Как и всегда здесь, ночь очень холодная. На землю тонким слоем ложатся лавандовые снежинки. Из-за них мои следы будет очень легко обнаружить. Ветер дует и закручивается с такой силой, что воздух спектрального мира подергивается рябью. Если мне повезет, все быстро припорошит новой порцией снега. Мысленно прокручиваю в голове свой план. За прошедшие шесть дней я старательно делала вид, что мне интересна каждая мелочь о башне Торна. Я разузнала все, что только могла об Уайтхолде. Например, всего на крышах и у стены дежурят двадцать четыре часовых. Предназначение всех двадцати зданий в этом комплексе. Запомнила планировку и выяснила, где находятся все камеры. Ну, надеюсь, что все. Даже определила, какая именно часть горного хребта наиболее безопасна. Все для того, чтобы иметь возможность выжить. Стратегия, конечно, не железобетонная и зависит от того, сыграют ли несколько факторов в мою пользу. Но тем не менее хоть какие-то шансы есть. Пока я пробираюсь вперед, внутри у меня просыпается чувство вины. Да, Нефилим не был со мной честным на все сто процентов. Его сегодняшнее заявление о моей матери прекрасно это доказывает. Но я верю, что его желание, чтобы я примкнула к его народу, к нему самому, – искреннее. Просто он не очень понимает, что значит поступать правильно. Ведь он правда считает, что сильные должны управлять слабыми. И что власть нужно отбирать, а не заслужить. Когда-то я тоже была слабой. И то, как ко мне относились те, кто должен был защищать, было просто ужасно. А он и вовсе вырос и воспитывался среди Падших и Отрекшихся. Их влияние на него заметно невооруженным глазом. Я еще на дюйм приближаюсь к своей цели – стадиону. Хоть он и значительно меньше стены, защищающей территорию, всего-то пять этажей, но достаточно устрашающий. На поиски двери, через которую мы когда-то заходили сюда с Торном, уходит всего пара минут. Она легко поддается мне, замков на ней нет. Я проскальзываю внутрь, впуская за собой холод, и аккуратно прикрываю ее за собой. Я смахиваю снежинки с пальто и убираю их из волос, очень надеясь, что тонкого слоя кожи в сочетании с моей горячей кровью полуангела будет достаточно, чтобы не замерзнуть насмерть в канадских горах. Прежде чем отправиться в лабиринт коридоров внизу, я внимательно прислушиваюсь, изо всех сил напрягая свой чуткий слух. Распознав только звук капающей воды, эхом отдающийся где-то в туннелях, я трогаюсь в путь, стараясь следовать тем же путем, которым вел меня парень. Чем больше я погружаюсь в подземелье, тем сильнее сжимаю свои дрожащие руки в кулаки, чтобы успокоиться. Следующая часть моего плана не самая безопасная. Несмотря на то что я не слышу рычания баргестов, живущих где-то в этом лабиринте, в мозгу всплывает воспоминание про их треугольные зубы, зловонное дыхание и острые когти. Мысленно повторяю команды на енохианском, чтобы эти твари не разорвали меня на части, когда я выпущу их на волю. Без этого у меня не появится возможности выскользнуть с территории незамеченной. Я сразу поняла, что при орлином зрении часовых на постах и наличии тепловизорных камер, которые мониторят окрестности близ Уайтхолда, единственно возможный способ сбежать – создать хаос. Правильнее сказать – контролируемый хаос. Ну или хотя бы тот, который я создаю с определенной целью. Один из ключевых моментов моего плана как раз то, как хорошо и смогу ли я вообще управиться с церберами. В том, что я смогу выпустить их из клеток стадиона, я вполне уверена, но нескольких из них мне придется вывести наверх и увести с собой, в горы. Беспорядок внутри и снаружи. Дополнительный тепловой след, чтобы сбить с толку камеры и мои похитители не обнаружили моего исчезновения. Сначала я пойду пешком, а потом полечу. Рано или поздно радиус действия сферы закончится, и я смогу выйти из фазы в мир смертных. Тогда единственной моей проблемой будут лишь Отрекшиеся. Поворачиваю с мыслью о том, что где-то здесь меня ждет заветная дверь, ведущая в псарню, но туннель передо мной выглядит как-то иначе. Справа нет ничего похожего на деревянные двери. Только еще один длиннющий проход. – Черт, – наверное где-то не там повернула. Возвращение на несколько минут выводит меня из равновесия. Остановившись, я прижимаюсь лбом к холодной стене. Несмотря на то что здесь достаточно прохладно, мои волосы мокнут от пота. Холодная каменная стена дарит хоть какое-то чувство облегчения. – Ты справишься, – шепчу я сама себе. – Думай, думай, думай. Сколько у меня есть времени до того, как кто-то, вероятнее всего Торн, обнаружит, что меня нет в моей комнате? Может, до утра, пока он не придет забрать меня на тренировку. А может, и гораздо меньше. У меня нет абсолютно никаких гарантий, кроме того, что есть здесь и сейчас. И что же делаю я? Трачу бесценные минуты. Мысленно прокручиваю в голове каждый закоулок и поворот, который я сделала, чтобы добраться сюда. Глаза мои становятся похожи на блюдца, как только я понимаю, где именно ошиблась. Я возвращаюсь туда, откуда только что пришла. Три раза поворачиваю налево и один направо. Так, теперь я именно там, где изначально пошла не в ту сторону. Я уверенно, но бесшумно шагаю по затвердевшей земле стадиона. Я уже бегу вдоль туннелей, как вдруг слышу, как кто-то кашляет, а затем раздается всхлип. Замерев, я наклоняю голову вправо, именно оттуда и исходил шум. Т-образный перекресток идет совершенно в противоположную сторону. Мне нужно в другое место. Всего через пару секунд до меня доносится новый приступ кашля, на этот раз сопровождающийся некоторым подобием плача. Мои ноги сами бесшумно ступают туда, откуда исходят все эти шумы. Я даже сообразить ничего не успеваю. Пока иду, в голове возникают мысли о том, что было бы, если бы я просто не услышала и проигнорировала бы эти всхлипывания и продолжила идти своим путем. Но сейчас я уже направляюсь туда. И чем ближе я становлюсь, тем сильнее колотится мое сердце. Преодолев четыре поворота и два лестничных пролета, я совершенно перестала понимать, где нахожусь. Но я уже близко. Сама еще не знаю, к чему именно, но я уже слышу чьи-то стоны и сопение. Чуть дальше по коридору наконец-то появляется открытая дверь. Что бы это ни было, оно там. Я в этом уверена. Замедлив шаги, я задерживаю дыхание и подбираюсь к входу. Воздух вибрирует от влажного кашля, а затем я слышу чей-то шепот на каком-то непонятном языке. Но точно знаю, что это не енохианский. Слишком плавные интонации для этого гортанного языка. Я прижимаюсь лицом к холодной стене за пару шагов от деревянного дверного проема. Заставляю себя медленно и ровно дышать, чуть наклоняю голову в сторону, чтобы заглянуть в комнату перед собой. Я убеждаю себя, что, как только удовлетворю свое любопытство, продолжу миссию по поиску псарни и выпущу баргестов на волю. Говорю, что у меня еще есть время, чтобы исполнить свой план. Это лишь небольшое отступление. Мысленно твержу, что что бы там ни оказалось, это абсолютно меня не касается. Что беспокойство, тугим узлом осевшее в животе, беспочвенно. Но как только моему взгляду открывается то, что находится в этом помещении, я понимаю, что все, что я так усиленно вбивала себе в голову, было наглой ложью самой себе. Глава 25 Я дважды моргаю, пока глаза привыкают к свету. Вокруг и перед собой вижу воду. Хоть я и не знаю, что здесь за место, но сильно сомневаюсь, что это подземная канализационная система. Пахло бы абсолютно иначе. Может, это местный источник пресной воды? Впереди, на неровном каменном полуострове, соединенном с задней частью пещеры, ютится группа людей. Группа людей. От шока перехватывает дыхание. Они не могут проникать в спектральный мир, однако же я вижу их перед собой. Примерно двадцать пять – тридцать человек обоих полов заперты здесь, в чреве вражеской крепости. На них поношенная и грязная одежда. Рваные рукава, черные пятна, обтрепанные края, у кого-то нет обуви. И ни на ком из них нет теплых вещей. Конечно, это место защищено от непогоды, но абсолютно ничем не отапливается. Хоть я и устойчива к холоду благодаря своему происхождению и горячей крови полукровок, даже мне становится здесь некомфортно. Значит, температура здесь настолько низкая, что обычный человек может запросто получить переохлаждение. Обычно такое приятное для глаз свечение воды только усиливает их бледность, делая вид болезненным. На фоне практически белоснежной кожи отчетливо виднеются темные круги под глазами. В окружении камней с одной стороны и водоема с трех других они спят на тоненьких лежанках. Одеял на всех не хватает, поэтому несчастные жмутся друг к другу, чтобы согреться. Ближе всех ко мне лежит мужчина средних лет. Он хрипло кашляет, мокрота бурлит у него в легких. Абсолютно лысый, одет в брюки и тоненькую рубашку. Возможно, когда-то она была белая, но теперь это не так. Он один из немногих людей, на котором вообще есть обувь – коричневые кожаные докерсы, которые абсолютно не к месту в канадской глуши. Если бы он был чистым, можно было бы сделать вывод, что мужчина просто шел на работу. Чуть позади сидит женщина с черными волосами до плеч и растирает ему спину. Ее лицо обрамляют несколько седых прядок. На ней тоненький розовый свитер, порванный по шву, из-за чего одно плечо у нее абсолютно ничем не прикрыто. Мужчина поворачивает голову и слабо ей улыбается. Бедняжка пытается ответить ему тем же, но сил хватает только на то, чтобы на короткое мгновение приподнять уголки губ и снова их опустить. Я возвращаюсь в нормальное положение и прислоняюсь к стене. Что мне делать? Я не смогу это развидеть. Не смогу просто выкинуть этих людей из своей памяти. Но с каждой секундой, что я здесь, мои шансы на удачный побег становятся все меньше и меньше. Пытаюсь найти разумное объяснение тому, почему Торн вообще держит в Уайтхолде людей, но безуспешно. В голову ничего не идет, за исключением одного очевидного варианта – они здесь как еда. Еле ходящие мешки с кровью для армии Отрекшихся. Мне уже доводилось испытывать страх в ожидании укуса этих чудищ. От ужаса меня тогда просто парализовало. При том что я была в курсе об их существовании и пищевых привычках. Кто знает, что сказали этим бедолагам. Наверное, думают, что их взяли в плен вампиры. Не знаю, что хуже: правда или то, в чем они сами убедили себя, чтобы объяснить пугающую действительность. Мой внутренний голос отчаянно кричит, требуя поскорее делать отсюда ноги. Просто развернуться и идти исполнять ранее задуманное. Освободить баргестов, сбежать из Уайтхолда и найти укрытие. В любом случае чем я вообще могу им помочь? Разве от того факта, что я сбегу, будет не больше пользы? Тогда Нефилимы узнают о существовании этого места. Так будет больше шансов спасти их в будущем… по крайней мере тех, кто останется в живых. Смогу ли я так поступить? Просто развернуться и бросить этих страдальцев ради спасения собственной шкуры? Душа просто разрывается на части. Застываю в нерешительности, пока мой мозг решает, слушать свой инстинкт самосохранения или нет. Я в таком глубоком шоке, что мыслить адекватно сейчас просто невозможно. Решение принимается само собой, как только тишину разрывает тоненький всхлип. Покинув свое укрытие, я захожу в комнату. Но едва успеваю сделать шаг от дверного проема, как все тело напрягается. От меня до кромки воды еще довольно-таки приличное расстояние, но я не решаюсь подойти ближе. – Мама, я хочу есть, – хнычет девочка своим высоким, но приглушенным голосом, пока женщина качает ее взад-вперед. – Я знаю, малыш, – мягко отвечает ей мать, плавно поглаживая ребенка по спине. У малышки очень пышные медово-золотистого цвета волосы. На вид ей не больше семи-восьми лет. По щекам незнакомки текут слезы. – Но сейчас уже пора спать. Безнадежность охватила этих людей, словно большая грозовая туча. То, что я вижу перед собой, разбивает мне сердце на тысячи осколков. И я не уверена, что смогу собрать его снова. – Qui est là?[10] – достаточно громко спрашивает один из измученных мужчин. Следом за ним оживляются и другие члены группы. Люди постепенно просыпаются, и на меня устремляется несколько сонных взглядов. Тот, кто задал вопрос, еще очень молод. Ему, наверное, лет двадцать – двадцать пять. Волосы парня перепачканы в спекшейся крови, а лицо покрыто слоем грязи, но взгляд у него очень пристальный и пронзительный, чего не скажешь об остальных. – Que fais-tu ici?[11] Нет. Я не понимаю, что он говорит. – Кто ты? Что ты здесь делаешь? – требовательно спрашивает он снова на очень ломаном английском. Большая часть группы обратила на меня внимание. В их взглядах читается страх с примесью удивления. Женщина, укачивавшая малышку, сажает ее к себе на колени и прижимает к себе, будто пряча. Теперь я вижу лишь несколько прядок ее спутанных светлых волос. – Я… – из-за эмоций и кома в горле мне очень сложно говорить, и я с трудом выговариваю следующие слова: – Нужно как-то вывести вас отсюда. – Я смотрю на обманчиво привлекательную водную гладь. – Вы можете доплыть на эту сторону? А потом я с радостью покажу вам, как выбраться отсюда. Так, мне показалось или под водой кто-то есть? Из-за переливов дно почти невозможно разглядеть. – Ты пришла спасти нас? – спрашивает кто-то позади. Все, что я вижу среди кучи людей – копну каштановых волос и внимательный взгляд. Я с трудом глотаю ком в горле: – Я попробую. Вообще-то у меня ровно ноль идей относительно их спасения. Как я вообще смогу провести целую кучу людей через горный хребет? И это еще при условии, что я смогу пройти с ними мимо Падших и Отрекшихся. Мой план с выпуском церберов на волю тут точно не прокатит. Так, а может, придумать, как отключить камеры на территории, а потом просто выскользнуть… – Мы не сможем добраться до тебя, – отвечает парень с французским акцентом. – В воде что-то есть, – словно по приказу, на поверхности показывается какое-то угреподобное существо, сверкая длинными острыми зубами. И снова погружается на дно. Боже. Мой. За. Что. Я отступаю на шаг назад, тряхнув головой. – Что это? – рука трясется, пока я указываю на непонятное создание. – Мы не знаем, но кое-кто из нас уже пытался переплыть на другую сторону и погиб. Я снова глотаю, в горле внезапно пересохло. Сделав глубокий вдох, я приказываю сама себе успокоиться. Осматриваю пространство вокруг меня. Потолки здесь очень низкие. О полетах не может быть и речи. – Вон там! – кричит кто-то. – Можно опустить пешеходный мостик.