— Она стоит под пяток тысяч имперских золотых, — Руал подошёл к нам и многозначительно посмотрел на меня. — Твоя, заслужил. Но никто из нас её обрабатывать не умеет. Да и ты, скорее всего, тоже, да? — Она испортится? — Как и матка, но из-за скверны киснет долго. Неделя у тебя ещё есть. В лагере спрячем и свернём в тряпки. А в Магнаре, знаешь, сразу как в гильдии заявишь о добыче, дуй к алхимику местному. Здгард, кажется так его зовут. Вполне хороши алхимик, он поможет с обработкой. Не бесплатно. — Я, возможно, уже заходил к нему. Но, всё равно, спасибо за объяснения. — Брось, ты мне жизнь спас, — в голосе остроухого чувствовалось смятение. — Ты, вроде, ксат, а бросился на ту тварь. Спас. Это малое, чем я могу отплатить. — Тогда будь готов, что в Настрайске будешь меня охранять. Я буду частенько наведываться в скверные места, и мне нужен помалкивающий помощник. — Как мы тогда с Фралием в день приезда исчезли. По пять процентов на брата, — пояснил Шлас. — Согласен, — Руал заулыбался и протянул ладонь, перепачканную кроваво-зелёной гоблинской кровью. Я на секунду замешкался. Этого хватило, чтобы остроухий осознал свою оплошность. — Ну, договорились, да? — Договорились. Я как раз планировал… — я не успел договорить, что планировал по возвращении добыть немного миклов. Мне перебил выглянувший из-за угла Фралий. — Мы богаты. — Что, на зачатке? Предродильная? — на синхронный вопрос Шласа и Руала Фралий лишь алчно ухмыльнулся. У дальней стены пещеры бесформенной кучей жира сидела уже дохлая матка с раскуроченной утробой. Недалеко от неё разумные сгрудились перед всё ещё пульсировавшим красным шариком, размером с приличного вида тыкву. За толстой оболочкой из плоти подыхал зародыш гоблина. Фралий, раздетый по пояс и измазанный зелёно-красной кровью, ещё раз ощупал орган и сообщил, что у гоблятора всяко сформировались конечности, но это максимум. — Золотых пятьсот, минимум, — довольно протянул Шлас, и многозначительно переглянулся с бароном. — Можем ли мы рассчитывать на вашу порядочность? Мы то все вернёмся в Настрайск. — Как и обговаривали ранее, мы всё сделаем строго по условиям контракта и запишем всё на ваши имена. Но, если не возражаете, Лик’Тулкис может присутствовать в момент регистрации трофеев. Он ведь тоже проследует до Магнара. — Я не против, — сказал я. — Но только при условии, что барон от своего чистого благородного имени оплатит в гильдии авантюристов оценку сердечной жилы. — Это не входит в контракт, — от моей неприкрытой наглости Ханол нервно засмеялся. — Хорошо. Я действительно должен отблагодарить за сегодняшний день. Страшны последствия, не будь с нами мага. — А я вот не поняла одного, — заговорила Нара, кивнув сторону длинного коридора. — Почему у этой твари были сразу все разумения, а? Как вообще она тут появилась, и где архигоблин? — Даже Всебоги не знают, — отрезал Фралий. — Есть догадка, — задумчиво отозвался Руал и, попросив нас подождать, вышел в коридор. А пока авантюристы упаковали матку матки: сперва в плотный мешок, а потом в бочку. Всё это было специальными вещами, помогавшими сохранять содержимое от порчи и гниения. Вскоре остроухий вернулся с куском брони, снятой с гоблина-чемпиона. — Слушай, ксат, тебя твои боги как сильно наградили за убийство чемпиона? Сколько сил души дали? Я тяжело вздохнул и переспросил, о чём именно спрашивает Руал. Спустя несколько объяснений я уже шептал выдуманную молитву.Лог. Уровень: 58 Опыт: 15179/59000 Жизнь: 900/900 Мана: 204/1670 + [2420/2500] Выносливость: 900/900 Всю ману из основного объёма пришлось потратить вместе с шестью копьями, прежде чем исчез «Щит магии» чемпиона. Хорошая вещь, но у меня нет свободных очков характеристик. — Думаю, раньше здесь действительно был абон, — заговорил Руал, узнав, что я получил около трёх тысяч опыта. — Кучу костей в углу видите? А теперь спросите себя, где орава тварей, которую мы встретили полтора месяца назад. Эти уроды всяко поняли, что их скоро истребят, и решили всеми способами абона поднять до чемпиона. А ещё у них был шаман. Может, ещё тогда был, может, недавно появился. Абоны же и другие гоблины не могут боевыми разумениями пользоваться. Так, чем случай наградил. А вот чемпион — другое дело. Думаю, у него был «Щит магии» и «Железная кожа», а «Вторую броню» ему шаман подрисовал. Эльф протянул кусок кожаной брони, снятой с чемпиона. Её обратную сторону сплошным ковром в хаотичном порядке покрывали странные рисунки, напоминавшие то волнистые линии с кружками, то гуманоидные фигуры, то изображения животных. В один момент я поймал себя на мысли, что смотрю на древнеегипетские иероглифы в их самый первый момент зарождения. — Шесть или семь ударов чемпион бы точно отразил. Поубивал бы он нас. Вместо этого он сам дохлый лежит, — Шлас взял кусок брони, и швырнул со всей силы в груду костей. — Давай заканчивать. Собирать в мешки трофеи оказалось гораздо приятней, чем их добывать, и вскоре мы уже переместились на второй этаж, где четверо авантюристов успели распотрошить многих гоблинов. Осталось парочка у входа, да шаман с вобоном. С шамана, к обычным трофеям, собирали мозг и позвоночник, а с вобона локтевую и малую берцовую кость. Последние алхимикам зачем-то нужны. Нам всем было приятно выйти на улицу. Скрываясь от противного запаха, разбившие небольшой лагерь в трёхстах метрах от логова солдаты зааплодировали, когда мы вышли из пещеры. Но нам ещё оставалось много работы. Шлас отправил резко погрустневших наёмников обратно в логово, чтобы те собрали оружие — никто не хотел рисковать, если сюда забредёт новое семейство монстров. Что полезного из оружия можно продать на металлолом, а остальное — закопать в лесу. Авантюристы же приступили к обработке трофеев, убирая плёнки и ненужное мясо с суставов. Вечером в лагере, потягивая разбавленную яблочную настойку и посматривая на затейливую игру языков пламени разожжённого костра — я мысленно возвращался в начало дня. Вот дёрнуло меня обмотать паранаю вокруг пояса. По возвращении в лагерь она из синего цвета окрасилась в коричневый. Я потратил час, чтобы хоть немного оттереть её снегом, как и всю остальную одежду. В этом и заключался план Фралия — устроить зимние постирушки снегом вместо воды. Идея вполне приемлемая, если бы под конец у меня руки не отвалились от холода. Второй план предложил Руал. Когда все закончили барахтаться в снегу — эльф развёл большой костёр и накидал так много хвои, что у нас всех заслезились глаза. В один момент столб дыма пошёл в сторону дозорной вышки, и лучник на ней аж выругался да убежал в солдатскую часть лагеря, не выдержав такой подлости. Стоит отдать должное, оба плана сработали. Одежда стала сырой и пропахла дымом, но изначальный запах никуда не делся, и Фралий с Руалом наслушались упрёков. В остальном, возвращение в лагерь прошло без эксцессов. Уже как час авантюристы и наёмники бодро заливали горло настойкой, травили байки о приключениях и, не стесняясь присутствия девушки, распевали похабные песни о нелёгкой судьбе уличной шлюхи и богатенького графа с неясной любовью к ножкам от стульев. Фралий, поддавшись алкоголю, пригласил на танец Нару. Та, в таком же состоянии подпития, согласилась, и позади костра два нетрезвых тела пытались что-то отплясывать, попутно давя друг другу ноги. — Вы, ксаты, со своим посохом в обнимку спите? — ко мне подсел барон. — Мой посох прекрасен. Такие ограниченные в своём познании разумные неспособны оценить его величие. — А чего тогда такой задумчивый сидишь? — Там, в пещере у матки, я повёл себя немного не сдержанно и… — Если ты про просьбу об оплате оценки, то брось. Я рад, что ты сразу заявил о своих желаниях. Подумать не могу, чтобы случилось, если бы… — Ханол замолк и поиграл желваками, будто подавляя гнев. — Узнай в королевстве, что я должен услугу кому-то из Кта’сат, то весь сегодняшний день можно было бы измазать в гоблинском дерьме, и там в логове и оставить. — Это как-то связано с соглашением между королевством и империей? — Да, оно… Позволь задать один вопрос. Я всё расскажу, но хотелось бы кое-что прояснить. — Зависит от того, что именно ты спросишь. — Осенью вы нас пленили. Там был ты, нутоны и ещё один ксат. — Я не отвечу, где он. — Я о другом. Будь он сегодня с нами, то, как, по-твоему, прошла бы зачистка? — Если бы он был с нами, то… То нас бы в логове не понадобилось. — Я помню, как он появился в нашем лагере. Я тогда услышал крики, выскочил из палатки и увидел его. В десяти метрах от меня, он только что вырубил Глария. Мы встретились взглядом. Мне до сих пор в кошмарах сняться его карие глаза, с вашими вертикальными зрачками. Я только успел потянуться к мечу, как этот ксат пропал… а потом… я не знаю, что потом, но после помню, как меня нутоны хлестали по щекам, лежащего на земле без сознания, и безоружного. Кто он такой? — Хороший вопрос, но я не отвечу. — Понимаю. Ты не слышал никаких слухов в академии этой осенью? — Ты обещал… — То, что я спрашиваю, напрямую с этим связано. — Какие именно слухи? — Не знаю, — честнейшим голосом ответил Ханол. — Я не уверен, но я точно знаю, что королевство о чём-то узнало и попыталось договориться с империей. Что-то должно было произойти в академии, за это моя страна получила бы послабления и смогла бы хоть что-то заказывать в академии. — Я вот вообще не понимаю, о чём ты говоришь, и что это вообще за послабления. Академия же вместе с городом и землёй теперь часть империи. — Это не навсегда. — Тогда давай с самого начала, времени у нас навалом, — я поднял с земли кувшин и добавил себе и барону напитка. Барон рассказал то, что я не знал. По итогам войны академия с прилегающими землями отошла империи на правах абсолютной аренды на пятьдесят лет, но без права разрушения или уничтожения. Когда случилась катастрофа на Чалой равнине, и тысячи солдат обратились в нежить — королевство сдаваться не собиралось, ибо ратонов в нём в два раза больше, чем нутонов в империи. Но, как и любое событие, эта война не происходила в вакууме, будто оторванная от остального мира. Вмешалось Арнурское королевство. В последние годы войны Настрайская академия была практически отрезана от торговых путей, её искусственные магические кристаллы не попадали на рынок. Цены на них росли каждый месяц, угрожая обрушить экономики всех государств на южном континенте, ведь очень многое в жизни разумных завязано на магию. Да и как выразился Ханол, многозначительно посмотрев мне в глаза, возникшим коллапсом могли воспользоваться некоторые известные силы. Так или иначе, но Арнурское королевство вмешалось в ход войны, предупредив обе страны: либо они заканчивают и хоть как-то договариваются, либо Арнурское королевство объявит им всем войну. Даже если бы обе страны объединились, то ни империя Талкая, ни королевство Калиск не выстояли бы против настолько грозной силы, неестественно быстро набиравшей мощь последние пятнадцать лет. В итоге, было решено заканчивать войну на том что есть, учитывая интересы обеих сторон. Империя начала войну за подчинение Настрайской академии, а королевство могло бы ещё долго отбиваться — поэтому империя получила академию с городом и землями в аренду. — Многие говорят, что это неплохой исход, но… — Ханол с грустью посмотрел на бледно-жёлтую жидкость в кружке. — Пятьдесят лет — это огромный срок. Многое может измениться в городе и в академии. Для моей страны это тоже серьёзное испытание, торговля в академии её магическими инструментами значимо пополняла нашу казну. Я помню, ещё до войны мы несколько раз с семьёй путешествовали в Настрайск. Ночь отоспимся в гостинице, и на следующий день поедем в городок при академии, в особые здания для гостей. Кажется, с красными стенами и зелёной крышей. Приезжим запрещали ходить просто так, только под надзором охранника, но там много куда можно было зайти. Очень много лавок магических тогда было, и алхимических, и раз в месяц на арене устраивали показательные выступления учеников. Но всех, конечно, интересовали лавки с магическим инструментом. Это в городах инструменты создают сертифицированные мастера, а в академии этим занимались всегда ученики. Получалось не очень долговечным, но дешёвым. Каждый благородный, желавший процветания своим землям, выкупал инструменты и когда продавал, а когда дарил подчинённым. Граф Мялис Шалский однажды скупил почти половину всех инструментов в лавках. Не мне тебе рассказывать, кто сейчас распоряжается всем произведённым в академии. — Именно в этом суть послаблений от империи? Получить хоть кроху инструментов? — Да. Это должно было произойти ещё осенью, примерно, когда вы нас пленили. Вот я и хотел спросить, слышал ли ты что-нибудь? Может, было какое-то значимое событие. — Ты сейчас говоришь с первым ксатом, обучающимся в стенах академии. Может, речь шла именно обо мне? — Ты уже выпил не первую кружку настойки, а мёртвые пить не умеют. Речь шла о смерти. — А почему бы и не убить такого ксата? Или, может быть, говорили об одном из благородных, поступивших в академию? Тот же Касуй Миастус, отпрыск благородного дома, получившего монополию на торговлю. — Убить благородного в академии? Нет, это… — Ханол запнулся и посмотрел на меня, будто что-то понял. — Напрямую убивать его никто бы не стал. В академии много охраны, а сам Касуй защищён благородным именем. Но, я слышал, что в дуэльных поединках в академии правила своеобразны. Если я не ошибаюсь, то дуэлянты должны быть равны во всём, что не является их умениями. Вообще во всём, вплоть до еды и происхождения. — На дуэль его никто не вызывал.