– Тогда начнем с самого начала. Как тебя зовут? А то мне про тебя скинули минимум информации. Твою фотку и место, откуда тебя нужно было спасать. Саша представилась. Оказалось, что ее нового помощника звали Юрой. Он внимательно выслушал рассказ Сашеньки и понимающе кивнул. – Ты уже неплохо продвинулась в этом расследовании. У тебя сформирован богатый багаж из психологических портретов подозреваемых. Но пока что этого все еще мало, чтобы точно определить, кто из них убийца. – Это я и сама понимаю. – Я вижу в этом деле два основных момента, в которых мог бы тебе поспособствовать. Во-первых, у тебя имеется огромный пробел во всем, что касается исчезновения настоящей Анечки. Ты не только не имеешь достоверной, запротоколированной информации, но и не разговаривала на этот счет с близкими девочки. Да, несчастье случилось пять лет назад, но все-таки пять – это не пятьдесят. Пока живы близкие девочке люди, еще не поздно исправить эту оплошность. Ты расспроси старика Никифора, а если он не захочет говорить на эту тему, тогда попытай удачи у этого друга семьи – Петра Карловича. Понятно, что память человеческая – вещь избирательная, за истекшие годы те события могли в его памяти принять причудливый поворот, но ты расспрашивай его, что-нибудь да припомнит. – А второй момент? – Это касается убийства Лены Шепелевой, игравшей роль воскресшей и вернувшейся в отчий дом Анечки. И игравшей ее настолько убедительно, что даже родной дед вроде бы счел ее за свою. – И что? – Настоящая Анечка тоже могла пропасть не сама по себе, а быть похищена, а затем убита. И вот она возвращается. Она или не она, но ее появление сильно мешает преступнику. И он ее убирает. – Думаешь, Лену убили, приняв за настоящую Анечку? – Пока трудно сказать что-то определенное. Но я по своим каналам попытаюсь раздобыть информацию и об этом деле. Какой это район? – Красносельский. Дело ведет следователь Колпаков. – Колпаков? – обрадовался Юра. – Да я же его знаю! Ну, не лично, но слышал о нем. Думаю, что смогу тебе помочь! Это была отличная новость. И Сашенька даже приободрилась. – Теперь, что касается той психопатки, которая гналась за тобой. Она может повторить этот номер? – Кто ее знает. Вероятно. – Она знает, где тебя можно найти? Твой домашний адрес? Телефон? – Адрес знает. – Это плохо, – покачал головой Юра. – В таком случае я не могу это так оставить. Товарищ Милорадов с меня голову снимет, если с тобой что-нибудь случится плохое, а я не услежу. У Сашеньки от восторга прямо дыхание перехватило. – Он что… Так прямо и сказал? – Так и сказал. А кем ты ему приходишься? Родственницей? Сашенька покачала головой. – Нет, мы просто дружим. – Дружите? Понятно, – произнес Юра и почему-то погрустнел. Видимо, подумал о том же самом, что и сама Сашенька. Ради друзей так метаться не станут. Но если Сашеньку эта новость радовала, то Юра выглядел скорее опечаленным. – Предлагаю вернуться к этой мадам и поговорить с ней. Так они и сделали. К этому времени Эва уже успела навести на себя марафет и расплачивалась у стойки администрации спа-центра. Улучшившийся внешний вид улучшил и ее настроение. Она милостиво кивнула Сашеньке и погрозила пальцем Юре. – Хулиган! А если бы я убилась? – А если бы вы ее убили? – Скажешь тоже, не стала бы я никого убивать. Просто поговорить хотела. От былой вспышки ярости не осталось и следа. Теперь Эва улыбалась и была настроена благодушно. – Скажи мне, крошечка-хаврошечка, правду. Эта скрипка у тебя? – Нет. Эва долго смотрела на Сашу, потом пожала плечами. – Где же она? – Сама голову ломаю. Мне же ее вернуть надо. Хозяин скрипки и полиция думают, что скрипка у вас. Но раз вы ее тоже не крали, я просто не представляю, где она может быть. Эва нахмурилась. – Что-что? Как это полиция думает, что скрипка у меня? Почему? – Ну, медальон, который вы потеряли у меня дома, он же принадлежит вам. – Вот где я его потеряла! А я-то думала, где я его посеяла. Медальон тогда хоть верни. – Рада бы, да не могу. Он сейчас в полиции. – Скрипки нет. Медальона нет. Хеленка по-прежнему в психушке. Хороши дела, нечего сказать. И взглянув на Сашу, она грустно сказала: – А я ведь эту историю с возвращением Анечки только ради нее и затеяла. Хотела, чтобы Шепелева эта в больницу к Хелене сходила. Ведь прямо одно лицо у мошенницы с покойной Анечкой. Думала, глядишь, обманет она Хелену, а к той здоровье вернется. Нет, куда там. Сердце – вещун, так Хелена всегда говорила. Не удалось Шепелевой его обмануть. И со скрипкой облом вышел. Да еще следователь теперь за мной гоняется. Он ведь мне уже звонил. Колпаков его фамилия, правильно? – Да. – Звонил, – кивнула Эва. – А я подумала, шутит надо мной кто-то. А теперь понимаю, это он по поводу скрипки со мной потолковать хочет. – А еще насчет нападения на Сергея и убийства Лены Шепелевой. – Этого мне только не хватало! А я возьму и не пойду. – Этим вы сделаете свое положение только хуже. – Куда уж хуже! – Так вы понимаете, – строго произнес Юра, – что если ваше сегодняшнее нападение на свидетельницу повторится, то вы первая на подозрении окажетесь? Не стоит вам усугублять ситуацию, в которой вы очутились. – Не бойся, – усмехнулась Эва. – Не обижу я твою подружку. Я ведь ни к кому зла не питаю. Единственно, что Никифору и этому сморчку – Петру Карловичу, отомстить хотелось. Да видно, не в этот раз. Ничего, я терпеливая, подожду. На этом разговор с Эвой и закончился. Предупреждение ей было вынесено. И можно было ожидать, что занятая решением своих собственных проблем, она на время оставит Сашеньку в покое. Юре тоже нужно было возвращаться на службу. А Сашенька поехала домой. К ее удивлению, возле дома ее ждали. Это был Гена, тот самый паренек, ученик Петра Карловича. – Ты на занятия не ходишь. Петр Карлович тоже не говорит, что с тобой, только улыбается загадочно в ответ. Вот я и решил приехать, убедиться, что с тобой все в порядке. – Где адрес взял? – Петр Карлович сказал. – Ну, что мне с тобой делать… Пошли в гости, коли так. Гена радостно согласился. Но когда на пороге их поприветствовал Аладдин, испуганно вскрикнул. Похоже, Гена боялся собак. Но Аладдина это ничуть не смутило, он воспринял восклицание за приглашение поиграть с ним и залаял от радости еще громче. Гена в собаках совсем не разбирался, побледнел и прислонился к стене, выставив перед собой футляр скрипки, словно защищаясь ею. И Саше стоило немалого труда, чтобы утихомирить Аладдина и успокоить Гену. – Заходи, заходи! Он добрый! Аладдин все так же высоко прыгал, что умудрился лизнуть Сашеньку в нос. Яго летал над ними по коридору, выкрикивая в ее адрес приветствия на трех языках – немецком, японском и еще каком-то незнакомом, который мама считала китайским, папа тайским, а Сашенька склонялась к мнению, что это древний фарси. Но вообще, попугай был полиглотом, в каждом языке он знал слова приветствия и набор ругательств, которые с удовольствием исполнял. Саша затащила Гену на кухню, выставила оттуда Аладдина и налила гостю чая. Сначала разговор не клеился. За дверью бушевал разочарованный в своих надеждах Диня, которому во время чаепития хозяев всегда полагался какой-нибудь лакомый кусочек. А тут такой облом. Собака лаяла на разные голоса, и Гена всякий раз вздрагивал и испуганно косился на дверь, словно ожидая, что Диня вышибет ее своим мощным телом. По причине нервного состояния разговор с Геной не клеился. Но и сидеть молча тоже было глупо. Гостя надо развлекать, это Саша помнила точно. Она перебирала самые разные темы, но разговаривать Геша не мог. Оставалась одна-единственная последняя, на которую Сашенька возлагала особые надежды. – Как там наш Петр Карлович поживает? Про своего обожаемого учителя Геша мог говорить часами. – Переживает! – тут же откликнулся мальчик. – Сегодня после урока рассказывал мне историю о двух друзьях и одной прекрасной девушке, в которую они оба были влюблены. Потом девушка сделала свой выбор, но второй друг остался рядом. И когда у его любимой и его друга родилась дочь, перенес свои чувства на нее. Растил, баловал, покупал подарки и игрушки. А когда подросла, сделал предложение и женился на ней. – И что было дальше? – Петр Карлович не сказал, но обещал, что расскажет продолжение на следующем занятии. А мне показалось, что он это про себя рассказывает.