Настойчивый стук в дверь детских кулачков кувалдой бил по голове, а писклявый голос скрипачом-недоучкой резал слух. Прекрасная пытка для того, кто проснулся с первым ударом и боролся с желанием повесится на ближайшей вешалке. — С добрым утром, господин Ликус! — прощебетала маленькая девочка, когда моё обессиленное тело показалось в дверном проёме. — Если это доброе утро, то какое тогда плохое? — Когда к благородным отправляют работать, — девочка грустно вздохнула, опустив взгляд. Все сорок дней моего отсутствия её отправляли на работы в барак к благородным. Ула приписана за мной как личный невольник, и девочка действительно выполняла только общие поручения на кухне и в залах барака благородных, но от сильной усталости несколько раз переворачивала вёдра с водой, за что получала розгами по спине. — Можешь отдыхать теперь, — я легонько ткнул девочку пальцем в лоб, недалеко от обширного шрама. Малышка широко улыбнулась. — Вы проходите умываться, — Ула показала на приготовленный тазик с водой. — Я уже всё… Ой, а что это у вас на лице? Я тронул выскочившую шишку рядом с левой скулой и поморщился от боли. Вчерашнее занятие шестеро матонов посвятили отработке ударов в голову противнику. Вот только практиковались матоны, а я был вынужден парировать и уклоняться. Один крайне быстрый удар деревянным мечом я пропустил, и с минуту провалялся в нокауте. — Заживёт, — я отмахнулся и направился к тазику. — Каир что-нибудь передавал? — Да, — Ула вымуштрованным солдатом встала рядом и протянула полотенец. — Он говорит, что через два налима что-то случится. Соседний склад проверяет палатки и походные телеги. А ещё заказанный металл забрали. — Понятно… Спасибо за сведенья. Ты сегодня после обеда никуда не уходи, хорошо? Меня дождись. — Хорошо, господин, — поклонилась девочка. И тут же округлила глаза. — Ой, совсем забыла, там опять этот человек появился. — Который? — в сердце кольнуло чувство дежавю. — Который в прошлый раз приходил. С веснушками ещё. Раб души. Я одной рукой упёрся на стену, а другой устало помассировал переносицу. Я только позавчера вернулся в академию, добытая кожа кракчатов лежит в задней комнате, а эта белобрысая тварь опять за своё. Ну, хотя бы прояснится нуррасия Антанской макиры. Вот интересно, почему этому скверному месту дали такое имя, ведь проще взять от названия Чалой равнины? Помимо встречи с церковником, вечером меня ожидал учебник Нуаской школы и три заклинания. Но больше всего мне хотелось выяснить кое-что особенное. В прошлом налиме я не придал этому значения, но вчера вечером знатно удивился, сравнив выданную мне книгу по порождениям, книги по магическим школам и купленные в Кратире книги по Юдской присадке и Малитарскому зелью. Как и восемьдесят дней назад, во входной зоне барака столпились ученики, молча и угрюмо наблюдая за парнем с веснушками и рыжими волосами. Как и в прошлый раз, Валдис Намат поднимал плечи, стараясь скрыть татуировку на шее. И, как и в прошлый раз, при моём появлении все ученики расступились, смотря на меня как на плесень. — Просили передать точно в руки, — Носок протянул два запечатанных конверта. Один с символом Всеобщей Церкви, а на другом были нарисованы восемь квадратов, красные и зелёные. Я не успел ничего спросить, а нутон с веснушками уже поспешил уйти. — Животное, — из толпы учеников раздался горделивый голосок. Я сделал вид, что не узнал эту остроухую. — Кто второй на рабство души? — я взглядом прошёл по толпе. Каждая собравшаяся в холле разумная тварь испуганно дёрнулась, но открыть рот не посмела. Все они испуганно расступились, когда я медленно и вальяжно направился в столовую. Хубар настоятельно рекомендовал явиться в церковь сегодня сразу же после обеденной службы. Второе письмо было приглашением на сегодняшний обед от Касуя Миастуса, организованный по его просьбе в здании всеобщей церкви. Эти сообщения я читал в трапезном зале, сидя в одиночестве за столом. От первого письма мне стало тошно, второе вовсе отбило аппетит. Проигнорировать приглашение благородного не получится, ибо из-за Хубара мне всё равно придётся зайти в церковь. К Густаху в архив я попал не сразу. Матонов у входа удивила огромная связка кож кракчатов за моей спиной. Охранники потребовали развернуть каждую, и только после этого послали одного из стражей в архив. Когда я зашёл в пристройку, то наставник от вида связки аж обомлел, но вскоре бросился проверять кожу, попутно благодаря меня за помощь академии, архиву и ему лично. А когда всё проверил, то десять штук спрятал под дальний стол. Оставшиеся три он собирался сегодня же принести в одну из академических мастерских. — Начнём сегодня? — наставник кивнул на один из столов со всем необходимым для создания книг. — Хотелось бы, но меня вызвали в церковь. — Значит, начнём послезавтра. Работы на целый день, Ликус, вряд ли даже на обед сможешь уйти. А учебник нужный тебе я уже приготовил, — на полке одного из стеллажей лежала толстая кипа листов, связанная верёвками. — Дам совет, лучше сначала полностью восстанови его, а потом изучай. Удобней же в комнате будет, да? — на последней фразе наставник подмигнул мне, что для него крайне несвойственно. — Случилось что-то хорошее? — Меня в магистрат несколько раз вызывали. В основном интересовались этой розовой… глиной. Никто так и не смог понять, что это. — Эксперимент прошёл удачно? — Пройдёт в этом налиме, когда ученики на клаш уедут. В магистрате, кстати, говорили и о тебе. Магистор Кузаун имел некоторые сомнения в твоём успехе, но даже он надеялся на лучший исход, — Густах перевёл взгляд на добытую кожу и закивал головой. — Это исход великолепный. — Я так счастлив, что смогу удовлетворить магистрат, — я не скрывал сарказма в голосе. — Зря ты так, Ликус. Тебе не стать частью академии, это верно, но академия договорённости исполняет. Ведь магистор Кузаун дал тебе знания смыслов заклинаний? — Это потому, что будущий магос может угодить в засаду и умрёт раньше, чем хоть что-то исследует. — Но ведь ты хотел изучить заклинания. Ты об этом интересовался, когда нас представили. — Логично, — я несколько секунд размышлял, но так и не нашёл что ответить. — Так из-за чего магистрат тебя вызывал? — Мы говорили о твоём будущем, — Густах достал с полки всё необходимое для чаепития и зажёг нескольких свечей. — Ты выполнил задание магистрата на желчный мешок ондатры, добыл заллаю для матонов, сделал правильный выбор. А этой кожи хватит на сорок книг, или тринадцать, если брать самые большие. Магистрат надеялся на что-то подобное и предусмотрел это. Теперь никто не усомнится, что ты сможешь принести обработанную пластину Аклаской полёвки скверны. А раз так, то тебе пора думать о жезле. Архимагистор сказал, что твой посох обычен. Это правда? Я перевёл взгляд на посох. Сидя на стуле, я по привычке поставил его между ног и опёр на левое плечо. Это очень удобно, да и посох всегда под рукой. — Он необычен и важен для меня, но архимагистор прав, магического в нём мало. — Именно об этом со мной говорили в магистрате. Магистор Кузаун продолжит обучать тебя и поможет выработать личный узор. Насчёт Хлар’ана не мне тебе рассказывать. Я же возьмусь помочь и объяснить тебе всё, что касается магических жезлов. Ты ведь уедешь на два года, так ведь? — И в эти два года мне нужно найти всё необходимое для жезла? — И для посоха, если это тебе нужно. Я ненадолго задержал взгляд на посохе, размышляя, что утяжеляющие полоски и острое основание с набалдашником на свободном от скверны материке так просто не сделать. — Да, это всё нужно, но у меня есть вопрос: что такое пертуберенция? — Пертуберенция магической энергии? — переспросил Густах. Долгие секунды наставник смотрел мне в глаза, живым пронзительным взглядом будто выискивая во мне ответы на замысловатые вопросы. — Когда я объяснял тебе циркуляцию энергии в печатях, то назвал три принципа их построения. — Энергия всегда должна течь от начала фразы рун в её конец; с какой скоростью энергия вышла из сигила, с такой скоростью она должна войти в следующий; и энергия должна свободно проходить через все круги и группы рун, то есть не делать замыкающих и концевых сигилов. — Это всё касается только печатей на листах магической бумаги. Густах на листе бумаги нарисовал геометрически выверенное скопление кругов, овалов и соединяющих их волнистых линий. Его личный магический узор. — Бумага плоская, и магическая энергия перетекает в чернилах, с помощью рун и сигилов обретая форму заклинания. Энергия в бумаге всегда течёт в одной плоскости, но с обычными вещами всё гораздо сложнее, — Густах свернул лист в трубку так, что магический узор оказался снаружи. — Это твой будущий жезл. Внутри него много каналов для тока магической энергии, но расположение каналов можно узнать только при магической оценке. Они могут идти вдоль жезла, тогда течение энергии будет прямоточным. Могут располагаться поперёк или под углом, тогда течение будет вихревым. Если же структура каналов неоднородна, то энергия будет течь прерывистыми волнами, накапливаясь у неоднородного участка и выплёскиваясь гейзером. Это всё я сейчас объяснял о собственных каналах жезла, но прибавится внешнее течение энергии от твоего личного магического узора. Как в них будет течь энергия — зависит от тебя, но размещать их придётся в строгом соответствии с каналами жезла. И ты должен будешь учитывать возвратное смещение энергии. Пертуберенцию. Представь поток воды, но в его центре вдруг появляется песок как отдельный внутренний поток. В середине пути он закручивается в сложный узел, выворачивается наизнанку, расширяется, обволакивает водный путь и как кожа идёт обратно, забирая с собой воду. А потом вновь разворачивается и идёт обратно, проходит дальше узла, сужается и всё возвращается в норму. Песок — это твоя магическая энергия, а вода — каналы. Но пертуберенцию вызывает вода. — И это всё нужно учитывать, создавая жезлы? — Не только жезлы, а вообще любое магическое изделие. Или же наргодат, это дворфийский. Путь, магия, рука — подумал я, сразу распознав значение сказанного Густахом слова. Это меня несколько удивило, и обнадёжило, что хотя бы один язык не придётся учить заново. — Путь, магия, руки. Управляя магией руками, примерно такой смысл у этого слова. Дворфы величайшие в магическом ремесле. — Я уже слышал, что за запечатанными заклинаниями следует обращаться именно к ним. — Ты, — Густах на секунду перевёл взгляд на связку кожи. — Ты ведь не просто так спросил про пертуберенцию магической энергии. Ты уже что-то успел достать? — я в ответ неуверенно кивнул. — Не удивительно, после всего добытого. Я угадаю, это кусок нижней ветки сребролиста? — Нет, при чём тут он? И что это вообще такое? — Один из доступных материалов для рукоятей жезлов и других наргодат. У него хорошее соотношение цены к проводимости энергии. Но если не сребролист, то что? — Мне довелось поучаствовать в одном крайне рискованно деле, из которого я вынес сердечную жилу гоблина-чемпиона. Густах ничего не ответил, но его усталый полный скепсиса взгляд говорил о многом. Наставник глубоко вздохнул и цокнул языком. И искренне поздравил меня с приобретением, о подобной основе для жезла мечтает каждый маг, даже у Густаха она попроще будет. Наставник сразу же поинтересовался о дальнейшей судьбе жилы. Я рассказал об алхимике в Магнаре и про выбранную обработку по технологии Раймарта, заодно спросив о разных типах жезлах. — Если алхимик рассказал про обработку, то я ничего нового не добавлю. В зависимости от материалов рукояти и украшений, свой жезл ты сможешь применить для разного. Многие боевые маги в жезл вписывают структурные заклинания, «Мощный удар» или «Молот воздуха», или даже «Щит воды». — А разве последнее… — Многие заклинания зависят от того, как и куда их применять. Если под взором своих богов ты создашь наргодат без внутренних энергий для заклинаний, но только с общим вместилищем магической энергии — то сможешь применить и «Шипы огня», хоть затраты на это непомерны. Многие ограничиваются «Мощным ударом», «Крушителем щита» и «Бронебойным ударом». — То есть, жезл превращается в оружие ближнего боя? — А как иначе, Ликус? Занятия с матонами не многие выдержат, но ещё немногие удостоятся чести к ним попасть. Любой маг в ближнем бою рискует сильно, и подобные боевые жезлы риск сводят на нет. — Можно ещё хранилище магической энергии сделать, и запечатанные заклинания в жезл вложить, но это к дворфам. — Многие благородные поколениями стоят в очереди только ради возможности попросить изготовить им наргодат. Не знаю, как с этим обстоят дела у вас. Я отмахнулся, что примерно так же, а сам задумался: нужно ли мне вообще превращать жезл в боевое оружие? У меня и так есть посох и кинжал, а в обозримом будущем я, скорее всего, заменю обычное тело посоха на подготовленную заллаю и впишу несколько боевых умений. Если достать подходящую рукоять для кинжала, то он превратится в грозное оружие. А гримуар в будущем так вообще будет забит заклинаниями. И в такой конструкции ещё одно оружие, оно зачем, чтобы просто было? — Понимаю тебя, Ликус, каждый думал о судьбе своего жезла, — Густах улыбнулся, будто поняв мои мысли. — Позволь дать тебе совет. Хлар’ан был вместе со мной в магистрате. Впиши в жезл одно или два боевых разумения, но в остальном используй как хранилище энергии для плит и прочего. Возможно, это поможет с твоей проблемой, — Густах показал мне на грудь, явно намекая на скверну в моей мане. Это предложение казалось на редкость гениальным, но именно сейчас меня интересовало кое-что другое. — Можно ли создать одежду, хоть те же перчатки, полностью блокирующие выход магической энергии из тела? — Это сложный вопрос, — наставник зачем-то посмотрел на связанную кипу листов книги по орочьему языку. — Такое сделать можно, и даже делали. Сразу ответить я не могу, но советую приготовиться. Ответ тебе не понравятся.