— Я знаю, — почти простонала Кейт, проводя рукой по яркой одежде. — Финн построил его для меня после рождения Эвана. Огромный квадратный пуфик стоял в центре комнаты, и Эви не могла не улыбнуться, когда заметила маленькую плюшевую собачку, сидящую на его краю. Пока Кейт пересекала комнату, она провела пальцами по его мягкому меху. — Похоже, что мы все ещё примерно одного размера. Так что это должно подойти. — Она достала длинное чёрное платье с кружевными рукавами и повесила его на крючок. — Это тоже. Хотя это ещё до рождения ребенка, когда моя грудь была меньше, так что оно может быть немного тесновато. Это может быть немного слишком повседневным, но у меня, наверное, есть жакет, который ты можешь надеть поверх него. Что? — спросила она, обернувшись и поймав улыбку Эви. Я скучала по тебе. — Ничего. — Я выйду, — сказала она, когда Эви заколебалась. — Нет. — Эви сняла с себя рубашку и положила её на пуфик. — Всё нормально. Не то, чтобы ты не видела всего этого раньше. — Выскользнув из джинсов, она влезла во второе платье и с трудом удержала его на груди, чтобы можно было застегнуть молнию. — Может быть, не это. Кейт захихикала, пока Эви повесила его на вешалку и потянулась за следующим. — Ты счастлива, Кейт? Её руки замерли. Она понятия не имела, откуда взялся этот вопрос, но сейчас она не могла взять свои слова обратно. — Да. У меня потрясающий муж, очаровательный сын и хорошая жизнь. А ты счастлива? Эви изучала себя в зеркале. Платье было немного тесновато на попе, но не невыносимо. Её мама, вероятно, прищёлкнула бы языком при виде рукавов, сквозь кружева которых виднелись плечи, но оно было ниже колена, так что, по крайней мере, она бы это одобрила. Кроме того, или так, или никак. Даже Мэри Элизабет должна была бы простить её. Она встретилась взглядом с Кейт в зеркале. Была ли она счастлива? — Я не уверена. Кейт помогла ей снять платье и сунула его в сумку для одежды, пока Эви одевалась. Когда она повернулась, её глаза были печальными. — Я не буду спрашивать тебя, почему ты ушла, потому что не хочу, чтобы ты мне лгала. Но я скажу, что ты заслуживаешь быть счастливой. Итак, — Кейт протянула платье. — Если ты действительно не счастлива, возможно, ты сможешь найти способ стать таковой. Эви взяла сумку, перекинув её через руку. Она не была так уверена. — Спасибо, Кейт. Они молча спустились по лестнице, и Кейт помахала рукой с крыльца, пока Эви садилась в машину и выезжала задним ходом на подъездную дорожку. Отказавшись ещё раз бросить взгляд на дом напротив, Эви прикусила нижнюю губу. Ещё один день, и она сможет вернуться к своей настоящей жизни. Она уже пережила боль утраты, когда в последний раз покидала Филадельфию. Она сможет сделать это снова. Она должна это сделать. Глава 10 Эви проснулась, задыхаясь, сердце гулко и тяжело колосилось в груди. Проведя руками по лицу и волосам, она медленно и глубоко вдохнула, желая, чтобы сердцебиение замедлилось. Она заплатила бы любую сумму, чтобы стереть из памяти последний образ родителей. Облокотившись на подушки, зажмурила глаза и попыталась вспомнить последнее хорошее воспоминание о них. То, которое она часто использовала сразу после отъезда из Филадельфии. Оно поддерживало её бдительность, когда она не спала всю ночь в дешевых гостиничных номерах в плохих районах Манхэттена, слишком боясь заснуть. Медленно перед глазами всплыло лицо матери. У неё были добрые глаза. Это всегда было первым, что Эви замечала, когда думала о лице матери. Её добрые карие глаза, в уголках которых появлялись морщины, когда она улыбалась или смеялась. Мэри Элизабет только улыбалась, когда праздновала двадцатый день рождения своих дочерей. Эви и Несса настаивали на том, что в двадцатилетии нет ничего особенного, но Мэри Элизабет хотела отметить это событие как последний год, когда вся её семья будет жить под одной крышей. Эви должна была выйти замуж через шесть недель. Она украсила дом в их любимых цветах, приготовила все их любимые блюда, взяла напрокат их любимые фильмы. И они смотрели их втроем, прижавшись друг к другу на диване, разговаривая и смеясь, как будто ничего плохого никогда не могло случиться. Две недели спустя Эви уехала, оставив в качестве объяснения только записку на подушке, и с тех пор она не видела улыбающегося лица матери. Теперь оно жило только в её памяти. Она открыла глаза и заморгала, борясь со жгучими слезами. День обещал быть долгим. Она взглянула на часы на прикроватной тумбочке. Семь. Два часа до похорон. Двенадцать, пока она не вернется в Нью-Йорк и не придумает, как уехать как можно дальше от Филадельфии. Эви выскользнула из кровати, подошла к жалюзи и задернула их на окне. Она видела, как небо на горизонте только начало светлеть, как непроглядная синева ночи переходит в оттенки фиолетового и оранжевого, когда гаснут звезды. Отвернувшись от окна, прошла в ванную и включила струю душа. Она приняла душ, собрала вещи, а затем быстро перекусила чем-то на завтрак, прежде чем отправиться в церковь. В отеле были предусмотрены туалетные принадлежности для него и для неё, и Эви открыла мужской шампунь, вдыхая его аромат. Он слабо напоминал запах лосьона после бритья её отца. Она помнила, как просыпалась от кошмаров в объятиях отца, окруженная древесным запахом его лосьона после бритья, уткнувшись лицом в его шею. Она поставила флакон на стойку, а остальное взяла с собой в душ. Откинув голову назад, позволила воде стекать по её лицу и волосам. Когда на глаза навернулись слёзы, вытолкнула их обратно. Она больше не будет плакать. Она уже давно поняла, что размышления о прошлом — это пустая трата времени. Они ушли, и всё, что она могла сделать, это двигаться вперед. Она тщательно вымыла голову и быстро вымыла локоны. Завернувшись в полотенце, нанесла легкий слой макияжа — ровно столько, чтобы скрыть следы последних нескольких дней, — и уложила волосы в низкий пучок. Мэри Элизабет никогда бы не потерпела распущенных волос на похоронной мессе. Воздух, вырывающийся из кондиционера, обжигал её кожу, когда она сменила полотенце на лифчик и трусики. Солнце отбрасывало длинные тени, его лучи проглядывали между зданиями, пока оно продолжало своё восхождение, окрашивая небо в ярко-красные и оранжевые цвета. Эви аккуратно сложила одежду и положила её в сумку, бросив сверху туалетные принадлежности, как вдруг зазвонил телефон, стоявший на тумбочке. Она бросила взгляд на часы. Кто звонит ей в восемь утра? Она взяла телефон со стола и нахмурилась, увидев вспыхнувшее имя. — Алло? — Эвелин, дорогая, как ты? — шикарный английский акцент Уильяма послышался в трубке. Он был единственным, кроме её бабушки, кто когда-либо называл её Эвелин. — Я в порядке. — Хм-м. Не похоже, что ты в порядке. Подняв глаза к потолку, Эви подошла к шкафу и расстегнула молнию сумки с одеждой. — Откуда тебе знать? Я разговариваю с тобой, наверное, раз в год. — Это больно, — ответил Уильям, и Эви представила, как он схватился за грудь в притворном оскорблении. — Я сейчас немного занята, Уилл. Тебе что-то нужно? — Мне нужно, чтобы ты пришла ко мне. — Зачем? — Она выпрямилась, присев на корточки, чтобы достать свои туфли из сумки, в которой их оставила, и тут же насторожилась. — Потому что у нас есть кое-что, что я бы хотел обсудить лично. — У нас уже много лет не было ничего, что можно было бы обсудить лично. — Ну, теперь есть. Как скоро ты сможешь приехать? Заинтригованная, Эви опустилась на край кровати. Уильям редко требовал аудиенции. Возможно, он и дал ей старт, в котором она нуждалась в Нью-Йорке много лет назад, но с тех пор, как она начала воровать для клиентов более высокого уровня, он держался на расстоянии. Он предпочитал общаться через телефоны или зашифрованные серверы. Что её вполне устраивало. Этот человек был одержим звуком собственного голоса. — Завтра. — Значит, ты в городе. Это хорошо. Я не могу завтра, но могу в пятницу. В полдень? — Конечно. Полдень в пятницу — это хорошо. — Отлично. И Эвелин, дорогая, поспи немного. У тебя усталый голос. — Он не стал дожидаться её ответа, прежде чем повесить трубку, и Эви бросила телефон на кровать, покачав головой. Даже через телефон она, очевидно, звучала как сумасшедшая. Застегнув сумку, она подошла к шкафу и надела платье Кейт через голову. Лёгкая улыбка появлялась на её губах всякий раз при воспоминании о том, как они с Кейт менялись одеждой на протяжении многих лет. Она подумала, что если бы хорошенько поискала в своей детской спальне, то нашла бы хотя бы один предмет одежды, который ей не принадлежал. Застегнув на шее прабабушкин жемчуг, она нежно погладила его. Теперь у неё будут воспоминания, и эти жемчужины, чтобы помнить о матери. Надев туфли, когда зазвенел будильник, она хлопнула по нему и подождала лишние пять минут, ожидая тревожного звонка от портье отеля, после чего выскользнула за дверь и спустилась на лифте в вестибюль. Запах кофе и яиц доносился от входа в ресторан с дальней стороны. Времени на завтрак сейчас не было. Она не была уверена, что её нервы справятся с этой задачей. Вместо этого вышла в прохладное весеннее утро и позволила свежему воздуху покрыть мурашками её голые руки. Только когда она услышала своё имя сквозь шум утреннего движения, она заметила черный внедорожник, припаркованный через дорогу. Кейт вылезла с заднего сиденья, а Деклан стоял у водительской стороны своего Range Rover, одетый в сшитый на заказ черный костюм с темно-серой рубашкой и черным галстуком, солнцезащитные очки скрывали его глаза. Эви застыла как вкопанная, когда Кейт быстро пересекла улицу и остановилась перед ней. — Я знаю, что у тебя есть машина, но я подумала, что ты будешь рада увидеть знакомые лица. И, возможно, разрешить им тебя подвезти. Мертвая хватка, которой Эви держала свой контроль, немного ослабла. — Подвезти было бы неплохо. Глава 11