– Петр Карлович не мог! Он любил Хелену! А с Анечкой возился, словно с родной! И чтобы он взял и сознательно ее погубил! Не может такого быть! Просто не может! Юра сказал, что такая слепая вера в человеческую порядочность делает Саше честь, но никак не помогает им в их расследовании. Но Саша ничего не хотела слышать. – Рассмотрим другие версии! – велела она, и Юра покорился. Все-таки Сашенька очень сильно ему нравилась, и ссориться с ней он никак не хотел. – Если документов у Анечки при себе не было, а состояние ее было таким тяжелым, что назвать свое имя она не могла, то в больнице ее записали под тем именем, которое назвала женщина, представившаяся матерью погибшей. Но ведь нет никакой гарантии, что она назвала правильное имя. Никаких документов предоставлено не было, во всяком случае, в деле это не отражено. А стало быть, эта женщина тоже могла запросто солгать! – То есть Алиса – это все-таки наша Анечка? И приходила за ней, возможно, вовсе не Хелена, а кто?.. – Вот и мне тоже стало интересно, кто? И я начал копать глубже. И оказалось, что тело забрала некая Марлен Семенова. – Тоже Семенова! – Только вот проблема, эта Марлен была бездетной. Никакой дочери у нее быть не могло. – Наверное, это была не мать, а тетка! Или другая родственница. – Возможно, – согласился Юра. – Но я все равно буду пытаться найти следы этой женщины, хочу пообщаться с ней лично. Хочу понять, кто просил ее назваться матерью погибшей девушки и сказать, что ту зовут Алисой. Сашенька намерение своего друга полностью одобрила, но отпускать его не собиралась. – Ты мне так и не сказал, что видел сегодня на кладбище. – Видел я там одну неугомонную особу, которой вздумалось снова сунуть нос не в свое дело. – Это ты о ком? – разинула рот Сашенька и только потом сообразила, что Юра имел в виду ее собственную персону. Покраснев, девушка вспомнила свою неудачную попытку разоблачить таинственного чужака, шпионившего за похоронами Елены. – Тебе удалось узнать, кто это был? – Как же я это узнаю, если ты его спугнула. – Я? Там был еще кто-то! – И того второго тоже спугнула ты. Шастала между надгробий, как по набережной. – Я не видела, что там кто-то есть. – Ты ее не видела, понимаю, зато она, укрывшись за оградой, прекрасно видела тебя. – Значит, все-таки женщина. – Испугалась, что ты ее тоже заметишь, и дала деру. Она побежала, тот второй тоже побежал, а мне что делать? За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. И видя, что девушка окончательно смутилась и расстроилась, Юра все же смилостивился и произнес: – Не переживай. Этот тип так быстро бегает, что мне его все равно догнать бы не удалось. – Но хотя бы лицо ты разглядел? – Да. – И ты их узнал? – Кого именно? – Кого-нибудь! – Нет. А разве должен был? – Не знаю, – пожала плечами Сашенька. – Но лично мне показалось, что я этого мужчину уже где-то видела. Насчет женщины ничего не скажу, я ее не разглядела. Ну того, к которому я шла, когда случайно спугнула еще и женщину, я сумела разглядеть лицо. – Постарайся его вспомнить, – оживился приятель. – Это должно быть очень важно. Сам я видел только очки и шляпу. – Очки и шляпу я тоже видела. Но и сам их обладатель показался мне знакомым. – Вспоминай! Саша пообещала, что вспомнит. – Мне кажется, что это было совсем недавно. И где-то на улице. Это не был кто-то, с кем меня конкретно знакомили, а просто лицо из толпы. – Тогда ты должна была видеть его, по крайней мере, несколько раз. – Мне тоже так кажется. Сашенька была не прочь еще поговорить об этом неизвестном с кладбища. Юра-то не видел его лица. А она видела! И видела, с каким напряженным вниманием этот человек вглядывался в ту сторону, где собрались приглашенные Никифором люди. И еще женщина… Вдруг это была Эва? По росту и комплекции женщина вполне подходила на эту роль. Но Юра уже снова переключился на тему, которая его крайне заинтересовала: – Вся эта ситуация с выданным из морга телом то ли нашей исчезнувшей Анечки, то ли никогда не существовавшей в природе Алисы кажется мне весьма запутанной. Что-то тут очень мутное. А где мутно, там надо покопаться получше. В мутной воде самая крупная рыба всегда и водится. Саша была с ним целиком и полностью солидарна. И мысленно благословляла судьбу, которая послала ей такого хорошего друга. При этом она не забывала, что в роли судьбы отчасти выступил ее дорогой Милорадов. Вернувшись домой, девочка положила телефон рядом с собой, а если куда-то шла, то брала трубку. Она ждала, что Милорадов позвонит ей хотя бы сегодня вечером, чтобы узнать, как идут у нее дела, а лучше, так и просто услышать ее голос. Но время шло, а она так и не дождалась его звонка. А сама звонить тоже не стала. – Видимо, Милорадов всю необходимую информацию об этом деле получает от Юры. Так что со мной Милорадову разговаривать не о чем и незачем. Это я тут схожу с ума от желания его хотя бы услышать, а ему плевать на меня с высокой колокольни. Что же! Так и запишем! А вот Юре оказалось крайне важно слышать ее голос. Он звонил ей дважды за вечер под какими-то надуманными предлогами. В третий раз даже не стал притворяться, что звонит по делу и прямо сказал: – Звоню просто для того, чтобы пожелать тебе спокойной ночи. Они пожелали друг другу доброй ночи и отправились по своим кроватям очень довольные друг другом. Засыпая, Сашенька улыбалась, сама не зная чему. Что касалось Юры, то у него улыбка не сходила с лица всю ночь. И утром его щеки оказались онемевшими, словно с мороза. Сегодня у Юры был выходной день, и он планировал его полностью посвятить их общему с Сашенькой расследованию. При мысли о девушке, губы Юры снова поехали в разные стороны сами собой, и лицо расплылось в совершенно счастливейшей улыбке. Увидев себя самого в зеркале, Юра поразился тому, каким идиотом он выглядит. – Нет, так не пойдет. Приведя себя в относительный порядок и придав лицу выражение суровое и волевое, какое и подобает иметь молодому сыщику, Юра поехал к следователю Колпакову, который не стал долго мучить своего юного коллегу, а сразу выложил тому все новости. – По своим каналам мне удалось вычислить трех граждан, с кем наша покойница общалась тесней всего. Фактически их четверо – это хорошо организованная и много лет существовавшая ячейка преступного сообщества, ориентированная на различные схемы мошенничества. Юра уже знал, когда Колпаков взволнован, то он начинает изъясняться высокопарно и заумно. Добавив самую крохотную капельку дедукции, Юра смекнул, Колпакову удалось узнать что-то действительно важное про Лену Шепелеву. – В последний раз все четверо отбывали срок за мошенничество со счетами доверчивых граждан. Лена ходила по бабушкам-дедушкам, уговаривала поместить их вклады на новые счета пенсионного фонда, гарантирующие стабильный доход в виде неплохой добавки к пенсии. И действительно, пару-тройку месяцев старики получали эту добавку в виде почтовых переводов, пока однажды им не потребовалось снять свои основные накопления. И вот тут оказывалось, что денежки с их вкладов уже давно тю-тю. Преступников нашли, осудили и отправили отбывать наказание. Сроки им дали разные, Лене достался самый мягкий приговор, поэтому на свободу она вышла на целый год раньше своих подельников. Ей требовалось официальное трудоустройство, и она почти сразу же устроилась работать в детский дом номер пять в городе Пскове нянечкой. – Она говорила, что жила в Пскове. Выходит, не врала? – Самая страшная ложь как раз та, в которой встречаются крошки правды. Ее-то сложней всего изобличить. А как ее – уголовницу со стажем – взяли на работу к детям, это отдельный разговор. Но взяли. И целый год она там проработала. И вот когда до освобождения ее сообщников оставались считаные недели, она убита. – То есть это не они ее наказали за самовольство? – Увы, нет. Руки коротки. А так хотелось бы, верно? Юра кивнул. Он был растерян и задумчив. – С кем же тогда Лена затевала новое дело? Она ведь уверяла Эву, что сильно рискует, соглашаясь помочь ей. Твердила, если узнают те, на кого она уже работает, то ей не жить. Что, в общем-то, и произошло. – Что Лене угрожала опасность от ее сообщников, мы знаем только со слов этой самой Эвы. А на одной из камер видеонаблюдения, находящихся неподалеку от места убийства Лены, удалось запечатлеть женщину, которая быстрым шагом покидала место преступления. – Это была Эва? – Лица разглядеть не удалось. Но походка, рост, фигура – все совпадает. – Эва склонна к импульсивным выходкам, – задумчиво признал Юра. – Она крайне неуравновешенна. И в случае провала со скрипкой могла выместить свою злобу на Лене, которую посчитала виновницей провала. Задержим ее? – А что толку? Доказательств у нас против нее нет. Даже лица ее на видео не видно. Нет, тут надо придумать что-то другое.