Загорелся огоньком таймер, и природник, поправив наушники, в которых грохотал тяжелый рок, аккуратно перевернул измельчитель, надел на горлышко пробирку, открыл глазок «воронки» в крышке прибора, и зеленовато-бурая масса медленно потекла по стеклу вниз. Еще три минуты, и все компоненты будут готовы. Но судьба распорядилась иначе. Он скорее почувствовал, нежели увидел движение сзади, а потом кто-то схватил его за плечо. Тротт ушел вниз, упав на колено, и не глядя ударил назад электрической дугой, от которой пробирки стали лопаться, выплескивая бесценные, добытые с таким трудом вытяжки, приборы заискрили, а наушники так вообще лопнули, оглушив его треском и скрипом. И только после этого Макс обернулся. – Твою ж мать! – немного дымящийся Мартин грязно выругался, снимая покореженный щит. – Малыш, ты натуральный псих, придурок бешеный! Мало того что я твою защиту на двери минут десять ломал, искололся весь, так ты меня еще и чуть не поджарил! А если бы это был не я, а юная дева с признанием в любви? Или курьер какой-нибудь? Где бы тело прятал? Как у тебя вообще с твоими нервами хватает выдержки бесконечно возиться с этими цветочками? И он повел рукой, указывая на загаженную и искрящуюся лабораторию. Макс брезгливо посмотрел на потеки от вытяжек – вот и весь результат его работы за последний месяц. – Я тебя сейчас убью, – спокойно сказал Тротт, снимая оплавленные перчатки. – Вот этими руками убью. Или нет, сначала заставлю все убрать, а потом убью. – Да погоди ты убивать, – отмахнулся блакориец, оглядывая подпаленную одежду. – Какого ты вообще заперся и наушники нацепил, друг зеленых насаждений? Мы тебя дозваться не могли, вот и пришлось ломиться. На Данилыча опять напали. Пошли, надо след снять. Вики там пока держит, не дает развеяться, а я, боюсь, не справлюсь, очень тонкая работа, не для меня. – Да, тебе только двери ломать, – огрызнулся Макс, уже понимая, что друг прав. – Пошли. И в следующий раз не трогай меня, когда я работаю. Надо было просто отключить музыку. Александр ждал их в темноте, сидя на кровати. Виктория обнимала его, но в этом не было ничего романтического – при телесном контакте легче отследить ментальное воздействие и «законсервировать» его. – Ну наконец-то! – зашипела она на Мартина, сузив глаза. – Ты что, по дороге к бабе какой решил заскочить? Двадцать минут держу, уже голова раскалывается, а ты три шага за это время сделать не смог? Фон Съедентент на удивление ничего не ответил, отступил влево, пропуская Тротта из зеркала, и уселся в кресло. – Макс, – Виктория ослепительно улыбнулась, и блакориец чуть поморщился, – без тебя никак, извини. Принимай клиента. Тротт опустился перед Алексом на корточки, сжал его виски. Вики разжала объятия. – Пока не говорите ничего, – предупредил инляндец, закрывая глаза и уходя в субреальность сна. Друзья послушно молчали, и секунд через тридцать природник сделал долгий выдох и проснулся. Ни слова не говоря, вышел из комнаты в ванную. Раздался шум льющейся воды – видимо, мыл руки, – затем вернулся. – Значит, так, – сказал он, – их было двое. Один посильнее – скорее всего, мужчина; второй послабее – думаю, совсем неопытная женщина. Или очень молодая. Уходили медленно, наследили хорошо. Ментальный след тянется в сторону общежития. Конкретно кто – не скажу, оба сейчас бодрствуют. – Двое, – кивнул Александр. – Во сне тоже было двое. Значит, зона поиска сужается. Одно меня беспокоит – насосаться успели изрядно, как бы не ошалели и не начали пить окружающих. – Я сейчас вернусь и пройду по этажам, послушаю, – Вики сочувственно погладила его по плечу. – Дай мне поставить тебе щиты, Вики, – Мартин нахмурился, покачал головой. – Если уж Данилыча пробили, то тебе и подавно опасно рядом находиться. – Сама справлюсь, – отмахнулась от него Виктория. – Макс, как ты это делаешь? Без тебя бы ничего не вышло. – Это моя специализация, – так же спокойно, как и раньше, произнес инляндец. – А от щитов ты зря отказываешься, не глупи. Твои хороши, но у Марта лучшие. И кстати, в том, что вам пришлось ждать, Мартин не виноват. Я не слышал вызов, и ему пришлось ломать дверь в лабораторию. И он выжидательно посмотрел на черноволосую красавицу. Та закусила губу. – Извини, Мартин, – с трудом сказала она наконец. – Я была неправа. Тот махнул рукой. – Да я уже привык, Виктория, не извиняйся. Ты мне подала отличную мысль: сейчас поставлю тебе щиты, уложим Данилыча баиньки – и по бабам, по бабам. – Это к принцессе, что ли? – ядовито процедила профессор Лыськова. – Уже полгорода гудит, что ты с ней встречаешься. Не боишься, что принц-консорт тебе руки оторвет? Или она сама не против, чтобы ты ее лапал? Любит потасканных мальчиков? – Виктория, прекрати, пожалуйста, нести чушь, – непривычно жестко сказал Мартин, и она осеклась. – Марина – хороший человек, прекрасная женщина и не заслуживает твоего яда. И я не собираюсь с тобой ее обсуждать. Вики обиженно фыркнула, но замолчала. Молчали и остальные, с удивлением глядя на друга, пока тот ставил щиты – сначала на Викторию, потом на Александра. Закончил, кивнул Максу. – Пошли, пострадавший. Выдашь мне тряпку, будем отмывать твою сокровищницу. И не смотри на меня выпученными глазами, Малыш, сразу на лягушку становишься похож. * * * Вечер не предвещал ничего сверхординарного, и Алинка мирно сидела в холле за столом, поглядывая на часы – было уже около половины двенадцатого, – попивая чай и листая учебник по истории магии. Память у нее была отличная, поэтому к завтрашнему, пятничному зачету зубрить ничего не пришлось – это же не управление стихиями, где все зависит от понимания потоков и «настроенности» твоих пальцев. Так что она, можно сказать, отдыхала. Соседки то ли уже спали, то ли, затаясь, шушукались – во всяком случае, свет в комнате не горел, и это было удивительно, потому что обычно Алина ложилась первой, а девчонки приходили в течение ночи, шурша и шепчась о чем-то. Поначалу она просыпалась от этих приходов и долго не могла заснуть снова, но потом привыкла и только переворачивалась на другой бок. Завтра вечером наконец-то намечалась встреча с сестрами и отцом, и Алина уже постукивала ногами от нетерпения. Что ни говори, а соскучилась она очень, хоть напряженная учеба и не оставляла времени на долгие переживания. В семье она больше всех была привязана к Полли, и это было взаимно. Их иногда называли двойняшками, на что Пол неизменно смеялась: «Точно, только ей достался весь ум, а мне приходится довольствоваться жалкими крохами». Принцесса зевнула и решила уже идти спать, когда в холл ввалились сильно нетрезвые и радостные Поляна с Ситниковым. Стараясь говорить тихо (у Ситникова это получалось так, словно боевой конь пытался ржать тихо), они сообщили ей, что наверху намечается пьянка с гитарой и фокусами в честь возвращения с практики, и она просто обязана присутствовать. – Тихо! Разбудите всех! – шипела Алина на семикурсников, старательно выталкивая их из холла. – Никуда я не пойду. Я вообще с вами полдня знакома. И у меня завтра зачет! – Мы от парней, – басом шептал в ответ Ситников и тянул ее за руку к лестнице. – Ты две недели нам полы мыла, а никто не заступился. Теперь всем оч-чень стыдно! Они все оч-чень хотят из-звиниться! Поляна подпихивал ее сзади, как козу, но она упиралась. Куда идти? Да она умрет там от смущения! – Вам что, однокурсниц не хватает? – Алина ухватилась рукой за косяк, мотнула головой, отчего очки упали на пол. Дмитро, немного шатаясь, наклонился за ними, и девушка, воспользовавшись передышкой, метнулась в туалет и заперлась там. – Алина, – деликатно, насколько позволял его огромный кулачище, постучался к ней Ситников, – не заставляй нас делать страшное. Выходи, наверху классно. – Матвей, иди спать, – строго говорила она, аккуратно примостившись на фаянсовом изделии, теребя свои косички и пытаясь не рассмеяться, – и Дмитрия с собой забери. Я не выйду отсюда, пока не сгинете на свой пятый этаж. – Ну все, – прогудел Матвей, – придется применять крайние меры. Дмитро, отойди-ка! – Т-только не ломай дверь! – крикнула Алина, прислушиваясь к наступившей тишине. – Мне тут еще семь лет жить! За дверью многообещающе заржали. Раздались сонные голоса девчонок – спрашивали, что происходит, и им подробно объясняли: пригласили девушку попить пива под гитару, а она заперлась в туалете и отказывается. – А нас возьмете? – спросила, кажется, Яна. – Возьмем, – пьяненько пообещал Поляна, – только затворницу выудим из схрона. – Алина, выходи! – закричали девчонки. – Ну что ты как маленькая! Не порть всем вечер! – А я и есть маленькая, – пробурчала Али. Стало обидно: соседки с ней и не общались почти до сегодняшнего дня, а как только нарисовались парни, сразу обратили внимание. – А давайте без нее? – это, кажется, предложила девушка из соседней комнаты. – Б-без нее никто нам не нужен, – заявил Поляна весомо. Алина прислушивалась – настораживало молчание Ситникова. – Последний раз спрашиваю, – гулко пробасил он в щель между дверью и косяком, – выйдешь? – Не выйду, – отрезала Алина, обиженная на девчонок и на окружающий мир. – Ну все, малявочка, только не сердись потом, – и Матвей снова замолчал, а Дмитро что-то зашептал ему, прерываясь, чтобы похохотать. Соседки тоже хихикали, и она окончательно надулась. Сзади раздалось дребезжание. Алина оглянулась, вскочила, прижалась спиной к двери. Крышка бачка взмыла в воздух, упала на пол и раскололась. А из воды поднялась прозрачная танцующая змея с раздутым капюшоном, шипя и нервно двигая раздвоенным языком. Начала свиваться кольцами, потянулась к ней… За дверью наступило молчание. – Эй, малявочка, ты там не померла от страха? – обеспокоенно спросил будто бы протрезвевший Ситников. Алина гладила змею по голове, пыталась проткнуть водяную кожу, понять, на чем держится вода, а та свивалась вокруг нее, оставляя на одежде мокрые пятна. – Н-надо дверь ломать, – неуверенно предложил Поляна. Девушка обернулась, открыла дверь, с восторгом посмотрела на обалдевшего Матвея, не переставая гладить змеюку, положившую голову ей на плечо. – Вообще ты должна была завизжать и выскочить оттуда, – даже с некоторым разочарованием пробубнил семикурсник, но на лице его читалось облегчение. – Раньше всегда срабатывало. Алина фыркнула. Однажды Пол подсунула ей в кровать двух ужей, тогда она и навизжалась на всю оставшуюся жизнь. А потом они гладили их, удивляясь теплой шкурке, и поили молоком. – Мне надо бы обидеться, – сказала она с достоинством, – но змеица классная. Я пойду, если объяснишь потом, как ты ее сделал. – Конечно, малявочка, – Ситников протянул свою лапищу, а змея, скользнув по телу, уползла обратно в бачок. – Пошли, пиво уже вскипеть успело, наверное, пока мы тебя выковыривали. И она пошла, вложив свою маленькую ладонь в его лапу. Поляна торжественно вручил ей очки и зашагал следом. А за ними гуськом потянулись соседки – кто в пижамах, кто в халатиках. В холле на пятом этаже опять было грязно, но Алина отметила это чисто машинально – это были уже не ее проблемы. Ситников остановился у двери в свою комнату, из-за которой раздавался дружный вой под гитару, распахнул ее и заревел: