Даже в тусклом свете видно, что подвал пуст. Коробки, черные полиэтиленовые мешки, старый торшер, оловянная ванна со всяким хламом – и никаких следов живых существ. Куинн и Гислингхэм переглядываются, стук их сердец заглушает все остальные звуки. – Что это было? – вдруг шепчет Гислингхэм. – Какой-то шорох. Крысы? Куинн машинально подергивается и смотрит под ноги. Только не чертовы крысы. Гислингхэм снова осматривается, глаза привыкают к полумраку. Надо было взять фонарик из машины. – Вон там, что это? Он проходит меж коробок, понимая, что подвал куда просторнее, чем кажется. – Куинн, тут еще одна дверь. Поможешь? Хотя сержанту удается сдвинуть засов, дверь все равно не поддается. – Видимо, заперто, – говорит Гислингхэм. – Связка еще у тебя? Подобрать нужный ключ в полумраке еще сложнее, но в итоге они его находят. Куинн с Гислингхэмом наваливаются плечами на дверь, и изнутри их обдает таким зловонием, от которого хочется закрыть рот рукой. На бетонном полу лежит молодая женщина, на ней джинсы с протертыми коленями и потрепанный кардиган, некогда желтый. Ее рот приоткрыт, а глаза, наоборот, закрыты. Кожа мертвенно-бледная. Только женщина там не одна. Рядом с ней сидит ребенок и дергает ее за волосы. Такого они не ожидали. * * * А где был я, когда все это произошло? Хотел бы сказать, что занимался чем-то отважным и впечатляющим (выступал в качестве связного для спецслужбы, боролся с терроризмом и т. п.), но печальная правда заключается в том, что я был в городе Уорик – проходил учебный курс под названием «Совместная охрана порядка в XXI веке» для инспекторов и более высоких чинов. Вот нам повезло, да? Глядя на бесконечные презентации с самого утра, я начал подумывать, что ребятам, охраняющим первомайские гуляния, выпала лучшая доля. Затем мне позвонили. Организатор курса, настоятельно просившая отключить телефоны, бросает на меня хмурый взгляд и шумно вздыхает, когда я выскакиваю в коридор. Наверное, думает, что я уже не вернусь. – Девушку отвезли в больницу имени Джона Рэдклиффа, – говорит Куинн. – Состояние плачевное: давно не ела и сильно обезвожена. В комнате нашли бутылку воды, хотя подозреваю, что в основном она поила ребенка. Врачи сообщат больше подробностей, как только закончат полный осмотр. – А что мальчик? – Молчит. Но на вид ему не больше двух лет, чего еще ждать от бедняги? Он не подпускал к себе ни меня, ни Гиса, так что в машине «Скорой» с ним поехала Сомер. Харпера тут же арестовали, а когда попытались вывести его из дома, он начал вырываться и кричать. Видимо, у него «альцгеймер». – Ты и без меня прекрасно знаешь: если Харпер недееспособен, нужно строго следовать инструкции. – Конечно. Я уже позвонил в соцслужбу – и не только из-за него. Мальчишке тоже понадобится помощь. На мгновение мы оба замолкаем – видимо, размышляя об одном и том же. Вполне вероятно, мы имеем дело с ребенком, который в своей жизни не видел ничего, кроме этого подвала. Который родился там, в темноте. – Ладно, – говорю я. – Выезжаю. Буду к обеду. * * * Би-би-си Мидлендс Сегодняшние новости Понедельник, 1 мая 2017 года | Последнее обновление в 11.21 Срочное сообщение Молодая женщина и ребенок найдены в подвале дома в Северном Оксфорде Поступают сообщения о том, что этим утром в подвале дома на Фрэмптон-роуд в Северном Оксфорде были обнаружены девушка и маленький ребенок, предположительно ее сын. Это случилось благодаря строительным работам по соседству. Имя девушки пока не разглашается, и полиция долины Темзы еще не делала заявления. Следите за обновлениями. * * * Время 11.27. В Кидлингтоне в комнате для свидетелей Гислингхэм наблюдает за Харпером по видео: старик, теперь уже в рубашке и брюках, съежившись, сидит на диване. Рядом с ним на стуле с твердой спинкой – соцработник; он сосредоточенно беседует с Харпером. Женщина из службы охраны психического здоровья стоит чуть поодаль. Харпер беспокойно дергает ногой, но даже по видео без звука понятно – с головой у него всё в порядке. По крайней мере, сейчас. Старик раздраженно поглядывает на соцработника и морщинистой костлявой рукой отмахивается от вопросов. Открывается дверь, заходит Куинн. Бросает папку на стол и, опершись на него, говорит: – Эверетт поехала прямиком в больницу и сможет опросить девушку, как только разрешат врачи. Эри… – Краснеет. – Констебль Сомер вернулась на Фрэмптон-роуд, чтобы скоординировать обход всех домов на улице. Чаллоу работает с криминалистами. Он делает какую-то пометку в папке и привычным жестом засовывает ручку за ухо. Потом кивает на экран. – Есть что-нибудь? Гислингхэм качает головой: – Соцработник провел с ним уже полчаса. Дерек Росс. Я вроде уже с ним сталкивался. Неизвестно, когда вернется Фаули? Куинн смотрит на часы. – Около двенадцати. Сказал начинать без него, если врач и соцслужбы не против. Адвокат уже едет. Соцработник просто прикрывает свою задницу, но его можно понять. – Ага, готов к любым неожиданностям, – с иронией говорит Гислингхэм. – Они уверены, что старика можно допрашивать? – Да. В тот момент, когда у него наступает просветление. Если начнет психовать, придется отложить. Крис внимательно смотрит на экран. На подбородке Харпера уже минут десять висит ниточка слюны, которую он не спешит вытирать. – Думаешь, он вообще способен на такое? Это он сделал? – Если мальчишка и вправду родился в подвале, то да, – с мрачным видом отвечает Куинн. – Понимаю, сейчас Харпер выглядит жалким стариком, но года два-три назад… Может, тогда он был совсем другим. Тот человек и совершил преступление, а не этот убогий дедок. Хотя в помещении душно, Гислингхэм вздрагивает. – Что, кто-то прошел по твоей могиле? – спрашивает Куинн. – Я вот подумал, он же не за один день таким стал. Состояние ухудшается в течение нескольких месяцев или даже лет. А она ничего не знала. Не знала, что он постепенно сходит с ума. Может, Харпер вообще начал забывать, что держит ее в подвале. Заканчивается еда, потом вода, а тут еще ребенок, и она кричит, но старик ее не слышит… Гарет качает головой: – Господи, как же вовремя мы ее нашли. * * * Дерек Росс встает и оказывается вне поля зрения. Через секунду он заходит к полицейским. – Так вы его соцработник? – спрашивает Гислингхэм.