– При всем моем уважении к твоему высокому рангу, властитель, – произнес я как можно более учтиво, – лично я тебе ничем не обязан. Эти пурры – моя собственность, и согласно законам кобалов я имею естественное право распоряжаться ими по своему усмотрению. Так что извини, но я вынужден отклонить твое предложение. Это правда: я обязан уважать Нунка как Верховного мага, но я имею все права отклонить подобное требование. По идее, на этом наш разговор должен был завершиться. Но не успел я произнести последние слова, как тотчас почувствовал в левой ноге, ближе к лодыжке, острую боль. Меня словно укололи кончиком клинка, а потом резко повернули его в ране. Я инстинктивно нагнулся и потрогал ногу. В следующий миг что-то скользнуло мимо моих пальцев и, извиваясь, поплыло прочь. Я проклял собственную глупость. Ведь это меня укусила водяная змея! Кипяток и пар притупили мои чувства, иначе бы я ощутил присутствие этой твари, когда только-только вошел в комнату. Подними я хвост – наверняка бы обнаружил ее, но такое поведение было немыслимо. Этим я бы серьезно нарушил этикет и нанес оскорбление хозяину. Я никак не ожидал от Нунка подобного коварства. Опасаясь за свою жизнь, я повернулся и попытался выбраться из бассейна. Увы, слишком поздно. Чувствуя, как стремительно немеет все тело, я вновь соскользнул в воду. Я дышал уже с трудом – мою грудь как будто сдавило тугим обручем. – Ты умираешь, – громогласно произнес Нунк, и его голос раскатистым эхом отскочил от стен. – Зря ты отказался принять мое предложение. Теперь твои пурры стали моими – мне же ничего не нужно давать взамен. Содрогнувшись от боли, я провалился в кромешную тьму. Я не боялся смерти, но мне было ужасно стыдно, что я позволил так легко себя провести. Я допустил ошибку, недооценив Нунка. Скайум подкралась ко мне практически незаметно. Я действительно слишком размяк. Я больше недостоин быть магом хайзды. Глава 4 Кобаловский зверь Несса «Ты должна быть храброй, Несса, – повторяла я себе. – Если тебе когда-либо требовалось мужество, то это сейчас, ради тебя самой, но еще больше – ради сестер!» Я была заперта в маленькой узкой каморке без окон. К ржавому железному шипу, торчавшему из стены, был прилеплен огарок свечи. В его дрожащем свете я с трудом разглядела окружающее пространство. Мне тотчас стало страшно – это было не что иное, как тюремная камера. Никакой мебели. Лишь в дальнем углу валялась охапка гнилой соломы. Каменные стены были в темных пятнах, как будто по ним разбрызгали какую-то жидкость. Я с ужасом подумала, что это может быть кровь, и, содрогнувшись, присмотрелась внимательнее. Тотчас же я почувствовала, что от стены исходит тепло. По крайней мере, здесь я не замерзну. Но это было слабым утешением. Дыра в полу, прикрытая ржавой металлической крышкой, явно служила для того, чтобы в нее справляли нужду. Я также заметила кувшин с водой, но никакой еды. На миг, окинув взглядом эти голые стены, я едва не впала в отчаяние, однако тотчас его сменил гнев. Почему моя жизнь должна закончиться, по сути, так и не начавшись?! Глубокое горе, в которое меня повергла внезапная смерть отца, превратилось в тупую боль невосполнимой утраты. Я любила его, но вместе с тем была на него сердита. Неужели ему совсем не было до меня дела? Что он там сказал в своем письме? Если бы понадобилось, я отдал бы ради вас жизнь. А теперь ты должна пожертвовать собой ради младших сестер. Как самонадеянно с его стороны приказать мне пожертвовать собой! С какой легкостью он это сказал! От него такой жертвы никто никогда не требовал. Теперь он мертв и свободен от этого ужасного мира. Мои же страдания только начались. Я стану рабыней этих зверей. У меня никогда не будет своей семьи – ни мужа, ни детей… Я проверила дверь. Ручки изнутри не было, но я слышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Отсюда мне никогда не выбраться. Я тихонько заплакала, но не от жалости к себе, пришедшей на смену гневу, – это я оплакивала моих сестер. Ведь каково сейчас бедняжке Бриони сидеть одной в тесной голой клетушке! Наверняка она трясется от страха. Как же быстро после нескольких лет относительного счастья на нас обрушились невзгоды и страдания! Наша матушка умерла в родах, давая жизнь Брионии. После того горестного дня отец делал все, что в его силах, чтобы мы жили в достатке. Он даже храбро заключил договор со зверем-кобалом – он называл его Скользящим, – чтобы тот нас не трогал. Мы почти не общались с соседней деревней и ближними фермами, однако знали: зверь держит в страхе всю округу. Мы же благодаря отцу были избавлены от мук и унижений, которые выпали на долю наших соседей. Мне показалось, будто я услышала плач Бриони в соседней комнате, но когда приложила ухо к стене, по ту сторону было тихо. Я громко позвала ее по имени, потом еще раз. Затем опять прижалась ухом к стене, но вновь ничего не услышала и не получила никакого ответа. Спустя какое-то время свечной огарок погас. Оказавшись в кромешной тьме, я вновь подумала о Бриони. Наверняка свеча в ее каморке тоже погаснет, и она испугается. Бедняжка всегда боялась темноты. В конце концов я уснула, но среди ночи меня разбудил скрежет ключа в замочной скважине. Дверь медленно, со скрипом отворилась, и в камеру проник слабый желтый свет. Ожидая увидеть перед собой Скользящего, я вся напряглась, готовая к тому, что может произойти дальше. Однако вместо него в дверном проеме возникла молодая женщина с факелом в руке. Свободной рукой она поманила меня к себе. Она была первым человеком, кого я увидела с тех пор, как мы покинули ферму. – О, спасибо! – воскликнула я. – Мои сестры… Улыбка мгновенно слетела с моего лица, стоило мне увидеть, как свирепо она на меня смотрит. Она пришла сюда не как друг. Ее голые руки были сплошь в шрамах. Некоторые были красными, еще не зажившими. Позади нее стояли еще четыре женщины. У двух шрамы были даже на щеках. Откуда они взялись? Неужели они дрались между собой? – задумалась я. У трех в руках были дубинки, у четвертой – хлыст. Все они были относительно молоды, но глаза их полны злости, а лица бледны, словно они никогда не видели солнечного света. Я встала. Женщина снова поманила меня. Когда же я на миг застыла в нерешительности, она шагнула в камеру и, схватив меня за руку, грубо потащила к выходу. Я закричала и попыталась сопротивляться, но она была гораздо сильнее меня. Куда они меня уводят? Я не могла допустить, чтобы меня разлучили с сестрами. – Сюзан! Бриони! – крикнула я. Когда я оказалась за порогом, мне завели руки за спину и силой повели вверх по лестнице. В конце концов мы остановились перед еще одной дверью. Женщины грубо толкнули меня в спину, и я, потеряв равновесие, упала. Пол оказался гладким и теплым и был выложен причудливыми изразцами с изображениями экзотических созданий, каких только смог вообразить себе художник. В помещении было жарко и сыро, вокруг клубился пар, и когда я приподнялась на колени, то увидела впереди огромный бассейн. Втолкнув меня внутрь, женщины снаружи заперли за собой дверь и спустились по лестнице вниз. Я кое-как поднялась и стояла теперь на дрожащих ногах, с ужасом думая о том, что будет со мной дальше. Зачем меня привели сюда? Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь завесу пара, я заметила узкий мостик, перекинутый над бассейном, который вел к большой ржавой двери на другой стороне. Вдруг я услышала чей-то крик. При мысли о том, что может быть за этой дверью, мне стало страшно. Что за ней прячется? Дрожь усилилась, и мужество окончательно оставило меня – мне показалось, это был голос Сюзан. Неужели там моя сестра? Из камеры я ничего такого не слышала. Но крик повторился, и я поняла, что да, это Сюзан. Что с ней происходит? Кто-то причиняет ей боль. Должно быть, как и меня, ее приволокли сюда те женщины. Но почему? Ведь зверь пообещал защищать нас. Отец всегда говорил, что зверь хозяин своему слову, что он верит в то, что называет «договором», и всегда с честью выполняет обещанное. Если это так, то как он мог допустить такое? Или же зверь солгал и сейчас именно он делает больно моей сестре? Я прошла вдоль края бассейна. Внезапно я остановилась, впервые заметив на крючке на двери черное пальто, а под ним когда-то принадлежавшую моему отцу саблю на ремне. Неужели Скользящий сейчас по ту сторону двери и мучает Сюзан?! Я должна была что-то сделать. Я быстро обвела взглядом комнату, стараясь не смотреть на дверь. И тут я заметила рядом со стеной слева от меня что-то темное. Что это? Похоже на какое-то мохнатое животное, плавающее в воде мордой вниз… Создание это показалось мне слишком маленьким, чтобы быть зверем, называвшим себя Скользящий, – примерно раза в четыре меньше его. Но потом я вспомнила, как отец как-то раз рассказывал мне, что с помощью черной магии маги хайзды могут менять свой рост. Подглядывая в окно сквозь щель между занавесками, когда зверь приходил к нам на ферму, я сама убедилась в этом, потому что всякий раз он бывал то больше, то меньше. Мне также вспомнился огромный глаз, который я увидела в окно, когда Скользящий пришел к нам в дом после смерти отца. Тогда я подумала, что это у меня от страха разыгралось воображение. Но что, если это действительно был зверь? Неужели он и вправду мог становиться таким огромным? Если да, значит, он вполне мог и сжиматься в размерах. Но если в бассейне плавает Скользящий, то кто сделал это с ним? Как так получилось, что он утонул? Внезапно мне показалось, будто левая нога зверя чуть дернулась, и я подошла ближе. Неужели он все-таки жив? При этой мысли какая-то часть моего «я» захотела толкнуть его под воду, чтобы он захлебнулся. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, тем более что сейчас он был совершенно беспомощен. Вряд ли у меня появится вторая возможность его прикончить. Но увы, это невозможно. Мы оказались в опасном месте, где обитали такие же звери. Без его защиты нам отсюда живыми не выйти. Поэтому, выбросив из головы эти мысли, я наклонилась над водой и крепко схватила Скользящего за загривок. В следующий миг к моей руке что-то метнулось. Я инстинктивно разжала пальцы и выпустила зверя. Это была маленькая черная змейка с тремя желтыми точками на голове. Я и раньше видела змей на полях, но такая юркая мне ни разу не попадалась. У меня на глазах она неторопливо поплыла прочь, но сквозь пар было трудно разглядеть, куда она скрылась. Зная, что она может в любую секунду вернуться, я не стала понапрасну терять время и, крепко вцепившись в шерсть, схватила зверя обеими руками – одной за загривок, другой за поясницу. – Ну, давай! – сказала я себе и что было сил потянула его к себе. Бассейн было полон до самых краев, но все равно мне стоило немалых трудов вытащить это создание из воды. Сделав последнее усилие, я кое-как втащила его на край бассейна и, дрожа от изнеможения, опустилась на колени. Из-за двери снова раздался крик. На этот раз я была уверена, что кричит Сюзан, которую кто-то мучает. – Пожалуйста! Умоляю вас! – кричала она. – Не делайте этого! Не надо! Мне больно! Помогите! Пожалуйста, помогите мне, или я умру! Мое горло сжалось. Мне была невыносима мысль, что кто-то сейчас издевается над ней. Скользящий обещал защищать нас – он был связан этим обещанием, – и без него мы целиком и полностью были во власти обитателей башни. Увы, когда я посмотрела на его мокрое тело, оно не проявляло никаких признаков жизни. Меня охватило отчаяние. И вновь за дверью раздался крик Сюзан. Объятая яростью, осознавая свою беспомощность и невозможность прийти на выручку сестре, я обрушилась на Скользящего с кулаками. От моих ударов у него изо рта хлынула вода, и вскоре возле головы образовалась небольшая бурая лужица. Цвет жидкости навел меня на одну мысль. Я поняла, что это было, а также, что нужно делать, чтобы его оживить. Кровь! Человеческая кровь! Отец однажды сказал, что в ней главный источник силы Скользящего. Я вскочила и бросилась к двери, на которой висело черное пальто зверя. Схватив приставленную к стене саблю, я отнесла ее туда, где лежал Скользящий, и, опустившись на колени, перевернула его. Я окинула взглядом его тело, поросшее густой черной шерстью. Рот зверя был открыт, и наружу, почти до самого левого уха, вывалился длинный язык. Меня передернуло от отвращения. Зная, что будет больно, я подняла над ртом Скользящего дрожащую руку и быстрым движением вонзила в нее кончик лезвия. Сабля была острой. Порез получился глубже, чем я предполагала. Руку пронзила острая боль, и кровь, словно капли дождя, закапала в открытую пасть зверя. Глава 5 Я должен напитать себя силой! Именно пятое чувство, вкус, вернул меня из темной бездны, в которую я провалился. Мой рот был полон теплой, сладкой крови. Я поперхнулся и закашлялся, но затем сумел-таки сделать первый глоток. Еще миг – и густая жидкость устремилась в желудок, возвращая меня к жизни. Вскоре вернулось и обоняние. В ноздри ударил пьянящий запах женской крови. Ее источник был рядом, полный этого вкуснейшего напитка, который продолжал стекать мне в рот. Следующим вернулось осязание, начавшись с покалывания в конечностях, которое быстро превратилось в обжигающую боль. Казалось, будто все мое тело горит огнем. В следующий миг я вновь обрел слух и услышал, как рядом кто-то плачет. Открыв глаза, я с удивлением увидел склонившуюся надо мной Нессу. По ее лицу ручьем текли слезы. Затем я увидел в ее правой руке саблю. Голова моя все еще была как в тумане, и на миг мне показалось, будто она собралась меня убить. Я попытался вскинуть руки, чтобы защититься, но был слишком слаб и даже не смог откатиться в сторону.