Томас ставит на стол основное блюдо – две большие глубокие тарелки с танея бататис бил ферех. Это одно из моих любимых блюд – запеченный картофель с курицей, приправленный большим количеством чили, куркумы и тмина. Я уже наелась, но все равно после первой порции позволяю себе еще одну. Тетя Фиона тихо покашливает, потому что Кимми тоже тянется к тарелке. Когда она убирает руку, Гор ей подмигивает: – Это безумно вкусно. Думаю, мы не имеем права дать ему пропасть зря. Он сначала накладывает кузине на тарелку нежнейшего цыпленка и пару картофелин, а потом берет добавку себе. Кимми как можно аристократичнее принимается за еду. – Расскажите нам, кто вы по профессии, молодой человек, – переводит разговор на личную тему дядя Джордж. До сих пор мы просто непринужденно болтали, и я даже расслабилась. Они спрашивали меня о Малакае, а Кимми рассказывала о своей учебе. По желанию родителей она изучает экономику и, пусть не сама ее выбрала, университет окончит как лучшая в своем выпуске. – Вы уже знаете, что мой сын доктор, дочь возьмет на себя управление замком Хайклер, а племянница – эксперт в области искусства и талантливая искательница сокровищ, однако о вас нам известно только то, что ваши родители живут в Египте. Стране, которая очень мне дорога. Каждый за столом, за исключением Гора, в курсе, что дядя Джордж мечтал изучать археологию, но, будучи единственным сыном, не мог снять с себя ответственность за семью. Я очень надеюсь, что однажды Кимми победит своих любящих и чрезмерно опекающих родителей, иначе по итогу выйдет замуж за какого-нибудь зануду, который вместе с ней уедет пасти коров на огромной территории поместья Хайклер, а она параллельно будет водить туристов по замку и выставке наших египетских сокровищ. Это было бы совершенно бессмысленно и не принесет ей счастья в будущем, как бы сильно она ни любила поместье. – Я бизнесмен, – заявляет Гор, вытирая салфеткой уголки рта. И при этом бросает на меня умоляющий взгляд. – У вас контракт с Нефертари? – моментально настораживается тетя. Кроме Азраэля, она единственная, кто называет меня настоящим именем. – Да, она и вправду должна кое-что для меня найти, – соглашается Гор. – Наверное, для этого мы даже полетим ко мне домой. Я откладываю вилку. «Вот уж точно нет. Прекрати нести чушь». «Подыграй, – просит меня он. – Ты же заинтересована, чтобы у твоих родственников осталось обо мне хорошее впечатление». – По возможности навестим не только моих родителей, но и бабушку с дедушкой. Они будут очень рады меня видеть, особенно в такой прекрасной компании. – Он смотрит с такой искренностью, что сердце тети Фионы тает. Вот паршивец. «Хочешь сказать, Геб и Нут живут в Египте?» «Ага. – Он кладет себе еще немного картофеля, игнорируя обожающие взгляды моей тети. Скорее всего, она уже грезит, чтобы он стал ее зятем. – Прямо на Ниле, и вполне комфортно себя там чувствуют. И плевать им на всю эту возню со скипетром. Они желают только покоя», – продолжает он без тени почтения, хотя стоит учесть, что Геб – бог земли, а Нут – воплощение небосвода. В отличие от Гора, они оба члены Эннеады. Интересно, Сета они тоже лишили статуса в этом совете, как у Азраэля отняли его место в совете аристоев? – В Египет? – нарушает наш ментальный обмен сообщениями Кимми. – Можно мне с вами? – Э-э-э… нет, – вырывается у меня. – У тебя ведь экзамены, – сбивчиво добавляю, увидев ее разочарованное лицо. – Верно. – Она опускает взгляд на цыпленка, однако откладывает нож и вилку в сторону. – Что ж, в другой раз. – Это было бы неразумно, и я бы не смогла сейчас тебя сопровождать, мышонок, – говорит ее мать. Что стало бы хорошим поводом для этого воображаемого путешествия, потому что Кимми еще никуда не ездила без хотя бы одного из родителей. Гор делает глоток вина. – А когда конкретно у тебя эти экзамены? – Через шесть недель, и мне еще довольно много нужно выучить. Мама права. Это было бы неразумно. – Но самые неразумные вещи – самые веселые, – выдает молодой бог самую неправильную фразу, какую только мог. Тетя Фиона складывает свою салфетку. – Возможно, для других семей – да, но, к сожалению, не для нашей. Мы все выполняем свои обязанности и заботимся друг о друге. – Кимми двадцать четыре года, тетя Фиона, – осторожно вклиниваюсь я. – Она может сама решать, учиться ей или пережить какое-нибудь приключение. – Любовь любовью, но эти двое буквально заперли свою дочь. Они понятия не имеют о реальной жизни за стенами дома и на полном серьезе считают, что дружба с безмозглыми блондинками идет ей на пользу. – Все в порядке, Тари, – на одном дыхании произносит Кимми. – Мама права. Я должна сдать экзамены и пообещала папе на следующей неделе поехать с ним в Хайклер. Летом мы отремонтировали конюшню, и уже забронировано столько мест на охоту на фазанов, которая начнется через неделю. – Именно. – Тетя Фиона в восторге оттого, что ее «мышонок» сдался, и дает Томасу знак убирать со стола, хотя кузина еще не доела. – И что же Тарис должна для вас найти? – завершает дискуссию дядя Джордж. Как всегда, он не вмешивается, когда Фиона пытается устроить будущее дочери так, как считает нужным. Иногда меня мучает вопрос, стали бы мои родители настолько же напористыми. Вероятно, свою роль сыграло и то, что тетя больше не имеет влияния на жизнь Константина. Теперь она не желает выпустить из рук еще и Кимми. Гор мгновение медлит, прежде чем сказать: – Один браслет. Золотой и украшенный сердоликами. Он принадлежал моей семье и был украден. Я нашел записи в списке наследства моего деда и прочел статью о работе Тарис, а потом подумал, что она могла бы попробовать его отыскать. – И, конечно же, я это сделаю. Мы уже напали на след. – Где именно в Египте живет ваша семья? – задает следующий вопрос дядя Джордж. – Недалеко от Луксора, – отвечает Гор. – Но у нас есть дом и в Каире. – Значит, в Луксоре. У нашей семьи там тоже вилла. – Тарис мне уже рассказывала. Мы могли бы присмотреть там за порядком, если хотите. – Было бы очень хорошо, но вернемся к браслету. С каких пор им владела ваша семья? Дядя не отстанет. Египет – его страсть, и это настоящая трагедия, что он не может ею жить. А еще большая трагедия состоит в том, что собственную дочь он обрекает на такую же судьбу. Ему бы следовало быть мудрее. Гор беспокойно ерзает на стуле, и я решаю прийти к нему на выручку. – Ты его смущаешь, дорогой дядя, – замечаю я. – Прадед Гора был расхитителем гробниц, это же очевидно. Как и наш уважаемый предок. – Пятый граф не был расхитителем гробниц, он получил лицензию, – категорично возражает дядя Джордж. – Ты серьезно хочешь сейчас поспорить на эту тему? Он должен был оставить сокровища в Египте. И тебе не удастся убедить меня в обратном. – Я и пытаться не буду, деточка, – добродушно уступает он. – У тебя свое мнение, а у меня – свое. Мы спасли эти сокровища. Египет тогда еще был не готов позаботиться о них должным образом. – Это неправда, – отстаиваю свою точку зрения я. – Так всегда оправдывают кражу предметов искусства. Но эти сокровища принадлежат народам, которые их создали. – Ну если ты так считаешь, – разводит руками дядя. – С тобой даже нормально не поспоришь. – Я делаю глоток мятного чая, который выбрала вместо вина. Гор усмехается, глядя на меня с другой стороны стола. – Твой дядя – мудрый человек. Он знает, что против тебя у него нет шансов. – Очень смешно. От таких дебатов никакого удовольствия. Нельзя просто сказать: «С тобой я спорить не буду». Гор чешет подбородок: – Это его решение. Мой прадедушка нашел браслет в Долине царей. Тот оказался невероятно красивым, и предок не стал его продавать, а оставил себе. В 1943 году, во время Северо-Африканской кампании, его конфисковали, и он пропал. Я нащупываю свой анх. Сижу тут, красуюсь, а при этом мои родители сделали почти то же самое, и я не намерена расставаться с кулоном. – Как ты будешь его искать? – с любопытством интересуется Кимми. – Я обнаружила соответствующие упоминания в архивах вермахта. Повезло, что немцы такие скрупулезные и записывали каждую мелочь, – вру я своим родственникам. «Ты за это поплатишься». «Все, что пожелаешь». Взгляд Кимми мечется между Гором и мной. – А как вы поступите с браслетом, когда его найдете? – Подарим его Египетскому музею в Каире, – заявляет бог, прежде чем я успеваю раскрыть рот. В комнату входит Томас с подносом, на котором стоят пять чашек с насыщенно-черным крепким кофе. За ним следует горничная с десертом. На каждой тарелке по два кусочка пахлавы, небольшая пиала с умм-али – вкусным сладким хлебным пудингом – и маленькая порция сладкого йогурта с нарезанным инжиром и финиками. «А тебя стоит остерегаться, – слышу я веселый голос Гора у себя в голове. – Врешь как по написанному». Я стреляю в него убийственным взглядом: «Ты тоже. Хочешь рассказать ему правду?» «Ему известно про бессмертных?» «Все в нашей семье знают, что вы существуете, но есть огромная разница между тем, чтобы что-то знать, и тем, чтобы во что-то верить. А ты выглядишь так обыкновенно, что никто не заподозрит в тебе нечто большее». «А в тебе никто не заподозрит фурию, которой палец в рот не клади». Я беру пахлаву и откусываю хрустящее тесто. «Надеюсь, я не задела твое эго. Не заигрывай с моей кузиной. Она с этим не справится», – строго думаю я, закончив жевать.