Остальные решают напасть на меня одновременно, пытаясь копьями нанести порезы по всему моему телу. Тот факт, что им отдали приказ оставить меня в живых, мне сейчас только на руку. Мне удается увернуться от удара одного из них и подобраться со спины к двум другим. Я разделываюсь с каждым по очереди. Какая-то часть меня поражается тому, с какой легкостью мне это удается. Интересно, это благодаря мучительным тренировкам с Торном? Повернувшись лицом к своему следующему противнику, я получаю удар копьем по затылку. Падаю на колено, но в себя прихожу достаточно быстро. Спустя мгновение я уже готова продолжать бой, но кто-то хватает меня сзади и перекрывает кислород. – Нам было приказано не убивать тебя. Но насчет парня таких указаний не поступало. Сердце стучит где-то у глотки. В пылу драки я и не заметила, как оказалась в противоположной стороне от наших камер. Трое Отрекшихся еще в строю. Один держит меня со спины, второй мельтешит спереди. Изо рта у него течет слюна от вида моей крови. Третий стоит у входа в камеру Стила. Длинное копье направлено вперед, готовое вот-вот пронзить стоящего напротив. Брюнет снова кидается на прутья и выкрикивает мое имя. Лица его я не вижу, только руки, которые отчаянно колотят по железным прутьям, лишающим его свободы. Закрыв глаза, поднимаю руки, показывая, что сдаюсь. Дышать становится чуть легче. Хоть совсем меня и не отпускают. Вместо того чтобы позволить мне идти самостоятельно, меня тащат за собой, все дальше уводя от Дюрана. Я пытаюсь ответить ему, но рука на моей шее снова сжимается. Кажется, что проходит целая вечность, прежде чем я перестаю слышать, как отчаянно он зовет меня. Глава 29 Когда меня ведут по подземным проходам стадиона четверо неизвестных, я уверена, что солнце еще не садилось. Двое чудищ идут сзади, двое спереди. У меня какое-то странное ощущение дежавю от этого места. От звуков на стадионе вибрируют стены и даже пол подо мной. При каждой новой тряске с потолка на меня сыплется каменная крошка. «У товара скоро будет не очень-то приглядный вид», – думаю я, когда на мои обнаженные плечи в очередной раз оседает пыль. Отрекшиеся, которым поручили привести меня в порядок, в прошлом были людьми. Это очевидно по их росту, цвету кожи и волос. Интересно, где они прятались в те дни, когда Торн устраивал мне экскурсии по территории. Еще одно напоминание о том, сколько лжи мне было скормлено, лишь укрепившее мою решимость. После недавнего шока я не сопротивлялась тому, что меня раздели и начали отмывать. Сохранение энергии было важнее скромности. Они несколько часов отскребали с меня грязь и приводили в порядок. Я все терпела молча, без жалоб. Когда водные процедуры закончили, кожа стала розового оттенка и буквально сияла. Волосы казались шелковыми и были аккуратно причесаны. Верхнюю их часть заплели в серебристо-красную корону. Оставшаяся аккуратно спадала на плечи. На лицо нанесли просто неимоверное количество косметики. Когда мне наконец-то позволили взглянуть в зеркало, из отражения на меня смотрел абсолютно другой человек. Подведенные черным, словно кошачьи глаза, серебристого оттенка скулы, бледно-розовые полные губы. Будто их искусали пчелы. Кожа излучала какой-то неестественный даже для спектрального мира блеск. О мире смертных я уж и вовсе молчу. После всех этих отмывок, причесываний и макияжа я стала похожа на настоящую фарфоровую куклу. Меня облачили в наряд, достойный королевы-воительницы. Даже особо не всматриваясь в отражение, все еще не могу отделаться от ощущения, что меня разобрали на части, а заново собрали абсолютно другой девушкой. Но, наверное, в этом и был смысл. Серафима приказала, чтобы сосуд для нее был подготовлен по высшему разряду. Я и не должна чувствовать себя собой. Прозрачная ткань белоснежной накидки, прилепленная к нагруднику сзади, и ярко-красная многослойная юбка с поясом на талии развеваются при каждом моем шаге, будто от порывов ветра. Отрекшиеся, охраняющие меня, передвигаются очень быстро. Нужно ускориться, чтобы не отстать. При других обстоятельствах я бы не особо спешила на свою собственную казнь, но хочется поскорее узнать, что произошло со Стилом. Мы взбираемся по очередной винтовой лестнице, оказываясь все выше и выше. Такими темпами наверняка доберемся до золотистых облаков спектрального мира. Я как можно дальше спрятала свои эмоции. Так надежно, что потом явно придется изрядно потрудиться, чтобы включить их обратно. Готовлюсь к предстоящему, окружая свою душу крепкими, невидимыми для чужих глаз стенами. Не собираюсь сдаваться без боя на радость этой Падшей. Я не признала поражение, но и как выйти из ситуации победителем, тоже не знаю. Когда я думаю о Дюране, мозг просто полностью отключается от всего остального. Беспокойство за него перевешивает мой инстинкт самосохранения. Его точка зрения относительно становления Отрекшимся предельно ясна – для него лучше смерть. С таким настроем он точно не одолеет Падшего, который заполучит его на турнире. В любом случае я должна буду что-то сделать до того, как начнется обряд слияния, чтобы спасти его. Наконец мы добираемся до самой верхней ступени. От входа на арену нас отделяет всего лишь одна дверь. Крики и топот ангелов и Отрекшихся почти не прекращаются, заставляя воздух спектрального мира вибрировать. Сопровождающий, идущий впереди, резко распахивает двери, и на меня волной обрушиваются гул и яркий свет. Приходится даже отвернуться, чтобы не ослепнуть. Один из охранников толкает в спину, заставляя меня идти вперед. Глаза слезятся. Когда копье монстра снова врезается мне между лопаток, я резко поворачиваюсь и выхватываю оружие из его рук. Пока трое других чудищ не успели схватить меня, быстро поворачиваю деревяшку тупым концом вперед и бью стражнику прямо в живот. Пострадавший охранник сгибается пополам, делает пару хриплых вдохов и поднимает на меня свою морду. Клыки его обнажаются, а во взгляде читается жажда крови и желание убивать. Я совсем не против сразиться со своими обидчиками, но те лишь толкают меня вперед. Звучит горн, и, как в первое мое пребывание здесь, помутневший спектральный воздух на стадионе становится кристально чистым. Футах в пятидесяти, по левую сторону от меня, я вижу лежащую на мягкой кушетке Серафиму, облаченную в летящее белоснежное платье. Прямо-таки римская императрица. Крылья цвета ночи за ее спиной едва касаются пола. Сверху над женщиной нависает непрозрачная ткань, защищающая ее от лучей спектрального солнца. Для полной картины не хватает только слуги, кормящего ее виноградом. Я осматриваю свое почти полностью белое облачение. Теперь понятно, кто здесь занимался моим гардеробом. С каждой стороны балкона стоит по одному Падшему. Похоже, больше для солидности, нежели для охраны или сражения. Слишком уж громоздкая броня была на них надета. Я лихорадочно ищу глазами Стила. Внутри меня поднимается и кипит тревога, но я изо всех сил держу себя в руках, чтобы ничем не выдать своих переживаний. На арене никого и ничего нет, не считая платформы, установленной посередине. Круглой формы, покрытая огромным куском красной ткани, будто скатертью, из центра которой торчат два деревянных столба. К обоим с помощью толстых цепей прикреплены кандалы. Прелесть какая. Когда все затихают, женщина медленно поднимается с кушетки и размеренным шагом подходит к краю балкона. Отсюда ей видно все, что происходит внизу. А те, кто внизу, видят ее. Она кричит в толпу что-то непонятное на енохианском языке. Я услышала что-то типа: «Шэ-гра-нит-гу-фраг-ка». А после этого начинает вещать на английском. – Сегодня у нас особенный день, – ее мелодичный голос эхом разносится по всему стадиону. – После стольких лет поиска я наконец-то нашла достойный сосуд. Внизу снова начинается дикий гул. Я вижу, как на ее лице появляется едва заметная улыбка. Какое-то мгновение Падшая позволяет подданным восхищаться этой новостью, но вскоре поднимает изящную руку, и толпа мгновенно затихает. Блондинка едва заметно кивает стражникам, чтобы те вывели меня вперед. Меня тут же начинают тащить в ее сторону, и взгляды наши встречаются. Она внимательно изучает меня, и в глазах ее загорается уже знакомое мне желание. За ту неделю, что я пробыла здесь, я получила тысячу таких оценивающих и яростно жаждущих заполучить меня взглядов. – Где Торн? – требовательно спрашиваю я. От его предательства все еще горько на душе, но, может, я все еще смогу поговорить с ним. Ведь изначально он хотел совсем другого. Раздается хриплый смешок: – Если надеешься на его помощь, то увы и ах. Он ушел еще час назад. Я не обращаю внимания на внезапно возникшее разочарование. В любом случае это было бы весьма рискованным шагом. Он ясно дал понять, что не на моей стороне. Рот кривится в неком подобии рычания. Я пока не связана, поэтому подумываю о том, чтобы дать деру, когда окажусь рядом с ней. Как далеко я смогу зайти в честном бою? Что-то горячее обжигает мое запястье. И я отрываю от женщины взгляд. На меня надели очередной браслет. На этот раз с рубиновым, ярко сверкающим камнем. – На случай, если захочешь трансформироваться. Я обхватываю пальцами металл, дергая снова и снова в попытках снять украшение. Чувствую себя полной идиоткой из-за того, что из-за своей же невнимательности и желания испепелить ее одним взглядом попалась в ловушку. Отвернувшись от меня, она снова обращается к своим подданным: – Согласно традиции, церемония начнется с наступлением сумерек. А до тех пор предлагаю вам всем посмотреть турнир. Победитель сможет забрать тело Нефилима в качестве сосуда. Сегодняшний соперник – редкий экземпляр. Херувим, который может обращаться во все три формы. Белобрысая снова переводит взгляд на меня, чтобы увидеть мою реакцию. Я лишь крепко сжимаю зубы и ничем не выказываю своей злости. Только бросаю на нее ледяной взгляд. Удивительно, но сердце под нагрудником все еще живое и бьется. – Заводите сосуд! – кричит Серафима. Цепи, прицепленные к единственным воротам, начинают звенеть и стонать. За поднимающейся следом железной решеткой я не вижу ничего, кроме темноты. Как только она с лязгом закрепляется наверху, у входа появляется несколько фигур. Как бы я ни готовилась морально, все равно бросаюсь к краю балкона, как только Стил выходит на свет. Двое Отрекшихся тут же оттягивают меня назад. Изо всех сил сопротивляюсь, не отводя от него глаз. На впалых щеках виднеется щетина. Он щурится, закрываясь от яркого света рукой в кандалах, пытаясь осмотреться и понять, что вокруг. Я слишком далеко, и мне не разглядеть выражения лица, но скорее всего он делает все возможное, чтобы вообще не выказывать никаких эмоций. Брюнета тыкают копьем в спину, и тот сердито оглядывается через плечо, но продолжает идти. Парень высоко поднял голову, словно разыскивая кого-то наверху. Я понимаю, что, а точнее, кого именно он искал, когда его взгляд падает на меня. Даже на таком расстоянии я понимаю, насколько сильно влияю на него. Под его грязной рубашкой и джинсами начинают бугриться мышцы. Руки сжимаются в кулаки, а шаги становятся шире. Он идет в моем направлении, абсолютно не обращая внимания на красную платформу в центре арены. Как и ожидалось, выглядит он очень и очень потрепанным. Его не стали приводить в божеский вид, как меня. Волосы торчат в разные стороны. На месте его ран виднеются пятна крови. Судя по всему, на нем буквально живого места нет. Но сейчас он казался мне даже привлекательнее. Мне абсолютно плевать, что он весь в грязи, я все равно хочу подбежать и обнять его. Чем ближе Дюран подходит ко мне, тем пристальнее становится его взгляд. Я вырываюсь из рук тех, кто меня держит, но хватка слабее не становится. Как только Стил замечает, что меня держат Отрекшиеся, глаза его вспыхивают недобрым огнем. Мышцы на его руках сжимаются, и я понимаю, что он отчаянно жаждет трансформироваться и порвать парочку этих тварей или Падших. Духовный камень переливается на солнце спектрального мира ярко-красным. Как только парень ступает на нашу сторону арены, один из приставленных к нему охранников пытается помешать. Когда я вижу, как вокруг шеи брюнета обвивается, затем туго стягивается веревка, дышать становится нечем. Стадион взрывается залпом одобрительных возгласов. Трое Отрекшихся дергают канат назад. Стил теряет равновесие и чуть было не падает на землю. Схватив руками удушающую петлю, он всеми силами пытается от нее избавиться. Вскрикнув, я вырываюсь из рук охранников и бросаюсь к краю балкона. Внутри меня образуется уже знакомая пустота, внутри которой что-то отчаянно рычит: мой. Новое украшение на запястье обжигает, и камень загорается ярко-красным цветом. Мгновение спустя меня словно обдувает холодным ветром, пробирающим до самых костей. Этот ветер гасит мое внутреннее пламя, не давая трансформироваться. С крыльями или без них я готова спрыгнуть вниз с этого балкона, чтобы оказаться рядом с херувимом. Я успеваю сделать полшага назад, но меня бросают на землю. Лицо утыкается в пыльные камни, а тело тяжелеет под весом нескольких Отрекшихся. Я извиваюсь под ними, чтобы хоть краем глаза увидеть брюнета. Боковым зрением замечаю, как он сражается с Падшими. Бросил попытки освободиться от удавки и отбивается от нечисти только руками и ногами. Из новых ранений на его теле сочится кровь, но всего через пару минут он уже побеждает всех четверых. Порыв холодного ветра раздувает мои красные кончики волос во все стороны, меня рывком поднимают на ноги. Теперь меня держат не две пары рук, а четыре. Мать Серафимов встает передо мной, загораживая мне обзор происходящего внизу. Она зажимает прядь моих волос между большим и указательным пальцем. Несколько раз осматривает меня с головы до ног, подмечая каждую дырочку и пятнышко на одежде. В ее взгляде читается явное раздражение, а я радуюсь, что испортила ее идеальный сосуд. Движением руки женщина приказывает охране оттащить меня в сторону. Вытянув шею, замечаю, как в сторону Стила направляется новая группа Отрекшихся. На расстоянии нескольких футов от него они останавливаются. Сбросив веревку со своей шеи, брюнет расправляет плечи, готовясь к новому нападению. Монстры поворачивают головы в сторону нашего балкона, толпа моментально затихла. – Освободите его, – приказывает Серафима. Все это время брюнет сверлит блондинку пристальным взглядом. Одна из Отрекшихся выходит на несколько дюймов вперед, и его внимание снова переключается на врагов, окруживших его. Она уверенно шагает к нему, подняв руки, тем самым показывая, что не причинит ему вреда. Я не особо в это верю, и, судя по тому, как ведет себя Нефилим, он тоже. Я вижу, как за ее удлиненными клыками двигаются губы, но что она говорит, разобрать не могу. Я напрягаюсь, как только она оказывается всего в двух футах от него. Но он спокойно протягивает ей руки. Что происходит? Она снимает нечто похожее на осколок от кристалла со своего бедра, а затем быстрым движением разбивает его о запястья Дюрана. В воздух вздымается сноп красных искр. Я даже испугаться не успеваю, красная дымка мгновенно окутывает его с головы до ног. Когда она рассеивается, у меня отвисает челюсть. Стил был прав. Он не превращается в корову. Там, внизу, на арене пыльную землю топчет нечто. И оно намного крупнее обычного рогатого скота.