, что заключил сделку с дьяволом. Анвар одобрительно похлопал его по плечу. — Взрыватели получишь у моего человека, так надежнее. Работать будете вместе. Найдешь его на рынке. Спросишь Алана из службы безопасности. Утром ни свет ни заря Крюкову позвонил дежурный по его родному управлению Алеша Попович. — Слухай, Крук, тут до тябэ по городскому тяляфону цялый дзень какой-то сябр дозваниваца, — сообщил он. — Дать ему твой мабылный тяляфон? — Ты ему лучше номер моего мобильного дай, а сам «тяляфон» мне еще пригодится, — поправил сыщик. — А что за «сябр»? Не представился? — Ня знаю. Он гаварыт, пырыдай, что званыт тот, кому Крук на рынце галошей сыняк пид глаз поставил. — Может не галошей, а кедой? — уточнил опер. — Та какая разныця? Мабуть и кэдой. — Давай скорее. Жду его звонка! — заорал сыщик. Через секунду мобильник Крюкова исполнил арию Папагено из оперы Моцарта «Волшебная флейта». А не какую-нибудь «Бригаду», между прочим. Сыщик нажал кнопку связи. — Опер Крюк на проводе. — Это Алан, — представился рыночный знакомец. — Есть срочное дело. На рынке заложена бомба. Приезжай, как сможешь, чем быстрее, тем лучше. Тут заваривается что-то нехорошее. — Ты знаешь место, где лежит бомба? — спросил опер. — Знаю. Я сам ее туда заложил, — успокоил его Алан. — Буду ждать тебя возле калитки. Ты помнишь, куда она выходит? Крюков помнил. Через пятнадцать минут он остановил «рябуху» в проезде позади рынка. Алан ждал его у забора. Он рассказал сыщику, что накануне вечером к нему заявился какой-то придурок в камуфляже и майке с портретом Че Гевары и сказал, что его зовут Санчес и что Алан должен помочь ему заложить бомбу на рынке. Потом позвонил Анвар, подтвердил, что это не бред сумасшедшего и сказал, где можно найти взрыватели. «Значит, Санчес все-таки снюхался с Анваром», — печально подумал сыщик. — А где Муса хранит наркоту? — спросил он. — Наркотиков здесь нет. Анвар вывез их этой ночью. И на это место приказал заложить бомбу. Крюков посмотрел на нового союзника с недоверием. — Он что, считает Мусу законченным дураком? Неужели тот не поймет, что во время взрыва на складе было пусто? Тут и экспертизы не надо. — Муса ничего не поймет, потому что умрет. Бомба, склад и его кабинет — все это в одном месте. Когда он войдет туда и сядет на стул, цепь замкнется, и все взлетит на воздух. Собственно, он уже там. Опер удивился. — Тогда почему до сих пор нет взрыва? — Я разомкнул цепь в другом месте, — пояснил Алан. Из-за забора, окружавшего рынок, вдруг послышался грохот. Но это был не взрыв. Такой шум мог бы издавать слон, окажись он в посудной лавке. Очень большой слон в очень большой лавке. Размером с рынок. Алан быстро отпер калитку и вслед за сыщиком оказался на территории рынка. Здесь творилось что-то неописуемое. 8 По рынку несся, сметая все на своем пути, настоящий поток. По своей разрушительной силе он уступал разве что цунами. Бритоголовые парни с перекошенными от злобы лицами крушили, ломали и опрокидывали отдельные палатки и прилавки, били витрины, а заодно продавцов и покупателей. Доставалось, главным образом, черным, но и коренному населению кое-что перепадало на орехи. Охрана рынка даже не пыталась организовать сопротивление, отступила к складам, где и закрылась. Покупатели разбегались, продавцы от них не отставали. Анвар любовался происходящим из машины с противоположной от рынка стороны улицы и весело смеялся. Вдоволь натешившись, он посмотрел на часы и удивленно вскинул густые черные брови. «Почему нет взрыва»? — забеспокоился он. Алан и Крюков наблюдали за погромом, просунув головы в приоткрытую калитку. Неожиданно сзади в их спины ткнулся какой-то тип. Оглянувшись, сыщик увидел Санчеса. Но тот не обратил на него ни малейшего внимания, а пристал к Алану: — Почему она не взрывается?! Алан оттолкнул его так, что экстремист-антифашист отлетел к сложенным у забора пустым коробкам. — А тебе что, очень хочется взрывов, грома, фейерверка? Придурок! Открою тебе великую тайну. Я разомкнул цепь, поэтому взрыва не будет. Санчес не то зарычал, не то зарыдал. Судя по всему, у него началась истерика. Как же, не дали подвиг совершить! — Предатель! Я сообщу Анвару! Крюкову надоело выслушивать весь этот бред, и он сгреб революционера за шкирку. — Что ты тут лепечешь?! А ну-ка, террорист долбанный, лапы в гору! Ты арестован. Ты имеешь право молчать, кричать, избирать и быть избранным, в самодеятельности участвовать. Что еще? Право на труд, право на лень… нет, не помню. С воплем отчаяния Санчес рванулся, оставив в кулаке сыщика кусок камуфлированной материи. Растолкав обоих противников, он рванулся на территорию рынка и устремился в самую кутерьму. — Куда бежит этот идиот? — в недоумении спросил опер Алана. — Бомбу взрывать, — ответил тот. — Но я не только цепь разомкнул, но и со взрывателем поработал. Часы отключил. Вряд ли у этого идиота найдутся батарейки. Да и заряд там пустяковый — граммов двадцать, не больше… Тем временем не на шутку рассерженный Анвар, сидя в машине напротив рынка, раз за разом нажимал кнопку дублирующего радиовзрывателя. Но взрыва по-прежнему все не получалось. Это было скверно. Если взрыва не произойдет, а Муса останется жив, он поймет, что Анвар его обчистил. Но даже если Мусу убьют, а взрыва не будет, то труп хозяина рынка не пострадает от взрыва и с точностью визитной карточки укажет на заказчика — Анвара. В любом случае взрыв нужен до зарезу. А потом он разберется с обоими предателями — и с Аланом, и Санчесом. Не ведая о незаслуженной опале, Санчес пробивался к администраторской, где вчера они вместе с Аланом заложили взрывчатку. Пару раз его приложили железной трубой или арматурой — по спине и по затылку. Но Санчес не обратил на это внимания. Его гордость была уязвлена куда сильнее. Он даже не отдавал себе отчета, что опозорился не перед товарищами, а перед злейшим врагом, ставшим на короткое время попутчиком. Ворвавшись в кабинет Мусы, он споткнулся о его труп, лежавший возле двери с проломленной головой. Погромщики уже побывали здесь. Стол и стулья были опрокинуты, шкафы зияли распахнутыми дверцами, их содержимое устилало пол. Оборванный телефонный провод навел Санчеса на тревожные мысли. Он влез в шкаф, вытащил кусок пола и вздохнул с облегчением. Взрывчатка была на месте. Разъединенные Аланом контакты болтались рядом. Санчес соединил провода. Он взглянул на взрыватель и понял, что торжествовать рано. Циферблат электронных часов не горел. Санчес выругался. Искать батарейки на разгромленном рынке — бессмысленно. И тут его осенило — часы! Он расстегнул ремешок, сорвал с руки свой кварцевый «Ситизен», отвинтил заднюю крышку и трясущимися руками выковырял батарейку. Батарейка подошла. Часы на взрыватели заработали.