– Нет, не знаю, – заявляет он. – Сет перехитрил всех нас. – Наконец он скидывает голову ибиса. На ее месте появляется худощавое лицо. Горящие глаза, крючковатый нос и тонкий рот по-прежнему напоминают мне птичью голову. – Соломон оказался умнее, чем следует человеку. Естественно. Не такая уж это и новая информация. – Может, вам не стоило подсылать к его отцу Голиафа? Из-за этого он на вас обиделся. Тот пропускает упрек мимо ушей. – Соломон признавал силу регалий и, хоть использовал кольцо, справедливо боялся этой силы. Решив спрятать ковчег, чтобы никто не смог его найти и злоупотребить мощью регалий, он всех нас обвел вокруг пальца. – Значит, он поступил с вами точно так же, как вы поступили со мной, – не удерживаюсь от комментария, хоть злорадство сейчас и неуместно. – В этом ты прав. – Тот отмечает что-то в табличке. – Но теперь нам стоит попытаться исправить наши ошибки. – И тут в игру вступаю я. – Мне жутко любопытно, что все время пишет этот парень. – Итак, где все это время был спрятан ремень? Тот переступает с ноги на ногу. – Вообще-то он находился у меня, но я о нем забыл. Соломон подарил его мне незадолго до своей смерти. Я думал, словами из моего «Корпуса» он просто выражал уважение. – Я перестаю улавливать суть. Неужели он рассчитывает, что я куплюсь на нечто подобное? – Мы с ним часто дискутировали, – поясняет Тот. – О математике, астрологии, философии и музыке. Осирис хмыкает, потому что для него все эти темы – бесполезные знания. – Так вы были кем-то типа лучших друзей? Почему он не посвятил тебя в свои планы? Он знал, кто ты на самом деле? – Я ничего не говорил, но от него это вряд ли укрылось. Я надеялся, что, когда придет время, он доверит мне ковчег. Однако он этого не сделал. – Вместо этого он подарил тебе ремень, чтобы ты сам нашел ковчег. Он явно тебя переоценил. – Мне даже немного жаль Тота. Уверен, он жутко гордился своей хитростью, но Соломон видел его насквозь. Его губы вытягиваются в еще более тонкую линию, хотя это вряд ли невозможно. – Я думал, что таким образом он выказывает мне уважение. Я смотрю на него с недоверием: – Тебе никогда не приходило в голову, что это может быть подсказка? До сих пор? – Нет. Ремень совсем недавно попал мне в руки. Воспринимай это как знак. Твоя задача – выяснить, пытался ли с его помощью Соломон поведать нечто большее. – Скорее это уже задача Нефертари и ее брата. – Нам нужно отыскать ковчег раньше Сета, – настойчиво добавляет Осирис. – Делай все, что для этого потребуется. – Я и так уже делаю. Например, вру Нефертари и обещаю невозможное. Но другого пути нет. И как бы сильно я это ни ненавидел, все равно буду продолжать. Черная кошка тем временем забирается на колени Осириса, и он поглаживает ее шерсть. Она неотрывно наблюдает за мной золотыми глазами, но вскоре одним грациозным движением перевоплощается в супругу Осириса – Исиду, богиню-мать. Впрочем, ничего материнского в ней нет, она больше похожа на роковую женщину. – Я бы удивился, если бы тебя здесь не оказалось. Наскучили новые любовники? – Она тоже была в курсе. У Осириса нет секретов от жены. – Хватит проявлять бестактность, Азраэль, – произносит богиня мелодичным голосом. – Это ниже твоего достоинства. У меня есть потребности, а мой супруг… – она делает паузу, помахав рукой над его пахом, – сам понимаешь. Я закатываю глаза. Эта парочка не хранила верность друг другу еще до неприятности с бесследно пропавшим членом Осириса, но меня это не касается. Я бы никогда не изменил Нейт. – Мне бы не хотелось, чтобы Гор вновь ввязался в конфликт с Сетом, но я опасаюсь, что он будет его провоцировать, – серьезно говорит богиня. Она очень любит сына. В этом я никогда не сомневался. – Сет Гора или Гор Сета? – раздраженно уточняю я. Исида поджимает губы и, как всегда, грациозно спускается по лестнице. Светло-голубое платье выгодно подчеркивает ее изящную фигуру. Она примерно на голову выше Маат и носит волосы до плеч. На ее шее висят золотые и серебряные цепочки, и она босиком – ногти на ногах покрыты черным лаком, что невольно заставляет меня вспомнить о невинно-розовых ногтях Нефертари. Исида ни единого дня своей жизни не была невинна, а насчет человеческой девчонки я уже не так уверен. Она прикрывается своей силой воли, как щитом, но в последние несколько дней случались моменты, когда я замечал страх в ее глазах. Ей страшно потерять брата и остаться одной. Мне не следовало давать то обещание. Я поступил безответственно, но если открою ей правду сейчас, она откажется от договора и уйдет. Я провожу руками по волосам и складываю крылья. И когда начал столько о ней думать? Это должно прекратиться. – Ты присмотришь за Гором? – спрашивает Исида. Остановившись передо мной, богиня кладет руку мне на плечо, я и ощущаю ее силу, намного превосходящую мою. – Если ты так хочешь, – коротко отвечаю на не очень-то прикрытую угрозу. Исида превратит меня в червя, если я этого не сделаю, и никто ее не остановит. – Мы оба так хотим, – вставляет Осирис. Он тянется к грозди винограда, лежащей на золотой тарелке, которая, в свою очередь, стоит на столике возле трона. – Если у Гора все будет хорошо, моя жена перестанет постоянно беспокоить меня в моем царстве. Исида кривит губы в напряженной улыбке: – Он ждет не дождется, когда снова сможет от меня избавиться. – В ее взгляде сверкает что-то, что мне поначалу не удается распознать, но затем я все-таки догадываюсь. Ей обидно. Она спасла жизнь сидящему на троне мужчине. Вернула его, хоть он вечно ей и изменял. Теперь богиня платит ему той же монетой, а его это абсолютно не волнует. – И, несмотря ни на что, Сет должен помогать нам с поиском? – сухо интересуюсь, дабы окончательно убедиться. – Это пожелание Ра. – Еще одна гроздь винограда исчезает между зубами Осириса, и капля фруктового сока стекает по его подбородку. Это настолько отвратительно, что меня едва не выворачивает. Этот мужчина – бог Эннеады, но манеры у него, как у свиньи. – Почему Ра настаивает на участии Сета? Исида морщит свой прямой тонкий носик. Интересно, временами она не жалеет, что спасла жизнь Осирису? Спрошу у нее как-нибудь. – Так тебе будет удобнее за ним присматривать, – тихо говорит богиня. – Тот, кто обнимает своего врага, обездвиживает его. Идиотская тактика. Проще сразу прыгнуть в яму с гадюками. Тем не менее я киваю, признавая поражение. – Твое желание для меня закон. Исида ослепительно мне улыбается: – У меня перед тобой должок. – Может, взвесим уже сердце ребенка? – прерывает наш разговор Маат. Ей не нравится, что Исида стоит настолько близко ко мне, а сейчас так вообще положила ладонь мне на грудь. Ее авансы ни в малейшей степени не двусмысленны, и ясно, что за должок она имеет в виду. Тот, который я не потребую ни при каких обстоятельствах. Маат ставит на пол весы и запускает руку в грудь девочки, которая храбро стоит перед ней, лишь на секунду вздрогнув. Затем богиня кладет ее полупрозрачное сердце в левую чашу, вынимает пушистое белоснежное перо из своей прически и опускает его на правую. Я миллион раз присутствовал на этом ритуале, но всегда зачарованно наблюдаю, как начинают раскачиваться чаши. Если сердце окажется тяжелее противовеса, Амат набросится на ребенка и проглотит его. Эта богиня – чудовище с телом льва и гиппопотама и головой крокодила. Она лежит на краю зала и размеренно бьет хвостом по полу. Я не питаю иллюзий. Она настолько быстро нападет на девочку, что никто из нас не успеет вмешаться. Я уж точно, потому что Осирис до сих пор не позволяет мне взлететь. Не удивлюсь, если он сковал меня лишь для того, чтобы заставить наблюдать, как Амат сожрет душу малышки. По сути, они с Сетом не сильно отличаются друг от друга. Просто Осирис чуть меньшее зло. С облегчением вижу, что весы сначала выравниваются, а потом сторона с пером опускается вниз. Исида улыбается ребенку, а Осирис равнодушно кивает. Маат вкладывает сердце обратно в грудь девочки и берет ее за руку: – Я отведу тебя в поля, малыш. – А что с моей мамой? – Девочка оглядывается на меня, и я поднимаю на прощание руку. – Ты ее забудешь, – объясняет Маат, пока они обе удаляются. – Ты забудешь все земное, пока не настанет время вернуться. – Я не хочу забывать, – слышу я ее тонкий, но храбрый голосок, и эти двое наконец растворяются в светлом тумане. – У вас имеется еще какая-то информация или зацепки для меня? – коротко осведомляюсь я. – Только просьба больше нас не разочаровывать, – откликается Осирис, глядя на меня сверху вниз. – Это твой шанс реабилитироваться. Другого ты не получишь. Я изображаю легкий поклон: – Он мне и не понадобится. – Затем поворачиваюсь к Тоту: – И на самом деле не знаешь, зачем Соломон написал на поясе именно эти строки? – Нет, на этот вопрос я ответить не могу, – качает он головой. – Однако Нефертари де Вески чрезвычайно умна. И пусть она этого не знает, но в ее венах и венах ее брата течет кровь Соломона. – Как, по всей вероятности, и в венах множества людей, если учесть, как твой приятель любил размножаться, – вворачиваю я. Исида негромко смеется, а Тот лишь хмурит лоб: – Она тебе поможет. Но она смертная. Не забывай об этом. Пока она приносит нам пользу, защищай ее. После этого ее судьба перестанет тебя касаться. – Если у нее все получится, Сет попробует перехватить Скипетр света. Вы понимаете это не хуже меня. – Ты должен найти регалию раньше его, – приказывает Осирис, и в этот миг его маска дает трещину. Он не может напрямую воспротивиться повелению Ра, но надеется, что это сделаю я. То есть в итоге, если план провалится, наказание ждет меня, а не его. – Заставь его считать, что все в порядке, но никогда не рассказывай всю правду. Не уверен, что умею так же искусно врать, как бог передо мной. – Хорошо. Тот смотрит на меня, и в его взгляде таится мудрость тысячелетий. – Это будет непросто. Тебе придется переступать границы, за которые ты никогда не желал заходить. По-твоему, оно того стоит? – Чтобы вернуться домой? – Я киваю. – Нет дерева, которое не качало бы ветром. Все имеет свою цену. – Да будет так. – Тот в очередной раз записывает что-то в свою табличку. – Можешь лететь обратно. Сковавшее мои крылья заклинание развеивается, и я расправляю их. – Исида, – произношу на прощание, и она ободряюще мне улыбается, после чего вновь превращается в кошку, которая одним движением запрыгивает на колени к Осирису. Он покровительственно кладет руку на ее мех. Я действительно не понимаю этих двоих.