Когда она выходит из комнаты, я смотрю во двор: из окна виднеется тыльная сторона Фрэмптон-роуд, в том числе крыша сарая Уильяма Харпера. Большие черные птицы, поклевывая какую-то падаль, шумят в высокой траве, а с дерева за ними наблюдают четыре кровожадные сороки. В детстве я редко встречал больше одной за раз, теперь же эти гребаные пернатые попадаются на каждом углу. – Черт! – Гислингхэм убирает с кресла игрушечного котенка и садится. – Так вот что меня ждет? Он ухмыляется, однако тут же принимает серьезный вид – вдруг его слова прозвучали бестактно? Такое происходит со всеми. Никто не знает, как общаться с родителями погибшего ребенка. Вроде бы это должно помочь мне справляться с подобными ситуациями, только пока что ничего не выходит. – Вы нашли ее? В дверном проеме стоит Роб Гардинер. Вид у него бледный, да и вообще он изменился. Раньше его темно-русые волосы были коротко подстрижены по бокам, теперь же он отрастил их и завязывает в хвост; густая борода скрывает шею. Видимо, компьютерщикам такое сходит с рук. Будь здесь моя жена, она бы скривилась. – Мистер Гардинер? Я инспектор Адам Фаули… – Да, я знаю. Вы были здесь тогда вместе с Осборном. – Давайте присядем. – Раз полицейский предлагает присесть, значит, вести плохие. Гардинер заходит в гостиную, и я показываю ему на стул. Он нехотя садится на самый краешек. – Так вы нашли ее? – Нет, вашу жену мы не нашли. – Но у вас появилась зацепка? В новостях рассказывали про этого Фритцля и про девушку в подвале… Пиппа присоединяется к нам и кладет руку на плечо Гардинеру, хотя тот даже не обращает внимания на ее жест. Спустя пару секунд он слегка поводит плечом, и девушка убирает ладонь. Нет смысла ходить вокруг да около. – Да, мы рассматриваем возможную связь с домом на Фрэмптон-роуд. Гардинер встает и подходит к окну. – Господи, да этот чертов дом даже видно отсюда. – Он резко поворачивается ко мне: – Почему вы не нашли его еще в пятнадцатом году, когда она исчезла? Разве вы его не допрашивали? – На тот момент у нас не было никаких оснований для допроса. Все указывало на то, что ваша супруга пропала в Уиттенхэме: там мы нашли Тоби, а в ее машине не обнаружилось никаких отпечатков или следов ДНК другого человека. – А как же люди, которые заявляли, что видели ее? Они что, всё придумали? Просто наслаждались вниманием? Такие ведь бывают. Я качаю головой: – Не в этом случае. Я лично беседовал с несколькими свидетелями. Гардинер меряет шагами комнату, запустив руку в волосы. Потом вдруг замирает и снова обращается ко мне: – Но этот засранец, которого вы арестовали… Вы уверены, что это он похитил Ханну? – Расследование еще ведется. Жаль, что пока нечего вам сообщить, но, надеюсь, вы меня поймете. Мы должны быть уверены, а сейчас никакой уверенности у нас нет. Поэтому мы пришли сюда. Ваша жена когда-нибудь упоминала человека по имени Уильям Харпер? – Так его зовут, да? – Она знала кого-то на Фрэмптон-роуд? Гардинер делает глубокий вдох. – Насколько мне известно, нет. – Могла ли Ханна встречаться с ним по работе? Например, чтобы взять интервью для новостей? Роб принимает озадаченный вид. – Я проверю ее ноутбук, хотя имени Харпера вроде бы не слышал. Два года назад мы сами изучили этот ноутбук вдоль и поперек: просмотрели каждый чертов файл, изучили все письма в электронной, мать ее, почте. Будь там ниточка, ведущая к Харперу, мы обязательно нашли бы ее и раскрутили, учитывая близость их домов… Что ж, в любом случае стоит проверить. – Послушайте, – добавляет Гардинер, – Ханна могла оказаться на Фрэмптон-роуд лишь по одной причине – если ей надо было припарковаться. У нас здесь все забито, а там у каждого дома подъездная дорожка, так что улица посвободнее. Вот и ответ. Вот та деталь, которую мы упустили. – Она точно парковалась в тот день на Фрэмптон-роуд? Не хочется обнадеживаться раньше времени, но, судя по выражению лица Гислингхэма, мы думаем об одном и том же. Гардинер отвечает не сразу: – Знаю лишь, что с вечера машина стояла не у нашего дома. Мне пришлось спуститься и помочь Ханне донести покупки. А вот где именно она оставила автомобиль, я не в курсе. Я собираюсь встать, однако Роб еще не закончил. – То есть этот извращенец похищает женщин вместе с детьми? – Я вижу, что Пиппа смотрит на него с тревогой. – Да? Вот на чем он повернут? Если верить новостям, в подвале нашли мальчика. Совсем маленького, как мой Тоби. – Честно говоря, мистер Гардинер, мы не уверены. Возможно, ребенок родился уже в доме. Пока девушка находится в состоянии шока, допрашивать ее нельзя. Мы еще не знаем, что именно там произошло. Роб нервно сглатывает и отводит взгляд. – Ваш сын жив, – тихо продолжаю я. – Жив и здоров. Вот что самое главное. Перед уходом Гислингхэм просит показать ему, где туалет, и девушка уводит его дальше по коридору. Мы с Гардинером молча стоим у двери, не в силах подобрать слова. – Вы занимались и другим похожим делом, так ведь? – наконец говорит Гардинер. – В прошлом году, когда пропала девочка. Дейзи, как ее там… – Да. – И кончилось все плохо. Хорошо, что это звучит не как вопрос, а как утверждение. – У вас тоже есть ребенок, если я правильно помню? От необходимости отвечать меня спасает возвращение Гислингхэма, подтягивающего брюки. – Идем, босс. – Мы обязательно будем держать вас в курсе, – сообщаю я напоследок Гардинеру. – И прошу, дайте мне знать, если наткнетесь в компьютере Ханны хоть на какое-то упоминание Харпера. Конечно, как только мы обнаружим… – Я хочу увидеть ее, – выпаливает Роб. – Если вы найдете Ханну, я хочу ее увидеть. Лучше б он этого не говорил. Господи, только не это… Я качаю головой: – Вам не стоит… – Я хочу увидеть ее, – дрожащим голосом повторяет Гардинер. – Она ведь была моей женой. – Он едва сдерживается, чтобы не заплакать в моем присутствии. – Серьезно, не надо, – говорю я, подходя ближе. – Ханна хотела бы, чтобы ее помнили живой, как на ваших чудесных семейных фотографиях. Роб внимательно смотрит на меня, а я мысленно пытаюсь убедить его: «Не смотри на то, что потом не сможешь выкинуть из головы. Уж я-то знаю. Я видел и теперь не в силах забыть». Он сглатывает и кивает. На лице девушки написано облегчение. * * * – Как думаете, он ее трахает? – спрашивает Гислингхэм, пристегиваясь ремнем в машине. Я завожу двигатель. – Ты даже не знаешь, живет ли она здесь. В любом случае прошло два года, и бедняга заслужил возможность двигаться дальше. Я понимаю, как трудно это бывает – отделиться от прошлого, не забыв его, и при этом не чувствовать себя виноватым при каждой улыбке. – Думаю, если еще не трахает, то скоро начнет, – продолжает Гис. – Она-то явно не против, как я вижу. Сам бы не отказался, залезь такая в мою кроватку. – Ты же вроде счастлив в браке? – удивляюсь я, включая передачу.