На первом этаже около дверей во входной холл столпились ученики со всего барака, молча и с неподдельным сочувствием глядя на веснушчатого парня. В прошлом налиме презрение переполняло его, в первые дни он даже решился подставить меня перед церковником и благородным. Сейчас же он смирно стоял около входных дверей, опустив взгляд и высоко поднимая плечи, стараясь воротником куртки прикрыть шею. И обернувшуюся вокруг неё кольцом какую-то татуировку, с тускло мерцающими закрученными узорами и с вплетёнными в них крохотными магическими печатями. При моём появлении ученики расступились. Парень, привлечённый вознёй, поднял взгляд. При виде меня в глубине его глаз вспыхнул огонёк ненависти, но спустя секунду тот был старательно потушен. — Просили передать. Лично в руки. Парень протянул в мою сторону скреплённое сургучовой печатью письмо. Среди собравшихся учеников пробежала волна возмущённого шёпота. Мне ничего не оставалось, как подойти ближе. И я едва не выругался, увидев на печати рисунок не до конца разрезанного на шесть частей круга, с разрезами у краёв и целой серединой. Веснушчатый парень внимательно посмотрел сначала на конверт, потом на меня, снова на конверт, будто убеждаясь в доставке. Нутон уже было развернулся и поспешил выйти на улицу, но его остановил окрик из толпы собравшихся учеников. — Носок! Валдис Намат! Кто твой хозяин? — Не имею права сказать, — веснушчатый парень ответил сухим голосом и ушёл, напоследок будто специально задержав на мне взгляд. Все собравшиеся ученики уставились на меня как на конченую мразь, решив, что именно я виновен в рабстве души Носка. Вот только эти подозрения безосновательны. Почти безосновательны, не считая инцидента перед началом обучения, когда я пригрозил использовать парня как приманку в скверном месте. Но ведь в случившемся с Валдисом виноват не я, а он сам и Касуй Миастус. На это указывает и случай в день поступления, когда я столкнулся с ними двумя и Хубаром. Тогда Носок попытался меня подставить, но вместо этого чуть не подставил церковника и благородного. Да, в случившемся с Носком нет моей вины, но всем собравшимся на это наплевать. Удумай я начать переубеждать их и мне бы, минимум, плюнули в лицо. Да и не собираюсь я этого делать. Зачем? В этом бессмысленном действии гордости мало, но унижения — с лихвой, хоть ложкой ешь. За завтраком я впервые сидел за столом в одиночестве. Ученики-контрактники подхватили оставшиеся стулья и перенесли их за другие столы. Я на это не отреагировал, размышляя о полученном письме. Хотелось как можно быстрее расправиться с завтраком и уйти в комнату — но я решил этой мерзкой ораве разумных не давать лишних поводов зубоскалить. Мне ещё больше полугода жить в этом бараке, и видеть их мерзкие лица. У трёх разумных, по недоразумению названных друзьями — даже их взгляды переполняло презрение. Даже ученик-экзаменщик Лактари тот, если и смотрел на меня, то толькос отвращением. В конверте лежало три листочка. Один из них сложен вдвое и проклеен по краям так, что раскрыть его не представлялось возможным, а на его внешней стороне была написана просьба передать этот листок лично в руки либо магистору Кузауну, либо самому архимагистору. На втором листочке было лишь три надписи: Нальная плёнка Фласкарских древней скверны Чешуя Здаигловской полыни скверны Кралс Нравского крота скверны Меня нисколько не удивляло, что скверна придумала себе крота, а полынь обзавелась чешуёй — все названия порождениям давали разумные, и логики в их действиях подчас меньше, чем в скверне. И я бы мог обрадоваться, что наконец-то церковники соизволили вспомнить о нашем договоре — но существовал третий листок. Как держатель моего долга и ответственный за меня перед Всеобщей Церковью, Хубар просил навестить его в церкви по первой же возможности, чтобы обсудить какое-то моё оплачиваемое задание. Я мог бы не идти, но фраза про держателя долга не оставляла и шанса. Но даже не это подпортило моё и так не самое радужное настроение. Хубар специально воспользовался Носком, чтобы подставить меня.Лог…В описании контракта вообще ничего не сказано насчёт возможных заданий и прочего. А раз не сказано, значит — не обязательно. Во второе кольцо академии я пришёл спустя час после встречи с Носком. В прошлом налиме я заявился к Густаху сразу после завтрака, застав наставника не готовым к продуктивной деятельности. Проходя мимо здания Всеобщей Церкви с причудливой амбарной крышей — я ни в коем случае не собирался заходить внутрь. Но из чёрного входа показался нутон с идеальным пробором в белобрысых волосах, учуявший меня будто ищейка. — Ликус, — церковник натянул вежливую улыбку и чуть кивнул в приветствии. — Я надеюсь, ты получил послание? — Как раз направлялся к наставнику. — Тогда я буду ждать тебя после обеда. — Не утруждай себя, Хубар. Как и любой другой разумный, ты можешь подать задание в гильдию авантюристов. Главное, опиши его как следует. — Я говорил о задании не для авантюриста или вольного наёмника, Ликус. Это задание для сулина Всеобщей Церкви. Нет причин, чтобы оно вышло за пределы церкви. — Что вообще такое это твоё «сулин»? — Я думал, что ты запомнил, — Хубар дёрнул уголками рта в насмешке. — В день, когда в магистрате тебя приняли в ученики академии и ты заключил два соглашения… — Подтверждённый исследователь скверны? — Именно, Ликус. — Но ведь я ещё не закончил обучение. — Невозможно, чтобы Всеобщая Церковь обучала кого-то из вашей расы. Тебе сразу выдали этот титул, чтобы… — Хубар задумчиво покосил взгляд в сторону, как бы ища шпионов. — Церковь посчитала, что ты окажешься полезным. И ты уже полностью оправдал это, Ликус. Титул сулина по праву твой. — От этой великой чести у меня аж изжога началась, Хубар, — церковник захотел что-то возразить на мой сарказм, но я продолжил. — Что вообще означает этот титул? Чем он меня обязывает, и что я получу от церкви? — Я, как держатель твоего долга и ответственный за тебя перед Всеобщей Церковью, всё расскажу. Приходи сегодня вечером, заодно и твоё задание обсудим. Словно издеваясь, Хубар медленно кивнул на прощание и заторопился в академический городок. Я же бросил в сторону нутона недовольный взгляд, но ничего больше поделать не мог. Сам виноват, что всё время забывал узнать про сулина. Около здания архива дежурившие матоны в свойственной манере не впустили меня внутрь, ибо моё посещение к наставнику не назначено. — По особому поручению магистрата. Густах в курсе. Этого хватило, чтобы один из матонов коротко предупредил, что использование имени магистрата в корыстных целях недопустимо и строго наказывается — но, всё же, сквозь открывшуюся дверь он приказал одному из стоящих внутри фаронов отправиться к Густаху разузнать обо мне. А уже через несколько минут томительного ожидания, скрашенного играми в гляделки с матонами — меня впустили внутрь. Доска со ставками на взрыв одной из мастерских пробуждала не самые приятные чувства. Вины за смерть Нобла я уже не чувствовал, как и за другие смерти в тот день, но всё равно на сердце булавкой покалывало. Это противное ощущение сменилось робкой надеждой, стоило раздеться на балкончике архива и добраться до отдельной пристройки в самом конце огромного помещения, минуя высоченные шкафы с кипами связанных листов. — Ликус, я прошу тебя как разумного, которому не чуждо сострадание, — устало заговорил Густах, как только я зашёл в мастерскую. — В следующий раз сюда матона не отправляй. Шли его к магу на балконе, а он уже сам придёт ко мне. В последний раз, когда матоны показались в архиве, мы с Раймартом три месяца восстанавливали предохранительные контуры на стеллажах. Я поинтересовался о Раймарте. Он был другом Густаха, учившийся вместе с ним на одном году. После окончания обучения они оба остались в академии, но Густах сразу нацелился на здание архива, а Раймарт же стал работать в одной из мастерских городка. Спустя год после начала войны академия вместе с запросом на алхимического мастерового получила хороший повод избавиться от возможного шпиона. С Густахом же у академии был подписан особый контракт, и так просто от него не избавится. — Так получается, что те… — я замолчал и показал сквозь стену на балкончик, где за письменным столом всегда сидит один из магов. В ответ Густах грустно ухмыльнулся и развёл руками. Теперь понятно, почему наставнику выдали такое абсурдное задание на поиск равномерно горящей приблуды. — То, что я передал тебе — помогло? — Я закончил с тестом одной из них. Ещё не всё готово, но… — наставник на секунду замолк, задумчиво покосившись на стол с различными инструментами для создания книг. — Ты сильно мне помог, Ликус. Спасибо тебе. Я помню про наш уговор, но ты сам знаешь, что магистрат ждёт от тебя. Я так понимаю, сообщение получено? Я передал Густаху листок. Наставник вчитался в три строчки, приободрился и по-доброму усмехнулся. — Если зельевары узнают, кто им обеспечили приход нальной плёнки, то они тебя замучают в благодарностях. Всё остальное довольно дорогое и используется нечасто, в отличие от плёнки. Расходник очень нужный, один из реагентов проверки качества зелий и других препаратов. — Надо бы узнать об этом поподробней, — я случайно вслух обронил эту фразу. — Узнаешь, — Густах потряс листком. — Академия выдаст тебе обещанный справочник по заллаям, там всё и прочтёшь. Последнее меня крайне прельщало, но от церковников была ещё одна записка. Я предложил Густаху лично отнести её в магистрат, но получил категоричный отказ: кто договорился с церковью, тому и передавать сообщение. Заодно в магистрате я сообщу про экзаменационную заллаю, и выберу дополнительную награду за три заллаи. О втором я ещё не думал, ибо там нужно выбрать занятие, по плану проходящее через два года. О первом же думать слишком рано. Я поделился мыслями с Густахом, на что тот задумчиво посмотрел на меня. — У тебя разве ещё не было занятия с магистором Кузауном? В этом налиме. — Оно через неделю. — Тогда вопрос о занятиях поднимешь с ним. Но… Но советую выбрать то, что поможет тебе в будущем. Ты ведь в академии не останешься? — Нет, — я резко отрезал, на что Густах по-доброму усмехнулся. — Тогда выбирай то, что тебе пригодиться в путешествиях. Зельеварение, начертательная магия, или что-то подобное. А насчёт заллаи у меня есть предложение. Ты все разрешения собрал? Я достал из внутреннего кармана три записки. Одна от Клауса, полученная ещё в прошлом налиме. Вторую выдал Хубар в начале этого налима. Третью Кузаун передал через магов магистрата, когда я пришёл за книгами по начертательной магии. Если ученики первые двадцать дней налима проводят в стенах академии, а на вторые могут уехать, то я буду проводить в академии подряд сорок дней, зато следующие сорок дней в моём распоряжении. Мой первый свободный налим выпадает на суровые зимние дни, но следующий обещает быть заполненным работой. К тому же, получится закончить обучение гораздо раньше и тогда… Я ещё не думал об этом, но выбор у меня небольшой. — Есть такая тварь, Аклаская полёвка скверны. Ты её видел уже. — Да, в скверном месте между Такилом и Кратиром, — практически сразу я вспомнил, что именно эту тварь видел в скверной роще, когда добыл кожу кракчатов и Налдас принял клятву у двух авантюристов. — Она есть ещё на землях королевства Калиск, недалеко от города Трайск. До войны от Настрайска к нему вела прямая дорога. — И что особенного в этом порождении? — Его пластины, — Густах постучал пальцам по обложке своего гримуара. — Даже не подготовленными их используют при создании гримуаров. На один нужно восемьштук, они лёгкие и прочные, хоть и стоят дорого. Академия за последние пятнадцать лет скопила пять штук. Последнюю купили три года назад за… Такой подготовленной пластиной можно оплатить один год обучения. Восемь тысяч имперских золотых. Огромная сумма, но неподготовленная заллая вряд ли стоит больше полутысячи. Да и с добычей там явно есть сложности, но скверна меня задери — всё это звучит слишком хорошо. В этот свободный налим проехаться до Кратира, добыть кожу кракчатов и разузнать о полёвке, заодно в Магнаре заказать структурного раствора. А на следующий налим забрать готовый раствор и отправится в королевство за пластинами и, заодно, отыскать одну эльфийку и узнать о её долге. Очень хороший план: от него аж за версту несёт подвохом и неприятностями. Пока я размышлял — Густах на листке написал, что разрешает мне переносить занятия. Заодно вернул долг за доставленный чай. — У меня как раз свечи кончились. — Делаешь конспекты книг? — я в ответ кивнул. — Это правильно. Задумавшись на секунду, наставник достал ещё один листок, что-то на нём написал и поставил свою личную печать. Подателю этой расписки разрешалось покупать в академических лавкахсвечи со скидкой, как для полноправного члена академии. — Хорошо, что пасека в Настрайске не пострадала во время войны, хотя бы со свечами проблем нет, — Густах подошёл к двери, ведущей из мастерской в архив. — Пойдём в магистрат? — Последний вопрос. Они закончили? — я кивнул в сторону, намекая на кристалляриумную мастерскую и три кристаллика с моей маной. — С этим вопросом тебе к магистору Кузауну. Выйдя из архива в просторный коридор на первом этаже — я на секунду запнулся, пройдя мимо широкой двери на противоположной стене от досок со ставками. Она вела строго в архив, но сейчас перед ней стояла массивная тумбочка. После недавнего разговора стало предельно ясно, почему загородили проход на первом этаже, заставляя каждый раз идти через балкончик, и почему там разместился надзиратель. В здание магистрата мы прошли не сразу. Сперва Густаху пришлось объяснить дежурившим у входа матонам, что у ксата чрезвычайное донесение к высшим чинам академии. Да и то, сперва матон зашёл внутрь, чтобы уточнить о моём существовании.