Максим прослеживает этот жест и усмехается. — Умываться и спать! — командует он. — Время видели? Линейка в десять. А вам, как я понял, ещё маникюр предстоит. — И тебе, между прочим, тоже. Мой сын не мужлан, чтобы ходить с такой кутикулой. — Ма-а-ам… — обречённо закатывает глаза, а потом будто украдкой бросает на меня непонятный взгляд. Я бы назвала этот его испуганно-смущённым, если бы передо мной не стоял самый самоуверенный мальчик в школе, — Максим. — Не начинай. — строго пресекает Максима, собирающегося продолжить. — Да, понял я! Устал, реально… Давай, если хочешь, завтра продолжим этот содержательный разговор. — действительно устало выдыхает. — Мы спать. — И где это вы спать собрались?! — Наверху. — устало удивляется вопросу. — Даша сегодня спит в моей комнате. — категорично заявляет тётя Женя. — С чего это вдруг?! — В доме, что ли, комнат свободных мало? — возмущается Максим. — У меня так сон спокойней будет. Не люблю одна спать. — Ну да. Будете болтать полночи, потом не выспитесь, а нам бы утром ещё песню прорепетировать. Даш, ты же не передумала? — Вообще-то, на сцену не хочу. — осмелилась на откровенность. У меня вообще патологическия нелюбовь к всеобщему вниманию, так как ничего хорошего оно для меня никогда не предвещало. — Да забудь ты про эту сцену. Со мной хочешь спеть или нет? — Хочу. — Тогда идём. — Сын! — Мама. — строго. — Дай Даше выспаться. Я постелю ей в комнате рядом с твоей. — Ну раз ты сам управишься, я в душ и тоже спать. — зевает тётя Женя, вдруг резко сдав позиции. — И утром всех разбудишь. — Ладно. — И завтрак на тебе. — с ещё большим энтузиазмом! — А не слишком? — приподнимает бровь. — Разогреть. Нам будет не до этого. — Уговорила. — вздыхает и уводит меня наверх. — И что это было? — оглядывается, а потом смотрит на меня. — Дашунь, ты на маму внимания не обращай. Да и на меня, тоже… Блин… То есть на меня как раз обращай и не обижайся. Не для этого говорил. Я со стороны вижу, как тебе лучше. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — И не думала. Я больше озадачена отношениями в их семье. Так у них всё необычно. Даже спорят интересно. Я ни разу не видела, чтобы взрослые с детьми вот так общались, многое позволяя. Вспоминаю и одновременно разглядываю второй этаж, по которому идём. Здесь, в коридоре, только белый и бежевые тона. Мебели, не считая стеклянного столика и полочек внутри стен, с расставленными в них большими толстыми свечами, — нет. — Даш, тебе футболку для сна дать или ты так, без всего спишь? В принципе дома тепло. — Я — краснею. Мгновенно, и, судя по тому, что щёки опалил жар, — конкретно. — Чёрт. — чертыхается с чувством. — прости. — Ага. — Это всё из-за недосыпа перед экзаменами. Забыл, что ты не пацан. — Бывает. — То есть… — кажется, он растерялся не меньше меня. — у нас часто из родственников кто-нибудь ночует, или друзья семьи. Короче, так получилось, что раньше все пацаны были. В общем, задал стандартный вопрос. По привычке. — Спасибо, что предложил. Нужна. — превозмогая смущение, соглашаюсь на предложенную футболку. Никогда не думала, что вид смущённого парня может быть настолько милым и обезоруживающим. Даже поддержать захотелось, помочь. А оттого и в руки себя взяла. — Тогда зайдём ко мне. Выберешь подходящую. Да мне любая бы подошла, хочу сказать, но молча следую за Максимом. Мало мне неловкости, так ещё мысли романтического характера в голову полезли. Если в школе о таком узнают, загрызут. Там всё чётко распределено: кто имеет право смотреть на Максима, а кто даже голову в его сторону повернуть не смеет. Максим уже открыл шкаф и кажется, ждёт в пока я сама выберу футболку. Мне любую. Беру верхнюю. — Не думаю, что эта тебе подойдёт. — забирает у меня из рук и разворачивает. Стыд-позор! На вид невзрачная футболка цвета хаки и вся в горизонтальную дырку, будто кто-то от души над ней поизгалялся. Правда есть на ней несколько типа заплаток, декоративный кармашек и лейбл. Но такое носить не на девичью грудь, однозначно. — Посмотри, может быть, вот эта подойдёт. Она длинная и рукава свободные. Для сна удобно. Смотрю, действительно более чем подходящая. Мне как платье будет. Какие-то танки на ней нарисованы и надпись большими зелёными буквами. Робко протягиваю к ней руки. — Спасибо, Максим. — Футболка с возвратом. Мне её пацаны на прошлую днюху подарили. Некрасиво будет, если передарю. — Кончено… я и не собиралась. — чуть слышно. Внезапно вспыхивает стыд, а затем и обида. Я же не попрошайка и чужого в жизни не брала, если только сами за ненадобностью отдавали. С чего он решил, что себе заберу?! — Да знаю я, Даш. Не зажимаются ты так. Вроде расслабилась, а теперь снова за своё. — Я просто впервые не дома ночую. — пытаюсь выкрутиться, озвучив часть правды. А на душе становится легче. Всё-таки не подумал плохо. — А я впервые девушку в дом привожу. Так что, всё бывает впервые. Но ведь есть в этом своё очарование, правда же? Что имел в виду под: «Девушку в дом привожу»? Он со мной настолько прямой, только не всегда поймёшь в каком смысле он говорит. Я-то его, конечно, понимаю, но вдруг кто-нибудь такое услышит?! Подумает ещё чего! У нас в городе слухи быстро расходятся, как в большой деревне. Зачем ему такой позор? А завтра… Неужели он действительно решил вместе со мной спеть?! Его на всех школьных концертах просят. Правда он редко соглашается и насколько знаю, лишь благодаря тёте Жене и выходит не сцену. Представила тот момент, когда мы с Максимом после выступления сходим со сцены. — Нет, лучше даже не думать… Божечки! Что же завтра будет-то! — Ты о выступлении или в общем? Слишком испуганно выглядишь. — А я чего?! Вслух! — Учитывая, что я ещё не прокачался до уровня чтения мыслей, предположу, что вслух. Так о чём-ты так беспокоишься? — Обо всём… — тут же представила, как после линейки девчонки зажмут меня в углу, где-нибудь за школой. Накажут, а потом будут допытываться подробностей. Как бы тёти Женину форму не испортили. Она как новая выглядит. Может, всё же стоит не надевать? Отказаться? — Эй… глупышка, ты как воробушек сжалась. Иди сюда. — Максим неожиданно загребает меня в объятия и гладят по голове. — Ничего не бойся. Я буду рядом. Тебя никто не обидит, веришь? Смотрит мне в глаза, а я от шока и затопивших, новых для меня ощущений, не могу сказать ни слова. Совсем неправильным образом, в этих ощущениях преобладает чувство защищённости от всего мира и желание позволить Максиму защищать меня и дальше.