На исходе третьей ночи пошел снег. Поначалу легкий, он почти не покрывал прихваченную заморозками землю. Однако постепенно он повалил сильнее, крупными хлопьями, а с запада подул резкий ветер. – Мы не можем ехать в такую погоду! – запротестовала Несса. – Нас занесет снегом, и мы замерзнем! – У нас нет выбора, – возразил я. – Мы должны двигаться дальше. Я закаленный, мне не привыкать, но стоит нам остановиться, как вы, слабые людишки, замерзнете и умрете! Несмотря на свою похвальбу, я знал: погода скоро вынудит нас сделать остановку. В таких суровых условиях девушкам не прожить и нескольких дней. В общем, я был вынужден изменить свои планы. Хотя небо у нас над головой уже было серым, предрассветным, я решил рискнуть. После короткого привала мы продолжили путь. Теперь мы ехали на запад, прямо навстречу поднявшейся метели. Сначала Сюзан и Бриони сидели съежившись под брезентом в задней части открытой повозки. Обе жаловались на холод, но я бы не стал их за это винить. Затем, спустя примерно час, они заявили, что когда укрываются от непогоды под брезентом, их укачивает и тошнит. По этой причине остаток дня они ехали, высунув головы наружу, навстречу лютому холоду и мокрому снегу. Еще пара часов такой езды – и они замерзнут насмерть. Когда стало смеркаться, мы въехали в густой хвойный лес и вниз по склону двинулись к берегу замерзшей реки. На другой ее стороне был виден еще более крутой берег. – Нашим лошадям ни за что не преодолеть подъема! – крикнула Несса. Она была права. На дне ложбины слева виднелись ворота с пятью перекладинами. Здесь, одарив пурру кривой улыбкой, я спешился. Изрядно повозившись со снегом и подергав ворота, я сумел их открыть, причем довольно широко, чтобы в них проехали лошади и повозка. Вдоль берега реки тянулась выжженная дорожка. Снег не залеживался на ней – снежинки таяли при первом же прикосновении. От дорожки поднимался пар. На моих глазах Несса спешилась и провела свою кобылу в ворота. Войдя, она нагнулась и пощупала поверхность дорожки. – Какая горячая! – ойкнула она, быстро отдернув руку. – Конечно горячая! – со смехом подтвердил я. – Иначе почему на ней тает снег? Несса подошла к повозке и поговорила с сестрами. – Вы в порядке? – спросила она. – Я так замерзла, – пожаловалась Сюзан, – что не чувствую ни рук, ни носа. – А меня тошнит, – добавила Бриони и спросила: – Мы скоро остановимся? Несса ничего не ответила и посмотрела на меня: – Куда мы едем? – В гостиницу, – ответил я. Я не стал снисходить до объяснений, а лишь вскочил на своего скакуна и снова взялся за поводья. Вскоре ели и сосны уступили место сикоморам, дубам и ясеням, которые, сбросив листву, ждали наступления короткого лета. Деревья как будто давили на нас, темные и огромные. Их мощные сучья словно когти впивались в серое небо. Было странно видеть эти деревья так далеко на севере. Вдруг нас окутала странная тишина. Ветер внезапно улегся, и даже стук копыт и грохот колес как будто вязли в покрытой пеплом дорожке. Бриони, младшая из сестер, расплакалась от холода. Прежде чем к ней подъехала Несса, чтобы ее утешить, я обернулся и шикнул на нее – мол, ни звука! – и для выразительности прижал палец к губам. Через несколько секунд я увидел среди деревьев слабый фиолетовый свет. Он то гас, то снова вспыхивал, как будто где-то далеко открывался и закрывался гигантский глаз. Наконец впереди замаячила какая-то постройка. Вскоре перед нами возникла темная башня в окружении высоких крепостных стен с зубцами и подъемными решетками. Проникнуть за стены крепости можно было лишь по перекидному мосту через ров. – И ты называешь это гостиницей? – сердито спросила Несса. – Я надеялась, что это будет постоялый двор с огнем в очаге и чистыми комнатами, где можно укрыться от снегопада и хорошо выспаться. Мои сестры едва не умирают от холода. Что это за странная башня? Готова спорить, ее построили чьи угодно руки, но только не человеческие. Сама башня была высотой в девять этажей и размером в три больших фермерских дома. Сложенная из темно-фиолетового камня, она вся сверкала, потому что по ее бокам вниз стекали ручьи воды. Хотя с темного неба по-прежнему валил снег, земля вокруг башни была голой. При этом от стен и земли исходил пар, словно где-то внизу, в глубине, бушевал исполинский огонь. Крепость была возведена над подземным гейзером, который нагревал ее камни. Как-то раз, почти сорок лет назад, я провел ночь в этой башне по пути на невольничий рынок, чтобы выполнить свои обязательства согласно закону Биндоса. Правда, в то время здесь правил некто, кто уже давно ушел из жизни, убитый Нунком, Верховным магом, который и был нынешним властителем башни. Я посмотрел на Нессу и улыбнулся: – Это гостиница не для таких, как ты. Но нищие не выбирают. Это кулад, крепость, построенная моим народом. Держитесь поближе ко мне, если хотите пережить эту ночь. С этими словами я подвел их к башне. От моего уха не укрылось, как испуганно ахнули младшие сестры Нессы. Подъемный мост начал пониматься. Были явственно слышны звон цепей и скрип храповика, но привратника нигде не было видно. Никто не вышел поприветствовать нас или грубо осведомиться, что нам нужно. Через двор круглой крепости я повел девушек в направлении конюшен. Здесь для лошадей нашлись свежая солома и навес, под которым повозка могла укрыться от коварства стихии. Затем сквозь узкую дверь я подвел их к винтовой лестнице, уходящей ввысь, в темную башню. Через каждые десять ступенек нам встречались зажженные факелы в железных скобах, прикрученных к стене. Хотя воздух внутри башни был неподвижен, их желтое пламя плясало и подрагивало. Но даже оно было бессильно разогнать темные тени над ними. – Мне здесь не нравится, – захныкала Бриони. – Я чувствую, как на нас смотрят чьи-то глаза. В этой темноте притаились чудовища! – Тебе нечего бояться, – сказала ей Несса. – Это всего лишь твое воображение. – Но здесь могут быть насекомые и мыши, – пожаловалась Сюзан. Пусть эта пурра и такая сочная, но ее писклявый голос уже начал меня раздражать. Мы двинулись дальше. На некотором расстоянии друг от друга в стене были деревянные двери. Вскоре нам попались три, расположенные рядом, и я выбрал их для Нессы и ее сестер. В каждой имелся заржавленный замок, из которого торчал массивный железный ключ. – Вот теплые спальни для каждой из вас, – сказал я, задрав от раздражения хвост. – Чтобы вам никто не мешал, я на всякий случай запру двери. Попытайтесь уснуть. Ужина не будет, но вскоре после рассвета подадут завтрак. – Почему мы не можем втроем спать в одной комнате? – потребовала ответа Несса. – Комнаты слишком малы, – пояснил я, открывая первую дверь. – И в каждой только одна кровать. Молодым растущим девушкам нужно больше места, чтобы выспаться. Несса заглянула внутрь, и я прочитал на ее лице испуг. Комната на самом деле была маленькой и тесной. – Там грязно, – недовольно пожаловалась Сюзан. Бриони начала тихонько плакать: – Я хочу остаться с Нессой! Я хочу остаться с Нессой! – Пожалуйста, позволь Бриони остаться в моей комнате! – взмолилась Несса в последней отчаянной попытке. – Она слишком мала, чтобы спать одной в таком месте… Пропустив ее слова мимо ушей, я скривился в свирепой ухмылке и, втолкнув ее внутрь, захлопнул дверь и повернул ключ в замке. Потом проделал то же самое с младшими сестрами. Хотя жестокость – часть моей натуры, отнюдь не она двигала мною в эти минуты. Я сделал это ради их же безопасности, заперев каждую по отдельности как три разных предмета моей собственности, согласно законам моего народа. У меня не было иного выхода, кроме как привести их сюда. Останься мы снаружи – девушек вскоре уже не было бы в живых. Последние человеческие жилища остались далеко позади. На данный момент башня была единственным возможным пристанищем. Согласен, это место опасно даже для мага хайзды. Крайне сомнительно, что здесь нас ждет ласковый прием. Теперь, согласно обычаям, мне следовало подняться на верх башни, чтобы выказать почтение ее владыке, Нунку. У него была репутация жестокого тирана, и своими подданными он правил, внушая страх. Нунк был Верховным магом – у кобалов это самый высший ранг. Будучи одиночками, обитающими в своих собственных владениях вдали от Валькарки, мы, маги хайзды, не вписывались в эту иерархию. Я не боюсь Верховного мага, но обязан засвидетельствовать ему почтение. Случись мне сразиться с ним, я не взялся бы предсказать исход этой схватки. Тем не менее мне было любопытно узреть Нунка во плоти и крови, увидеть своими глазами, таков ли он, как о нем рассказывают. Говорили, будто во время одного набега на царство людей он сожрал семь сыновей тамошнего властителя. Сделано это было прямо на глазах у отца, после чего Нунк голыми руками оторвал ему голову. Я поднимался по винтовой лестнице все выше и выше. С каждым шагом воздух становился все более теплым и сырым, а мое беспокойство усиливалось. Такова особенность Верховных магов: чтобы доказать свою стойкость, они частенько селились в самых неподходящих для жизни местах. Хотя я уже почти добрался до самого верха, я не заметил ни одного стражника. И все же мой хвост подсказывал мне, что охранники Нунка где-то рядом, возможно в подземелье под башней. На лестничной площадке была всего одна дверь. Я толчком распахнул ее и оказался в передней. Это была баня, в которой слуги и гости Нунка могли омыть тела, прежде чем проследовать дальше. Правда, такую баню я видел впервые. В банных помещениях нередко бывает чересчур жарко, но здесь жар был нестерпимым. Воздух был полон удушающего пара. Я почувствовал, что задыхаюсь. За исключением каменной полосы по его периметру и узкого арочного мостика, дававшего возможность перебраться на другую сторону, помещение являло собой огромный бассейн, полный крутого кипятка. Неудивительно, что тот на моих глазах превращался в клубы пара. Нунк, Верховный маг, был по самые подмышки погружен в бассейн, но его колени торчали из-под воды, а на них покоились его огромные волосатые руки. Его очень толстое лицо было выбрито согласно обычаю кобаловских магов. Короткая щетина на лице была черной, за исключением длинной седой полосы, тянувшейся по низу лба, – шрам от дуэли, которым он очень гордился. Хотя Нунк был огромен, раза в два больше меня, я не испытывал перед ним страха. Рост – вещь относительная. Как маг хайзды я могу в один миг сравняться с ним ростом. – Залезай в воду, гость, – пророкотал Нунк. – Мой дом – твой дом. Мои пурры – твои пурры. Нунк обратился ко мне на бэльском языке, обычном разговорном языке кобалов. Я не слышал его уже много лет, и моему уху он показался непривычным. Я так долго прожил рядом с людьми, что свой собственный народ воспринимал едва ли не как чужеземцев. Это тотчас насторожило меня. С Нунком мы ни разу не встречались, и то, что кобал заговорил с незнакомцем на бэльском, означало расположение и гостеприимство, однако часто за этим следовало предложение сделки. Мне нечего было предложить ему на обмен. Я поклонился и, сняв пояс и саблю, которую осторожно прислонил к стене, расстегнул все тринадцать пуговиц пальто и повесил его на крючок на двери. Пальто было тяжелее обычного, потому что за подкладкой лежали три ключа от комнат девушек. Затем я снял ремни и ножны с двумя короткими кинжалами и положил их рядом с саблей. Наконец я стянул ботинки и приготовился войти в бассейн. Я знал: мне потребуется огромная сосредоточенность и сила воли, чтобы выдержать кипяток, – но, увы, чтобы соблюсти законы гостеприимства, я должен хотя бы на короткое время окунуться в воду. Нельзя давать Нунку повод считать себя оскорбленным. В этом кипятке недолго было свариться заживо – но что делать? Я заставил себя скользнуть в него. Увы, другие мысли уже мешали мне сосредоточиться. Я вспомнил приветствие Нунка, и мне тотчас стало не по себе: ведь в нем он упомянул пурр. Пурры – это женские особи людей. Обычно их разводят в загонах-скличах в Валькарке, иногда для того, чтобы продать в рабство, но чаще в качестве пищи. Слово это применимо и к другим человеческим женщинам, вроде трех сестер, дочерей старого фермера. В башне Нунка наверняка имелись пурры, в этом не было ничего удивительного, но с порога предложить их полуночному гостю – это знак явного неуважения. Впрочем, предложение это было сделано на бэльском языке, и это свидетельствовало о том, что он желал заключить сделку. Его следующие слова подтвердили мою догадку. – Предлагаю тебе трех моих самых ценных пурр, но требую от тебя кое-что взамен – мы заключим сделку. Ты должен отдать мне трех своих пленниц. – Увы, с самой искренней вежливостью и почтением я, к моему великому прискорбию, должен отклонить твое щедрое предложение, – учтиво ответил я. – Я связан данным мною обещанием. Я должен доставить этих пурр их родственникам в Пуденте. Нунк издал недовольный рык: – Любое обещание, данное человеку, здесь не имеет никакой силы. Как Верховный маг я требую твоего беспрекословного подчинения. Этой ночью мне нужна самая младшая – для пира в честь Талькуса Нерожденного. Ее лакомая юная плоть станет украшением сей трапезы.