Он вытащил свою руку из руки сына и отыскал в конверте с бумагами, полученными в турагентстве, отпечатанный листок с подтверждением заказа на номер в гостинице. Адрес гостиницы и номер телефона были указаны на листке, внизу. Голос Сары захрипел, когда он спросил: – А зачем вам это нужно? Работник службы безопасности ответил, что это обычная проверка на рейсе, которым летят многие иностранные работники. – Я могу дать вам номер ее мобильного телефона, но боюсь, она не ответит. У нее телефон отключен. Я разговаривал с ней полчаса назад, – сказал Хаим. – Неважно, – ответил охранник. – Она говорит на иврите или по-английски? Эзер проследил взглядом, как он снова отошел от них и стал совещаться с более пожилым работником службы безопасности, с наушником в ухе. Шалом опять захныкал, что хочет есть. Хаим открыл маленькую сумку, которую собрался взять в самолет, нашел в правом кармашке пластмассовую коробочку, в которую сложил бутерброды с сыром, и дал каждому ребенку по штуке. Эзеру есть не хотелось. Охране Сара сказал, что Джени разговаривает и на иврите, и по-английски. Он стоял посреди огромного пассажирского зала с двумя своими сыновьями и с тележкой, на которой лежали чемодан и огромная ручная сумка. Они спешили в аэропорт, до отлета оставалось еще два с половиной часа. Не воспрепятствуют же охранники их полету из-за того, что Джени не отвечает на звонок, подумал Хаим, но решил, что даже если такое случится, это не беда. Потому что полицейское расследование окончено, и они смогут вернуться домой. Возможно, он даже испытывал облегчение, когда думал, что это может случиться. Из бутерброда Шалома выскочил ломтик сыра, и когда Хаим наклонился, чтобы поднять его, он увидел, что работник службы безопасности идет к ним, и в руках у него мобильник. На лице его была широкая улыбка. Охранник с кем-то говорил по телефону, и когда он приблизился, Сара услышал, как он говорит по-английски: «Yes, of course they are here, and they are wonderful. You want to talk to them? Ok, thank you very much for talking to me, Jennifer. I will pass them to you»[11]. Хаим не понял, с кем говорит этот человек и что именно он услышал, но работник службы безопасности сказал ему: – Вот, поговорите с ней. Жена у вас что надо. И как только охранник протянул Саре мобильник, он начал приклеивать к чемодану наклейки, подтвердающие, что проверка пройдена. – Сумку – в багаж или с собой в самолет? – успел уточнить он. Эзер, не говоря ни слова, смотрел на отца, и когда Хаим приблизил мобильник к уху, Шалом закричал: – Это мама! Я тоже хочу поговорить с мамой! Мобильник Джени лежал в кладовке у матери Сары, без аккумулятора, вместе с ее паспортом и другими документами, которые Хаим положил туда через несколько дней после того, как перенес ее тело и закопал его во дворе. Пока он говорил, работник службы безопасности, не глядя, стоял рядом. Сара тихо сказал: – Yes… Однако голос, прозвучавший из телефона, говорил с ним на иврите: – Хаим? Ты меня слышишь? – Да… – сказал мужчина. Потом голос спросил: – Хаим, как дела? К поездке готовы? Как дети? По ногам Сары побежали мурашки. – Нормально, – тихо сказал он. – А ты как? Теперь Хаим был уверен, что это не его мать. Но это была и не Джени, хотя если б от него потребовали сказать, в чем отличие этого голоса, он не смог бы объяснить это. Правда, акцент говорившей был ему странным образом знаком, и этот голос звучал так же, как у Джени, – очень торопливо. Но это была не Джени. – Ладно, Хаим. Ты не забыл купить мне в дьюти-фри то, что я просила, нет? – продолжала эта женщина. – Помнишь? Не забудь. Отчего-то Сара снова ответил по-английски: – Yes. Затем он услышал, как этот голос говорит ему: – Хаим, можно мне минутку поговорить с ребятами? Сара не ответил. Он вернул телефон работнику службы безопасности, и тот сказал: – O’Key, Jennifer, thanks again for… – Но она уже положила трубку. * * * Работник службы безопасности показал им, как пройти к сканеру чемоданов, и Хаим покатил туда тележку. Эзер с Шаломом пошли за ним, но он их не видел. Перед ними стояла молодая пара с рюкзаками и младенцем в слинге. Когда подошла его очередь, Сара поднял чемодан, вставил его в жерло машины и остался стоять, а мужик, включивший ее, велел ему подождать с другой стороны. Шалом скулил из-за того, что ему не дали поговорить с мамой, и Хаим услышал, как Эзер сказал ему: – Но, может, мы скоро увидим ее, Шалом, после того как сойдем с самолета. Чемодан выскользнул из машины. Хаим забрал его и пошел дальше к стойке своей авиакомпании. В эту минуту он спрашивал себя, не с кем это он разговаривал, а почему сразу же не вернул мобильник работнику службы безопасности и не сказал ему, что голос в трубке – не голос Джени. Из-за шока? Или из-за присутствия охранника и дитячьих глаз? Потом ему пришла в голову мысль, что, быть может, это его мать включила мобильник, поняла, что происходит, и притворилась, что она – Джени. Ему захотелось снова услышать этот голос. Трудно, конечно, поверить, что мать вытащила мобильник из кладовки, вставила туда батарею и включила его, но еще более невероятным было странное чувство, что, может, это и правда был голос Джени. Чувство – Сара понял это только задним числом, – связанное с россказнями, которые он неоднократно завирал детям, полицейскому следователю и много кому еще. В спальне дома его матери хранилась трубка старого телефона, и Хаим как-то набрал номер Джени, якобы чтобы она поговорила с детьми, но ответа не получил. Было это на Рош ха-Шана. А потом он проделал то же самое из дома. Несколько дней назад ему даже показалось, что жена идет за ним по улице и что в его отсутствие она побывала у них дома. Может, это была надежда? Хаим услышал, как девушка, обслуживающая рейс, сказала: – Ваши паспорта и билеты. Он рассеянно протянул ей все бумаги, а потом взгромоздил чемодан на конвейер и получил у нее посадочные талоны. Девушка обвела синим кружком данные: – Ворота B-девять. Посадка начинается в семь сорок пять. Возможно, была еще причина, почему Хаим сразу не вернул мобильник охраннику: ощущение, что он попался и уже ничего нельзя изменить. Он ждал, что произойдет что-то еще, но ничего не происходило. Несколько минут они стояли в зале вылетов, уже без отосланного чемодана, и кого-то ждали. – Папа, дай ее мне, она тяжелая, – сказал Эзер и взял из рук отца большую сумку, а тот положил ему на голову руку и позволил забрать ручку сумки из другой своей руки. На минуту Хаиму подумалось, что стоит выйти из зала вылетов и вдохнуть снаружи свежего воздуха. И быть может, если б они вышли, то обратно не вернулись бы… Тысячи пассажиров двигались вокруг, и никто не смотрел на них. Сара искал в толпе наблюдающие за ними глаза, но никого не видел. А потом он вдруг заметил вдали того молодого работника службы безопасности, который их расспрашивал, затем взял у них паспорта, отошел, побеседовал с работником службы безопасности, тем, что постарше, и вернулся к ним с приставленным к уху мобильником. Снова и снова Сара слышал в ушах чужой голос, спрашивающий его: – Хаим, ты меня слышишь? Как дела? Джени никогда не спрашивала его «как дела», да и не спросила бы, будь она сейчас на Филиппинах. – Ну, пап, мы идем? – спросил Эзер. Его отец ответил, что да, но решил позвонить матери, чтобы узнать, связывался ли с ней кто-нибудь из аэропорта. Она сказала, что нет, и поинтересовалась, почему он звонит. – Неважно, – вздохнул Хаим. – Где мобильник Джени? – А где ж ему быть? – отозвалась мать удивленным шепотом. Сара мог бы попросить ее сходить в кладовку и проверить, но не стал этого делать и сказал, что всё в порядке. – Вы уже в самолете? – спросила мать. – Да. Вот-вот заходим, – ответил Хаим. Они продолжали продвигаться к воротам, как будто ничего не случилось, но он уже знал, что в конце этого пути никакого самолета им не видать. Внутри его продолжал звучать голос женщины, которая не была Джени, голос веселый и улыбчивый, словно звучащий из той жизни, которая его жизнью не была. На переходе в зал, где ручную кладь и пассажиров проверяют металлодетекторами, их попросили предъявить паспорта. Служащая, которой Сара их протянул, проверила наклейки, прикрепленные работником службы безопасности, и, не глядя на лица Хаима и детей, указала им следовать дальше. Стоя в хвосте длинной очереди на проверку, он крепко держал ребят за руки. Именно из-за того, что с момента того телефонного разговора полчаса назад ничего не происходило, в нем все росло чувство, что в конце этой дорожки их кто-то поджидает. И он думал о детях, только о них. Попытаются ли те люди разлучить их с ним? Сара мог позвонить матери и попросить ее приехать на такси в аэропорт, чтобы она побыла с внуками, если что случится. И теперь он впервые подумал, что если попадется, то должен рассказать детишкам про Джени. Эзер поставил сумку на ленту сканера и вместе с Шаломом прошел через металлодетектор, который не издал ни звука. А вот Хаиму велели разуться и снять ремень. Он вытащил из кармана брюк связку ключей и мобильник и положил их в папку с документами, а кошелек – на поднос, который тоже провели через сканер. Пока еще ничего не происходило. Ключи, кошелек, мобильник и папка с документами вернулись к нему. – Счастливого полета, – сказала еще одна служащая аэропорта. Молодая сотрудница полиции у стойки проверки паспортов тоже делала свое дело совершенно бесстрастно. Она проверила паспорта и спросила: – Кто здесь Эзер Сара? – Я. – Эзер встал перед высокой стойкой на цыпочки. Женщине пришлось встать со стула в своей стеклянной будке и наклониться, чтобы увидеть Шалома, стоящего рядом с отцом. Хаим ожидал хлопка печати по паспорту, но дама медлила. А потом она, встав с места, открыла дверь будки и тихо сказала ему: