Вот, например, высоченный, не меньше мили в высоту древесный ствол, который опирался на короб размером с девятиэтажный дом – к нему еще под прямым углом стрела была приделана. На первый взгляд это – строительный кран, но стоило Дику навести на него бинокль, как он вздрогнул. Ствол покрывали красноватые наросты, увитые пульсирующими тяжами. Они подозрительно напоминали живую плоть! Вдоль стрелы торчали острые выступы, походившие на зубы: они служили опорными крючками для тросов. Там, где стрела соединялась со стволом, обнаружился огромный, как целое озеро, глаз. Его зрачок постоянно дергался, по-видимому, следя за тем, как массивный крюк поднимал груз. Таких кранов вокруг башни было несколько, причем самых разнообразных форм: башенных, гусеничных, с несколькими стрелами, других, совершенно невообразимых. Особенно впечатлял мостовой с ухмыляющейся мордой бабуина на месте кабины, который, неуклюже переставляя опоры, тащил к башне длинные трубы. Каждая из них могла служить тоннелем, по какому мог свободно проехать железнодорожный состав. Но кранами разнообразие причудливых гигантов далеко не исчерпывалось. Были тут многоногие змеи, или может, живые трубопроводы: они, обвившись вокруг башни, перекачивали наверх какую-то жижу. Вероятно, бетон? По земле вышагивали твари, напоминавшие нечто среднее между бульдозером и майским жуком. Эти расчищали лес, срезая деревья циклопическими жвалами. Им помогали бульдоги-титаны с непропорционально большими головами: они проглатывали срубленные ветки и стволы, а если надо – даже обломки скал. Расчищенную землю они тщательно вылизывали. Зачем? Там, где бульдоги поработали языками, появлялись бетонированные дороги. Почти сразу по ним начинали бегать сколопендры, подобно составу из железнодорожных платформ перевозившие все необходимое: от запчастей для живых машин до строительных блоков. Где это производили? Такая работа кипела неподалеку – в прямоугольных ямах, каждая размером с небольшое озеро. Там среди непонятных агрегатов, оплетенных трубами и проводами, деловито расхаживали существа, похожие на Пиноккио с множеством рук. Они следили, как в приемные отверстия этих то ли мельниц, то ли бетономешалок засыпался всякий хлам: деревья, обломки зданий, металлолом, камни и земля. Из выходных отверстий монструозные рабочие вынимали уже готовые детали, тут же нагружая их на транспорт. Откуда бралось сырье? На западе горизонт застилали клубы пыли. Среди них трудно было что-то разобрать, но то и дело из-под земли выныривали, чтобы тут же скрыться, огромные тени. Их очертания были Дику знакомы. В детстве его бабушка любила ухаживать за клумбой, и отчаянно боролась с юркими насекомыми, подгрызавшими корни. Память сохранила название зловредных тварей – медведки. Похоже, скопище монстров решило перепахать всю долину, а может, использовать весь ее материал для строительства башни. Трудно было даже вообразить, как будет выглядеть готовое сооружение. Влево и вправо от него тянулись ряды колонн, между которыми туда-сюда сновали пауки, натягивая тросы. Создавалось ощущение, что строился невиданных размеров мост. Точка, в которой он должен соединиться с башней, находилась как минимум на пару миль выше ее верхнего края… Вид всего этого комплекса производил на Лайонхарта примерно такое же впечатление, как на хоббитов – колдовская крепость у врат страны тьмы. Однако, как и мохноногие коротышки, он понимал, что его путь лежит туда. А потому, собрав всю свою волю в кулак, решил: «Даже если терминал не в этой башне, мне нужно внутрь, – но тут же, глянув под ноги, забеспокоился: – Но как спуститься?» Он стоял на ровной площадке, вымощенной потрескавшимся кафелем – создавалось ощущение, будто тут прежде располагался общественный туалет. Удивительно, как катастрофа перелопатила этот мир. Теперь перед Диком был обрыв высотой не меньше ста футов, под которым топорщились заросли боярышника и белой акации. Склон каменистый, с острыми выступами, а кое-где торчали куски арматуры: одно неверное движение при спуске – насадишься на них, точно жук в коллекции. – Эй, парень, не поможешь мне слезть? – натянув вымученную улыбку, обратился аспирант к Максу. Голем на него даже не глянул, оставаясь неподвижным, как горная вершина. Солнечные лучи играли на его удивительно ровной и чистой – ни единого пятнышка – броне. Ричард грустно вздохнул. Видно, рано он радовался тому, что может командовать этими тварями. Да, киборги его несколько раз спасали в трудной ситуации, но вот обычно хоть проси, хоть требуй, хоть грозись – реакции никакой. Может, он не уловил нужный эмоциональный настрой? Или превращения в мозгу кибернегра еще не завершились? Требовалась дополнительная настройка, и поэтому Макс упорно двигался к башне? Гадать проку мало, нужно было спускаться самому. Поправив рюкзак и завязав покрепче концы своих лохмотьев, Дик шагнул к обрыву. Присел на колени, ухватился за торчавшую чуть в стороне ветку кизила и, мелко подрагивая, опустил ногу… Сердце пропустило несколько ударов, пока носок ботинка судорожно искал в пустоте какой-нибудь выступ. Наверно, так чувствует себя человек, впервые ныряющий в прорубь морозным днем. Однако вот опора была найдена. Отлегло, и вроде даже солнце начало светить ярче, а Лайонхарт поставил вторую ногу в углубление на скале. Острые камни больно впились в бок, предплечье оцарапали шипы на кусте, но это ладно. Так, теперь, не отпуская правой руки, взяться левой за кусок арматуры, который торчал на самой кромке обрыва… Внезапно раздался сухой треск, и рука потеряла опору. По закону подлости тут же с глухим стуком осыпалась выемка, на которую опирался левый ботинок. Ричард, вскрикнув, попытался ухватиться за что-нибудь, но пальцы цапнули лишь горстку земли и несколько травинок. Перевернувшись через голову, аспирант больно ударился спиной, и его тело заскользило вниз по склону. Он то и дело натыкался на какие-то палки, острые железки, бился о камни. И без того измочаленная одежда мгновенно превратилась в жалкие обрывки, брызнула кровь. Вскоре Лайонхарта приложило темечком о булыжник, и мир расплылся в радужных кругах. Возможно, Дика бы размазало о скалы, но, соскочив с небольшого уступа, как с трамплина, он рухнул на раскидистую крону вяза. Хруст веток, вопли птиц, и Ричард повис на ветвях футах в шести над мутной лужицей. Едва теплившееся сознание будто запечатали в мешок, набитый паклей и свинцовой дробью. Можно было подумать, что кто-то отрезал у аспиранта конечности и приделал на их место руки и ноги от гранитного памятника – тяжелые, бесчувственные, неподатливые. Впрочем, оно и хорошо, ведь в животе и грудной клетке бешеным волком металась боль. И это было далеко не единственным удовольствием. В желудке и кишечнике по ощущению плескалась лужа ртути: внутренности растягивались под ее тяжестью и готовы были лопнуть. Голове приходилось и того хуже: мозги словно превратились в жиденький кисель, в который набросали ржавых гвоздей. Они больно втыкались в еще живые нервы, в глаза и в уши, грозили вылезти изо рта. Хотелось уползти в какой-нибудь укромный уголок, чтобы там отлежаться, но на это не было сил. Хотелось исторгнуть из себя ядовитую жижу, которая по ощущению плескалась в животе, но внутренности парализовало. Хотелось кричать, но легким не хватало воздуха. Хотелось – чуть не впервые с детства – молиться, но голова не соображала, а память молчала. Все, что смог Ричард, это с трудом – словно ворочая каменные плиты, – прошептать: – Макс… ради бога… спаси… Деревья, скалы, все вокруг искривилось, лес застлал багровый туман, но аспирант разглядел массивную тень на вершине увала. Похоже, за время злополучного спуска голем не только не шелохнулся, он даже не соизволил взглянуть на спутника. Но тут кибернегр переступил с ноги на ногу, однако не сделал попыток спуститься. Его будто что-то смущало. Неужели вид избитого Лайонхарта? Но ведь он без колебаний разорвал пасть церберу! Дика начало знобить, боль усилилась, сердце, только что еле ковылявшее, пустилось галопом. Вот оно начало спотыкаться и казалось, что еще немного – и аспиранта хватит инфаркт. – Скорее… я умираю! – просипел Ричард, как наполовину задушенная кошкой мышь. Макс присел, с сомнением разглядывая крутой склон, потрогал камни обшитой броневыми пластинками лапищей. И снова – никаких попыток спуститься! В чем дело? Раньше эти железяки, причем тот же кибернегр, неплохо слушались Дика. Ричард собрал остатки сил, вкладывая их в отчаянный призыв: – Сюда, будь ты проклят!!! В голове будто взорвалась сверхновая. Мир перед глазами поглотила ослепительная вспышка, а когда она угасла, повсюду замелькали разноцветные искры. Боль была настолько невыносимой, как если бы миллионы коготков торопливо разрывали мозг на отдельные клетки. Уши наполнились шипением, похожим на звук расстроенного приемника. Тело аспиранта изогнулось в мучительной судороге, и его вырвало: не ртутью, конечно, а чем-то черно-желтым с красными прожилками. Дик так и остался висеть с разинутым ртом, и с его губ змеистыми струйками стекала кровь пополам со слизью. Но, что странно, в груди разлилось приятное тепло, и будто свинцовая плита свалилась с сердца, позволив тому биться мощно и радостно. Макс, осторожно переставляя ноги с камня на камень, все же начал опускаться по склону. Значит, все обойдется. Голем вытащит его, отнесет в место, где еще сохранилось медицинское оборудование. Дика заштопают, и он спасет человечество. Каждый раз за эти полгода Ричарда кто-нибудь спасал, повезет ему и сейчас! Однако с чего такая уверенность? Возможно, плотина сознания все же рухнула под напором потока безумных событий. Аспиранту самому захотелось засмеяться, но он лишь раскашлялся. Внезапный укол боли заставил Лайонхарта дернуться. Впрочем, ощущение было терпимым: будто в самый центр мозга вонзилась тоненькая иголочка. Мир перед глазами подернулся рябью, и он развалился на цветные квадратики, как бывает с изображением на экране телевизора, когда возникают помехи. Потом в верхней части поля зрения появился значок, напоминающий изображение почтового конверта, которое нарисовали очень нетвердой рукой. Обеспокоенный Дик сосредоточил на нем взгляд, и перед глазами развернулась надпись: «Ошибка 437. Критический сбой в работе системы. Остановка всех функций…» Надпись рассыпалась на пиксели и пропала, а вместе с этим исчезли помехи. Впрочем, легче не стало. Что-то не так стало со зрением: мир сделался расплывчатым, особенно по периферии слева, а трава и листья вдруг сменили цвет с зеленого на синий. Некоторое время Ричард, удивленно моргая, пытался понять смысл произошедшего, пока его не осенило. Похоже, травма головы повредила и нейрочип, и тот отключился! В позвоночник будто вонзились ледяные иголочки, холод разлился и в животе. Черт, что же он будет делать без этой маленькой, но такой нужной микросхемки! Отключилась коррекция зрения и теперь забытые уже близорукость и астигматизм заявили о своих правах. Ну да, еще Дик не различал зеленый цвет… Но это все ерунда, можно привыкнуть. Хуже то, что сдохли дополнительные модули памяти, вычислений и подобного: в старом мире после без них работать в науке было бы сложно. Еще пропала возможность подключаться к электронным сетям. Как теперь наладить связь с Хайланд? Прежде он бы просто пошел бы на прием к врачу-кибернетику, а теперь что делать? Даже карту памяти с базой данных по эксперименту Ричард Энн отдал. Из зарослей донесся треск, будто через них продиралось крупное животное. Может быть, какой-нибудь хищник учуял запах стекавшей по рукам и ногам аспиранта крови? Послышался душераздирающий крик, неясные тени метнулись в стороны. Нет, хищник должен красться тихо и незаметно, скорее это был слон. Впрочем, от этого не легче: лесной гигант мог затоптать полумертвого Дика. «Ладно, хотя бы отмучаюсь», – подумал, покоряясь судьбе, Ричард. Мощный взмах закованной в броню руки буквально сбрил кустарник и к болотцу, над которым болтался на ветвях Лайонхарт, вышел Макс. Черт, значит он все-таки услышал зов о помощи несмотря на то, что у аспиранта отключился нейрочип. Может, микросхема и не нужна для того, чтобы киборги выполняли приказы? В самом деле, в базах данных системы хранилась информация о ДНК всех сотрудников проекта Орбитрон-7, вдруг этого достаточно? Кибернегр, увязая в зеленоватой жиже чуть ли не по пояс, подобрался к Дику. Обломав сучья, за которые зацепились обрывки комбинезона, голем аккуратно снял раненого. – Выручай… – еле прохрипел Ричард. Мелко дрожащими пальцами Дик слегка погладил броневые плиты на груди Макса, будто хотел его отблагодарить такой неуклюжей лаской. Он продолжил: – Нам обоим надо… добраться до терминала. Иначе всем конец… Ответа не было, лишь сверлил уши легкий электрический писк, издаваемый какими-то агрегатами внутри массивного тела кибернегра. Однако Лайонхарту показалось: напоминавшая огромный самовар башка Макса немного наклонилась вперед, а потом вернулась в исходное положение. Он кивнул или только пригнулся, чтобы не зацепиться за толстую лиану, с массивных шипов которой капала подозрительная смола? С трудом ступая в пузырящейся под ногами жиже, кибернегр медленно побрел по заболоченной роще. Спустя казалось бы миллиард лет он нашел сбегавший по склонам увала поток. Идти вдоль его берега получалось куда быстрее, но аспиранту на его руках стало только хуже. Дика раскачивало из стороны в сторону, а пару раз и сильно тряхнуло, когда подошвы голема проваливались в ямки. У Ричарда голова шла кругом, ему чудилось, что кишки подобно клубку обозленных змей затеяли драку между собой, попутно травмируя прочие внутренности. Для полноты ощущений одни участки тела жгло огнем, другие – морозило, и повсюду голодным тигром вгрызалась боль. Пытке этой не было конца, и он молил смерть дать ему избавление. Или он все-таки умер? Вполне вероятно! Ведь в какой-то момент Лайонхарт смутно, как сквозь толстый слой красноватой воды, увидел… врата преисподней. Две створки высотой футов двадцать, как будто склепанные из зазубренных мечей. Откуда-то появился и рослый демон-страж в усеянных шипами латах и шлеме в форме головы китайского дракона. Демон сверкнул желтыми глазами, и его когтистая лапища подобно голодному пауку прянула Ричарду в лицо. Правда или нет, но из пальцев твари выметнулись алые лучи и пронзили аспиранта. Электрический разряд проскочил по его позвоночнику и разбежался по самым мелким нервам. На какое-то время он видимо потерял сознание. А когда вынырнул из вязкой пучины небытия… Ричард, лежа в узкой лодке, куда-то плыл. То и дело посудина вздрагивала, и тогда все тело отдавалось ноющей болью. Пространство за пределами лодки застилал кровавый туман, и дышать в нем было тяжело, потому с аспиранта градом катился пот. Где это он? Скользил по волнам Стикса, приближаясь к царству мертвых? Уши ловили мерный перестук и редкие взвизги: может быть, то днище посудины цеплялось за кости усопших, покоившиеся на дне реки? Сделалось жутко, и Дик заворочался, прикидывая, как бы выбраться из лодки. Тщетно: тело, весившее, казалось, целую тонну, будто вросло в жесткую поверхность под ним. Хуже того, загривок пронзила острая боль: наверно, демоны наказывали пленника за строптивость. – Ай! – вскрикнул Лайонхарт и насколько мог, повернул голову в бок. Он изумленно заморгал: боялся, что увидит мелкого беса, усевшегося на шею, но вместо этого обнаружил пластиковый цилиндр с иглой, который вводил под кожу бесцветную жидкость. Шприц? Тем временем многосуставчатая штанга, на которой был закреплен приборчик, убрала его в нишу на борту лодки. Странно, но боль и дурнота отступили, Дик ощутил прилив бодрости. Он смог приподняться на локтях и осмотреться. Несколько мгновений он надеялся, что все это – лодка, заплыв на ней по инфернальной реке – ему примерещилось. Увы, так было лишь отчасти. Он находился не в лодке, а скорее в гробу с прозрачной крышкой. С десяток подобных ящиков стояли в два ряда на небольшой железнодорожной платформе, и в каждом из них виднелся совершенно голый, если не считать нескольких полос из белого материала, человек. На правой стороне платформы находились только мужчины, на левой – женщины. Всех их, казалось, сморил беспокойный сон, а белые полосы не туго, но крепко удерживали их в положении на спине. – Парень, очнись! – окликнул Дик соседа. – Ты знаешь, как мы сюда попали? Ответа не последовало, лицо мужчины оставалось таким же расслабленным, и Ричард выкрикнул громче: – Мужик, хватит дрыхнуть! Надо сматываться! Ты можешь пошевелиться? Реакции добиться так и не удалось, другие спящие тоже не обратили на внимания на окрики аспиранта. Оставалось думать только о себе. Лайонхарт осмотрелся: да, вся одежда куда-то пропала, и его, как и прочих, сковывали путы. Неужели его похитили? Вспомнились мрачные истории о бандитах, которые разделывают незадачливых жертв на органы, о работорговле. Вдруг аспиранта, отрезав ему причиндалы, заточат в гарем? Ах да, привычного мира больше не существовало… Но это еще не значило, что перевелись извращенцы. Страшно было даже представить, что мог сотворить киборг, жадный до плотских утех! От таких мыслей по спине прошла дрожь, а ладони покрылись холодным потом. Впрочем, в дальнем углу сознания все же теплилась надежда: неведомые похитители аккуратно обработали каждый дефект на теле. Зашили крупные раны, промазали медицинским клеем мелкие порезы, залепили пластырем синяки и ссадины, и даже все родинки срезали. Умыли, подстригли. Выходит, пленники были нужны не только живыми, но и в хорошей форме? «Не торопись радоваться, – мрачновато одернул себя Ричард. – Чем лучше выглядят рабы, тем они дороже». Прикидывая, что его ждет, Дик поглядывал по сторонам, но так, чтобы это не привлекало внимания. Тем временем платформа, вздрогнув и заскрежетав, застучала колесами по решетчатой конструкции, похожей на трассу для «американских горок». Те же высокие подъемы и спуски, хотя и достаточно пологие, только маршрут был линейным. Вдоль путей на равных промежутках торчали фонари, поэтому трасса казалась гигантским червем с фосфоресцирующими члениками, уползавшим в глубину пещеры. Кстати она была огромна. Тусклое освещение выхватывало лишь отдельные участки на ее полу, стенах и потолке. Приглядевшись, Лайонхарт различил несколько огоньков, двигавшихся где-то вдалеке от железной дороги. Получалось, в ширину пещера была не меньше пары сотен ярдов, а в длину она и вовсе не имела конца. Интересно кто их погрузил на платформу? Скользнув взглядом вдоль убегавших назад рельсов, аспирант смутно различил широкую площадку, вымощенную чем-то вроде кафеля. Там, судя по всему, располагался «вокзал». Мостовые и обычные краны, погрузчики обслуживали несколько путей с железнодорожными платформами. Вся техника была полностью автономной, хотя тут и там на ней виднелись красноватые наросты. Эти куски пульсирующей массы походили на изуродованные фрагменты тел людей и животных, умело вплетенные в механические конструкции. Машины занимались погрузкой еще одной партии гробов, рядом транспортеры перевозили необработанные камни и металлические детали, покрытые ржавчиной. Прежде Ричарду было бы любопытно поглазеть на все это, но сейчас от одного вида биомеханических чудищ закружилась голова, и желудок упрямо полез к глотке. К счастью, мини-поезд обогнул массивную колонну явно искусственного происхождения, и вокзал исчез из виду. Путь продолжался в сером полумраке. Несколько раз мимо, тарахтя огромными пропеллерами, пролетали странные штуковины, похожие на водомерок размером с корову. Они тщательно обшаривали стены пещеры лучами прожекторов, а иногда останавливались, ощупывая скалы длинными лапками. Чего они там искали? Вероятно, проверяли многочисленные кабеля и металлические конструкции, смонтированные на разных участках стен. Однажды к тому месту, где зависла водомерка, подлетела механическая бабочка. Ее усики развернулись, шаря по многожильному кабелю, и в стороны полетели искры. Неподалеку, потрескивая, мигал фонарь. Покончив с кабелем, бабочка переключилась на него, и свет засиял ярко и ровно. Машины занимались ремонтом? Но чьи команды они выполняли? Неожиданно мини-поезд сделал очередной поворот, и в лицо Дику ударил яркий свет. Огромный, ярдов двадцать в длину скорпион пристроился на своде пещеры и светил по сторонам множеством прожекторов, смонтированных по всей его головогруди. Длинными усиками он ощупывал камень, а каждая из трех пар его клешней была занята работой. Передней, в которой скорпион держал мощный бур, он крушил скалу, прокладывая в ней ход. Средней шлифовал его стенки, а задней уже монтировал из готовых блоков какие-то агрегаты, подтаскивал к ним кабеля. Те, похоже, создавались тут же: членистоногое вытягивало покрытые изоляцией жилы из своего хвоста. Воздух пропитался едкой пылью, щебень сплошным дождем сыпался в подземную речку, которая извивалась среди сталагмитов по дну пещеры, уши закладывало от грохота и визга инструментов. Но скорпиона это не смущало, он, окруженный мелкими насекомыми-помощниками, методично вгрызался все дальше в скалу. Пораженный, Дик разглядывал эту тварь, и тут кое-что привлекло его внимание. Там, где у всех скорпионов должны располагаться жвала, у этого монстра имелось небольшое возвышение. Что-то торчало оттуда, может – некое изваяние, вроде русалки, которыми украшали бушприты парусников. Платформа как раз поползла вверх, поближе к стройке, и вот эта фигурка оказалась прямо над головой Лайонхарта. О, теперь ее стало видно куда лучше. Действительно, это – женский торс. Руки русалки и все, что располагалось ниже пояса, было будто вплавлено в вырост на передней части монстра. Однако туловище и лицо остались нетронутыми, сохранив все детали и соблазнительные изгибы. Взор аспиранта восхищенно заскользил по формам красотки, и тут у Дика в голове всплыла картинка. Брызги водопада, искрящиеся в лучах полуденного солнца и рядом, по пояс в кристально чистой воде – три девушки. Одна из них – брюнетка – удивительно походила на эту русалку на «бушприте» скорпиона… Глаза Лайонхарта стали круглыми, как крупные монеты, и его челюсть отвисла с глухим стуком. – Не может быть! – чуть слышно прошептал он. – Хелен, так ее вроде звали? Это действительно она? Но почему?! Вопрос, оставшись без ответа, потонул в перестуке колес и грохоте строительного оборудования. Платформа неспешно ползла дальше, и тело русалки скрылось из виду. Шокированный Дик рухнул обратно на дно гроба. Глазеть по сторонам сделалось почти физически больно. Даже вообразить было трудно, что он еще мог увидеть! Будто откликаясь на тревогу Лайонхарта, цепочка фонарей вдоль трассы оборвалась, и все вокруг погрузилось в кромешную тьму. Впрочем, это не принесло облегчения: тут и там мерещились чудовища, которые протягивали к аспиранту щупальца, клешни, когтистые лапы. Тела монстров были в основном механическими, но головы – человечьими. По лишенным кожи лицам струилась кровь, рты разевались в беззвучных воплях. Казалось, они молили Ричарда о помощи, но тот лишь плотно зажмурился. Однако образы жутких тварей все также маячили перед взором, ведь их порождал одуревший от увиденного мозг. «Черт, я думал, что освоился в новом мире, – сморщившись точно от зубной боли, подумал Дик. – Но нет, к этому привыкнуть нельзя. Я схожу с ума…» Тем временем звуки, эхом отражавшиеся от стен тоннеля, стали глуше. Затем раздался металлический грохот пополам с чем-то вроде гудения электромоторов, и в глаза ударил свет. Он был так ярок, что пробивался даже сквозь плотно сомкнутые веки. В чем дело: они куда-то выехали, может, на открытое пространство? Действительно, через несколько минут мини-поезд, вздрогнув, остановился. Послышалось легкое гудение, и в лицо пахнул прохладный воздух, пропитанный острым запахом дезинфекции. Потом… Лайонхарт почувствовал, что его мягко поднимают в воздух. Он распахнул глаза и настороженно огляделся. Файл 8. 30 ноября 3086 года. Вершина Омнисферы Сильный удар на время лишил Кугеля чувств. А во что, он, собственно, врезался? Трудно сказать, ведь он даже момент тот упустил. Просто, когда пронзительная голубизна заполнила все поле зрения, а город съежился до размеров небольшого камешка, свободный полет вдруг окончился. Только что в ушах свистел ветер, и тут робот-шар будто врезался в стену. «Это прозвали небесной твердью?» – мелькнуло в мозгу, пока сферическое тело, раскаляясь, вбуравливалось во что-то твердое. А потом ослепительную голубизну сменила чернильная тьма. Сознание возвращалось медленно, как будто всплывая через толстые слои застывающего гудрона. Точно так же, как при подъеме с глубины, сперва тьма посерела, а затем где-то вверху обнаружилось световое пятно. Вслед за зрением вернулся и слух: ушей коснулось тихое шипение, похожее на звук прибоя. И, наконец, восстановились и тактильные ощущения: тело, до этого будто растворенное в тепловатой, вязкой массе, сконцентрировалось в твердый шар. Силы начали вливаться в эту оболочку, и вскоре их стало достаточно, чтобы встать на ноги. Встряхнувшись, Кугель выбрался из небольшой дыры, и его взгляд заскользил по сторонам. – Что? За небом был еще один мир? – не сдержал он возгласа удивления. – Да это матрешка какая-то… Он находился в центре плоской, как стол, равнины. У ног плескалась вода, и полупрозрачные волны бликовали радужными пятнами. Ни островка, ни впадинки, лишь тонкий слой влаги, разлитый по совершенно ровной и гладкой поверхности. Далеко, на самом горизонте угадывался кольцевой подъем: было ощущение, будто стоишь на гигантском блюдце с чаем, в которое капнули масла. Да, внизу все выглядело скучно, но зато выше… От краев «блюдца» вверх, закручиваясь по спирали, поднимались широкие линии темного цвета. Сходясь в зените в одну точку, они заставляли вспомнить о крышке, которой накрыли блюдо. Кугель невольно поежился: интересно, для кого приготовили закуску из его персоны? Очень неприятно было чувствовать себя некой горошиной, пусть даже редкой. Выходит, его все это время последовательно вели к кому-то на обеденный стол! Однако… возможно, это было просто игрой воображения. За свое путешествие робот-шар видал и не такое, благо, и здесь нашлись вещи, чей вид просто ставил в тупик. В укрывавший это пространство купол были ввинчены некие штуковины, украшенные бахромой из прозрачных кристаллов. Случается, что в холодную погоду при высокой влажности эдакий абажур вырастает на различных предметах, например – фонарях. Вот только каждое из этих образований по прикидкам Кугеля было размером с небоскреб. Друзы кристаллов соединялись между собой тонкими линиями, или, может быть – щелями, через которые тысячами глаз-искр заглядывала бархатная тьма. Впрочем, ей не было места под куполом. Свет майским ливнем изливался на помещение из самого зенита, где раскинул изогнутые щупальца желто-красный спрут. Стоило роботу-шару взглянуть на него, как защитные светофильтры сразу же затенили камеры. – Опять небо, – подумал Кугель, подставляя лицо потоку лучей. Он прикрыл глаза, но все равно видел тысячи радуг, переливавшихся на гранях свисавших с потолка кристаллов. – А эта штука вверху… Неужели солнце? И куда теперь? Куда ни посмотри, этот мир выглядел одинаково, и наверняка блуждать тут можно было очень долго, так и не встретив ничего стоящего. Оставалось лишь одно решение: взбираться к той точке, где сходились все пути. Вздохнув, Кугель заковылял к одной из дорог, спиралями поднимавшихся к «солнцу»: выбрал случайно, ведь каждая ничем не отличалась от остальных. И вот он, преодолев невысокий подъем, закатился на бетонный настил. Совершенно гладкая и лишенная перилл дорога уверенно взбиралась вверх под углом градусов сорок пять. Человеку идти по ней было бы не легко, но робот-шар проблем не испытывал. В его ведущем пояске имелась электромагнитная обмотка, и если внутри серого камня найдется хотя бы один стальной прут, Кугель не упадет. Однако его поджидал сюрприз: неожиданно мир перевернулся, и путник очутился на совершенно ровной трассе, уходившей прямо за горизонт. По бокам ее разверзалась космическая бездна, щедро посыпанная солью звезд и пушинками галактик, а над головой топорщились копья кристаллов. Что за чудеса: он не успел даже пустить ток по обмотке! «Ох уж эти фокусы с гравитацией…» – вздохнул про себя робот-шар и покатился вперед.