– Так вот, – сестра стала серьезной, – давай я попрошу его приглядеть за тобой? Если будут проблемы – обратишься, он не откажет, уверена. Он хоть и раздолбай редкостный и болтун, но отзывчивый и добрый. И слово держит. И этот добрый «парень» тут же разболтает своему дружку, что тот сегодня вышвырнул в дверь принцессу Алину-Иоанну Рудлог. – Нет, Мариш, не надо, – спокойно сказала Алина. – Я не хочу светиться, хочу нормально учиться, без телохранителей за спиной и косых взглядов. И хочу, чтобы меня оценивали по тому, что я знаю, а не по фамилии. Все в порядке, не переживай, я очень счастлива здесь. – Мы скучаем, ребенок, – Марина словно погладила ее по голове. Стало теплее, и даже прошедший день не казался больше таким ужасным. – Позвони завтра отцу и Васе, ладно? Я скажу, они будут ждать. И надо увидеться. Когда приедем, организуем твое похищение – хоть натискаю тебя, поешь нормально, знаю я, чем студенты питаются, небось, похудела совсем. Ты еще живьем Васю в короне не видела. Душераздирающее зрелище, бедная наша сестренка. Тяжко ей справляться с этим подарком богов. – Я по телевизору видела, – улыбнулась Алинка. – А что с Ангелиной? – Ищут, но пока никак. Васюта говорит: чувствует, что жива и здорова, хоть это радует. Найдем обязательно, из нашей семьи так просто не сбежишь. Марина шутила, но в голосе слышалось беспокойство и горечь. – Давай прощаться? Ребенок, целую тебя. – Конечно, сестренка. Целую-обнимаю. * * * Алина немного постояла на балконе, но ветер и брызги дождя не позволили дольше наслаждаться одиночеством, и она ушла в комнату. Изменения в семье прошли для нее как-то незаметно, и новости доносились будто из другой реальности. Это для сестер наступила новая жизнь, а для Али ничего не изменилось после того, как семья вернулась к власти. Единственное, что случилось, – на пятый день после коронации ее поймал на выходе из магазина, где она закупала продукты, какой-то неприметный человек, сунул ей в руки пакет и ушел. В пакете она обнаружила банковскую карту на свое имя, кошелек с мелкой наличностью и не новый, но вполне приличный телефон, в память которого уже были забиты номера родных и незнакомый номер под названием «Охрана». Предусмотрительность таинственных благодетелей девушка оценила: не нужно будет отвечать, откуда у нее новый телефон. Карту она всегда носила с собой, как и кошелек, но тратиться не спешила, чтобы опять-таки не вызывать вопросов. Единственное, что позволила себе, – это новая куртка, потому что в старой она замерзала. Уже потом, созвонившись с Василиной, Алинка узнала, что деньги и телефон ей передали через секретную службу. И что если вдруг она окажется в рисковой ситуации – непременно набирать номер охраны, которая теперь круглосуточно дежурит возле университета, не заходя, впрочем, на его территорию. Поздним вечером Макс, закрывая дверь в лабораторию, услышал звенькнувшую трель сигналки и нахмурился: его дом был запечатан на вход, и только несколько человек имели достаточно сил, чтобы попасть за щиты. Вышел в гостиную, остановился. – Добрый вечер, Вики. Неожиданно. Леди Виктория поднялась из кресла, подошла к нему. – Ты не рад меня видеть, Малыш? – Я спать собирался, – резко сказал он, сдерживаясь, чтобы не отступить – слишком мало́ было расстояние между ними. – Вот и прекрасно, – ответила она, поблескивая темными глубокими глазами, – пойдем спать вместе. Тротт выдохнул, стараясь не смотреть на нее, а Вики прильнула к нему, обвила руками, провела губами по напряженной шее с играющим кадыком. – Нет, не пойдем, Вики, – он не отстранялся, но и не поднимал рук, хотя чувствовал женщину всем телом и по позвоночнику уже бежала горячая волна. – Иди домой. – Разве ты не хочешь меня? – выдохнула она ему в ухо, расстегивая рубашку. Женская ладошка прошлась по прохладной груди, погладила плечо, спустилась на живот. – Ты же хочешь, Макс, – она потерлась о него бедрами, показывая, что ничто не осталось незамеченным. – Хочу, – ответил он и наконец-то посмотрел женщине в глаза. – Тебя нельзя не хотеть, Вики. Ты прекрасна. – Тогда в чем дело? – Виктория взяла его руку, положила себе на спину, прогнулась, как кошка, и он все-таки позволил себе пройтись по гибкой спине, почувствовать ее жар, округлость ее попки. И отодвинул от себя, выдыхая. – Дело в том, – тихо сказал он, – что у меня, Вики, очень мало друзей. И каждым из вас я дорожу, даже психованным Мартином. Особенно им. И причинять ему боль я не буду. И не делай вид, что не понимаешь. Иди домой. Быстро! Я предпочитаю спать один. – Но я тоже твой друг, – сказала она, кусая губу. – Почему? – Потому что после твоего романа с Алексом они почти восемь лет не разговаривали, дурочка, – ответил Тротт раздраженно, – а я привык к его болтовне. И ты не просто друг – ты мне безумно дорога, Вики, и мне тоже будет больно, если ты обидишься. Но ты… всего лишь женщина, а из-за женщин глупо терять друзей. Одного мы уже потеряли, а я слишком долго живу, чтобы тратить время на поиск новых. Она уже давно исчезла, даже не наорав и не прокляв его, задумчивая и расстроенная, а Макс все сидел, перебирая рукой по деревянному подлокотнику кресла, и думал. Затем решился. Создал Зеркало, послал вызов. – Чего тебе? – пробурчал зло фон Съедентент, появляясь в поле его зрения. – Пришел поучить жизни? – Пришел извиниться, – сказал Тротт, стоя за гладью Зеркала. – Можно? – Тебя подменили, что ли? Надо сфотографировать. Исторический момент: Малыш приносит извинения! – Не паясничай, – Макс шагнул в спальню друга, оглянулся. – Мир? – Да куда я без тебя, придурок, – проворчал барон, заключая его в крепкие объятья. – Только не расплачься, как девчонка. Давай-ка выпьем, а? Глава 8 Вторая половина октября, Пески Ангелина Наследница дома Рудлог, старшая принцесса и в прошлом без минуты королева ожесточенно драла сорняки на круглой клумбе с розами, что находилась в двух минутах ходьбы от ее покоев. Это если лезть из окна. А если обходить – то в пятнадцати. Было раннее утро, однако Ангелина уже была распарена, оцарапанные руки без садовых перчаток саднили, но больше ничего не делать она просто не могла. Изумленный садовник долго бегал вокруг нее, трогательный и жалкий в утренней дымке, причитал и уговаривал не подводить его под гнев Владыки, но принцесса жестко сказала, что если у Владыки будут к нему претензии, то пусть отправляет дракона вместе с его гневом прямо к ней. И она была готова его встретить. Однако дракон то ли чуял что-то неладное, то ли был занят важными государственными делами, то ли просто забыл о ней, но появляться уже несколько дней не спешил. И зря. Ангелина была на взводе, и энергия настойчиво требовала выхода. Дракона под руку не попалось, зато попались розы. Принцесса разогнулась, поморщившись от нарастающей боли внизу живота, оглядела дело рук своих. Клумба была идеальна и безупречна. Таким бы ей хотелось видеть свое душевное состояние. Но проклятая жара в совокупности с женскими днями делали ее все более раздражительной. Самое отвратительное, что местные средства гигиены оказались воистину доисторическими и не позволяли ни поплавать в бассейне, ни полежать в прохладной купальне. А душа тут не знали, поэтому приходилось обливаться из ковшиков. Даже в их бедном домике в Орешнике был душ! А здесь, где золото под ногами хрустит (Ангелина покосилась на блестящую, хотя уже и чуть припыленную груду под ее окном), никто не додумался до этого полезнейшего изобретения! Поймав себя на том, что уже мысленно ругается, как торговка, и совсем неприлично ноет, Ани потерла спину и зашагала к своим покоям, приводя мысли и настроение в порядок. Нельзя срываться, нельзя терять хладнокровие. Если ты показываешь свои настоящие эмоции – становишься уязвимой для манипуляторов. А красноволосый Нории был, безусловно, крайне искусен в этом виде управления людьми. Эмоции от недавнего посещения засыпанной песком Тафии и нищей пустынной стоянки уже улеглись, остался только голый рационализм. Ночью она все обдумала. Ей есть что предложить дракону. А если он не согласится – тогда придется снова бежать. И в этот раз ее не поймают. Ковшик был к услугам Ангелины, и она, ополоснувшись, с тоской посмотрела за высокую арку – там в огромном бассейне заманчиво плескалась прохладная вода. Отвернулась и пошла завтракать. Служанки уже заканчивали накрывать на стол, поклонились ей и вышли. Общаться не хотелось ни с кем, живот болел все сильнее, и принцесса, вяло пощипав лепешку и выпив прохладного лимонада, улеглась в постель, положила на живот подушку, подтянула ноги. Обезболивающего у этих дикарей тоже не имелось, да и никогда раньше у нее не случалось таких болей. Хотя сама виновата – нечего было напрягаться с утра. Ани даже забылась немного, погрузившись в болезненную дрему, скорчившись еще сильнее и сжимая зубы, чтобы не начать позорно постанывать, но услышала-таки тихие шаги, повернулась. Дракон выбрал самое удачное время для визита. Он стоял у кровати, смотрел на нее, а ей хотелось заорать, чтобы он убирался к демонам, запустить в него подушкой. Но Ангелина промолчала, вытянула ноги, хотя все внутри скрутило от боли, приподнялась и села. С прямой спиной, как обычно. – Тебе больно, – он не спрашивал, а утверждал. – Что случилось? – Я собиралась поспать. Вы не могли бы зайти позже? – ответила принцесса, вставая. Сидеть и смотреть на него снизу вверх было неприятно. Как будто она собачка у ног хозяина. Хотя и сейчас он возвышался над ней, рассматривая в своей обычной манере, немного склонив набок голову. Потянул носом воздух: – У тебя лунные дни? Тебе из-за этого плохо? Я могу помочь. Такта в нем было хоть отбавляй. – Нории, – она остановилась. Как без смущения объяснить существу, немыслимо далеко отстоящему от тебя по культуре, что подобные вещи обсуждать с мужчинами не принято, что это сугубо интимная тема? Никак. Поэтому продолжила совсем о другом: – Раз вы отказываетесь уходить, присаживайтесь. Я хочу с вами поговорить. Закружилась голова, и принцесса моргнула несколько раз, чтобы восстановить резкость. Владыка-дракон вдруг оказался очень близко, придержал ее за спину. И тотчас стало прохладнее, будто ее жар утекал в его ладонь. – Нет ничего постыдного в том, чтобы иногда быть слабой, сафаиита, – пророкотал Нории. Его лицо расплывалось – голова кружилась все сильнее. – Ты не можешь просить, но я помогу и без просьбы. Ляг. – Со мной все в порядке, – упрямо сказала она. – Отойдите и не прикасайтесь ко мне. – Ляг, женщина, – приказал дракон, – и хватит спорить. Если захочешь, я никогда не вспомню об этом. Но в моем доме тебе никогда не должно быть больно. – Уберите руку, Нории, – тихо и сердито произнесла Ани, с жесткостью глядя в зеленые глаза и не собираясь отступать. – Уберите немедленно. Сядьте в кресло и выслушайте меня.