* * * – У него точно есть сын, но как его зовут, не помню. Сомер стоит на пороге дома № 7 уже пятнадцать минут. Надо было соглашаться на чай, хотя тогда она застряла бы тут на весь день. Миссис Гибсон тараторит без умолку. – Сын, говорите? – Эрика просматривает записи. – О нем больше никто не упоминал. – И неудивительно. Люди тут… не любят «вмешиваться». В моем детстве все было иначе. Раньше все присматривали друг за другом и знали своих соседей, а теперь мне и половина местных богачей неизвестна. – Вы уверены, что речь идет о сыне? – Джон, точно! Не сомневалась, что вспомню. Правда, я его давненько не видела. Средних лет, волосы седые… Сомер делает записи. – И когда вы видели его в последний раз? Из коридора раздается шум, и миссис Гибсон, крикнув «брысь!», плотнее прикрывает дверь. – Простите, дорогая. Чертова кошка вечно пытается выскочить тут на улицу, хотя в задней части дома у нее есть дверца. Кошки – они такие, всегда поступают по-своему, а сиамские тем более… – Миссис Гибсон, можем вернуться к сыну мистера Харпера? – Ах да. Думаю, он был здесь пару лет назад. – К мистеру Харперу приходит кто-нибудь еще? – Ну, этот соцработник, наверное. – Миссис Гибсон кривится. – Толку от него ноль. * * * Куинн делает глубокий вдох. – Чего вздыхаешь, сынок? Выкладывай уже на хрен. А то вид такой, будто присел потужиться. Теперь засмущалась даже адвокат. – Доктор Харпер, вы знаете, почему к вам сегодня пришла полиция? Старик откидывается на спинку стула. – Понятия не имею. Видать, этот придурок из соседнего дома жаловался на мусорные баки. Урод хренов. – Да, нас вызвал мистер Секстон, но дело не в мусоре. Этим утром он был у себя в подвале, и часть стены обвалилась. Харпер переводит взгляд с Куинна на Гислингхэма и обратно. – Ну и хрен ли с того? Урод. Детективы смотрят друг на друга. Они провели немало допросов и знают, что настал тот самый момент. Виновный с трудом контролирует язык своего тела, даже если он отличный и опытный лжец. Что-то обязательно выдаст его: блеск в глазах, дрожащие руки. Некоторые держатся отстраненно, другие нагло всё отрицают. Однако лицо Харпера не выражает никаких эмоций. Ничего. – И у меня нет гребаного телика. – Что, простите? – удивленно спрашивает Куинн. Харпер наклоняется вперед. – Дебил, что ли? У меня нет гребаного телика. Росс беспокойно вставляет: – Кажется, доктор Харпер хочет сказать, что ему не нужно платить за телевидение. Он думает, что из-за этого его сюда и привезли. – Не надо мне говорить, что я думаю, – рявкает на него Харпер. – Чертов идиот. Жопу от сисек не отличит. – Доктор Харпер, – обращается к старику Гислингхэм. – В вашем подвале нашли молодую женщину, поэтому вы здесь. С телевидением это никак не связано. Харпер дергается вперед, тыкая пальцем в лицо Крису: – У меня нет гребаного телика. Куинн замечает беспокойство во взгляде Росса: ситуация выходит из-под контроля. – Доктор Харпер. В вашем подвале была девушка. Как она там оказалась? Старик по очереди смотрит на полицейских, и впервые за время допроса у него бегают глаза. Гислингхэм достает из папки фотографию девушки и показывает Харперу. – Вот она. Как ее зовут? – Энни, – со злобой говорит Харпер. – Толстая корова. Росс качает головой: – Это не Энни, Билл. Ты же знаешь, что это не Энни. Старик не обращает внимания на снимок. – Доктор Харпер, вы должны посмотреть на фото, – настаивает Гислингхэм. – Присцилла, – выдает Харпер, брызжа слюной. – Такая красотка. Развратная баба. Слонялась по дому, выставив сиськи напоказ. Росс в отчаянии. – Ты же прекрасно понимаешь, что это не Присцилла. Не отводя глаз от Гислингхэма, Харпер протягивает скрюченную руку и сбрасывает снимок со стола вместе с телефоном Криса. Мобильный ударяется о стену и кусками падает на пол. – Какого черта вы творите? – кричит Гислингхэм, вскакивая со стула. – Доктор Харпер, – сквозь зубы цедит Куинн, – эта женщина сейчас в больнице. Врачи проведут полный осмотр, и, как только она сможет с нами поговорить, мы узнаем, кто она такая и как очутилась взаперти в вашем подвале. У вас есть возможность рассказать, что произошло. Вы осознаёте, насколько все серьезно? Харпер плюет в лицо сержанту. – Да пошел ты. Слышишь? Иди на хрен! Воцаряется пугающая тишина. Гислингхэм боится даже глянуть на Куинна. Сержант достает из кармана платок и вытирает лицо. – Думаю, нам лучше остановиться, офицер, – предлагает адвокат. – Что скажете? – Допрос окончен в одиннадцать тридцать семь, – с ледяным спокойствием говорит Куинн. – Доктора Харпера отведут в камеру и… – Господи, да вы посмотрите на него! Разве его можно держать под арестом? – возражает Росс. – Мистер Харпер представляет опасность для окружающих и для самого себя, – невозмутимо отвечает Гарет и с напускной аккуратностью складывает бумаги. – В любом случае его дом теперь – место преступления. Туда он вернуться не может. Куинн встает и направляется к выходу, Росс бежит за ним в коридор. – Я что-нибудь придумаю. Найду дом престарелых, где за Биллом будут присматривать… Сержант разворачивается так резко, что оказывается почти вплотную к соцработнику. – Присматривать? – шипит он. – Так вот чем вы занимались все эти месяцы – присматривали за ним? Побледневший Росс делает шаг назад. – Послушайте… Куинн не дает ему сказать. – Как долго она там пробыла, а? Вместе с ребенком? Два года? Три? И все это время ты ходил к старику, присматривал, день за днем. Ты, ты один бывал в этом доме. И ты ничего не замечал, серьезно? – Он тыкает пальцем в грудь Росса. – Лично я считаю, что арестовать нужно не только Харпера. Вам тоже придется ответить на очень серьезные вопросы, мистер Росс. Это не просто профессиональная халатность…