— Не надо повторять за Эйданом, — нахмурился Деклан. — Он молод, глуп и эгоистичен. И он понятия не имеет, о чём говорит. Ты здесь не одна, Эви. Впервые за долгое время она не чувствовала себя одинокой. Трещина в стене вокруг её сердца расширилась, а надежда разгорелась ещё сильнее. Но… — Почему ты должен разгребать мои косяки? Его рука обхватила её за шею, наклонила голову вверх, его глаза искали её. — Ты знаешь почему, — сказал он и прижался губами к её губам в поцелуе, от которого у неё перехватило дыхание, а по коже пробежал жар. Он прижал её спиной к перилам, запустил одну руку в её волосы, а другой залез под рубашку и обхватил грудь, сжимая большим пальцем сосок. Он приподнял её, усадив на прохладный камень, но она чувствовала только его и огонь, который он разжёг внутри неё. Обхватив ногами его талию, она притянула его к себе. Он уже был твёрдым, возбуждённым, когда его рот накрыл её, и она откинула голову назад и позволила ему взять себя. Он стянул рубашку с её плеч, подставляя грудь прохладному воздуху, так что ее соски затвердели. Когда он провёл по ним кончиками пальцев, она задохнулась, выгнув бёдра навстречу его бёдрам и вызвав низкое рычание из глубины его горла, которое заставило её почувствовать себя пьянящей, сильной. Когда солнце выглянуло из-за деревьев, он скользнул в неё, вызвав стон с её губ. Она позволила мыслям, мучившим её, покинуть голову и отдалась переполнявшим ее ощущениям. Медленные, уверенные толчки его бедер, ощущение его зубов, скользящих по её шее, то, как его ладонь обхватила её грудь, дрожь, которую он вызвал, обводя большим пальцем её сосок. А когда он подвёл их обоих к краю пропасти, она поняла, что не хочет быть нигде, кроме как здесь, в его объятиях, что бы ни ждало её в будущем. Всё ещё находясь внутри неё, он лениво провел губами по её шее, по подбородку и губам и нежно поцеловал. — Давай ненадолго выберемся из дома и сходим сегодня вечером в клуб. — Правда? А как же… — Итальянцы, я знаю. Там много охраны, и я найду несколько человек, чтобы следовать за нами туда и обратно, если тебе от этого станет легче. — Он заправил прядь волос ей за ухо. — Ты сойдешь с ума, если будешь долго сидеть в этом доме взаперти. — Не так давно ты чуть ли не угрожал держать меня в плену. — Она тихонько хихикнула. — Времена меняются. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Да, меняются. — Она обвила руками его шею. — А теперь возвращайся в постель. — Я ещё не так сильно устала. Он усмехнулся, снял её с перил и повернул обратно к спальне. — Сон — это не совсем то, что я имел в виду. В тот вечер Эви стояла перед зеркалом и теребила подол платья, которое ей одолжила Кейт. Глубокий бордовый цвет подчёркивал зелень в цвете её глаз, как и говорила Кейт, но облегающее платье не оставляло абсолютно ничего для воображения. Платье длиной до колен обтягивало бедра Эви, поскольку она была намного выше подруги, а крестообразный халтер натягивался на груди, оставляя небольшой вырез в виде замочной скважины, который открывал гладкую бледную кожу. Она даже не смогла надеть нижнее бельё с этой чертовой штукой. Покрутившись, она проверила, держатся ли шпильки, которые она воткнула в свой беспорядочный заплетенный пучок, и решила, что несколько выбившихся прядей только добавляют образу привлекательности. Фиолетово-серые тени, которые она нанесла на веки, подчеркивали её глаза даже больше, чем платье, а губы она выбрала нюдовые, чтобы сохранить фокус там, где она хотела. Она должна была признать, что в этом платье она была бесподобна, но совет Кейт сказать Деклану, что она его любит, заставлял её нервничать. Она прижала руку к животу, выходя из ванной и выключая свет. Это был большой шаг, и это были слова, которые она не могла бы взять назад. Как бы Деклан ни отреагировал, эти три слова изменят её будущее. И произнести их было не так уж и просто. Она закрепила в ушах серебряные серьги-канделябры и обула чёрные туфли на шпильках. Его испепеляющий взгляд, которым он одарил её, когда увидел, как она спускается по лестнице, и глаза, блуждающие по её телу, заставили бабочек умолкнуть. Это был раскалённый добела жар и отчаянная потребность, и от этого у неё пересохло во рту. Конечно, мужчина, который так на неё смотрит, может справиться с тремя самыми простыми словами в английском языке. — Я передумал, — прорычал он, когда она остановилась перед ним. — Мы должны остаться дома, чтобы я мог рассказать тебе всё, что собираюсь с тобой сделать, пока буду снимать это платье, а потом показать тебе. — Это восхитительно заманчивое предложение, мистер Каллахан, но, — она положила руку ему на грудь, когда он потянулся, чтобы поцеловать её, — мне потребовалось ужасно много времени, чтобы влезть в это платье, и я не сниму его снова, пока кто-нибудь, не считая тебя, не увидит меня в нём. Как по команде, в фойе вошёл Броган, держа в одной руке очень большой сэндвич, а в другой — банку содовой. Он одобрительно присвистнул и усмехнулся, когда Деклан бросил на него взгляд. — Кто-нибудь, кто тебе не родственник, — добавила она, прежде чем Деклан успел заметить, что Броган соответствует её условиям. — Отлично. Это даст мне больше времени, чтобы составить более длинный список, — пробормотал Деклан, взял свои ключи и вышел вслед за ней за дверь. Очередь в Reign змеилась вдоль стены здания, а широкоплечие, высокие вышибалы держали бархатные веревки и отбивались от флиртующих женщин, умолявших попасть внутрь. При виде Деклана они отцепили веревку и пропустили их, кивнув им обоим. Внутри люди толпились на танцполе, извиваясь телами в такт диджею, который освещал неоновыми огнями небольшую сцену. Ещё больше неоновых огней прыгало вокруг, отражаясь от хрома и стекла, их цвета менялись в завораживающем калейдоскопе. Музыка гудела в ней, как электричество, пока Деклан прокладывал себе путь к лестнице, ведущей в VIP-зал на втором этаже. Зал огибал первый этаж с трёх сторон, открывая прекрасный обзор на танцпол и диджея. Здесь стояли большие полукруглые кабинки, каждая с занавесками, которые можно было раздвинуть, чтобы создать хотя бы иллюзию уединения. Тонкую иллюзию, подумала она, пока Деклан вёл её мимо двух целующихся женщин, и третьей, наблюдавшей за ними. Они остановились у кабинки с табличкой "Зарезервировано", и она обошла стол, погрузившись в мягкую кожу. Музыка казалась приглушённой в защищённой кабинке, и она была впечатлена тем, насколько продуманным был дизайн. — Итак, “Breá” и “Reign”. Какая именно часть города принадлежит тебе? — спросила она, когда официантка приняла у них заказ на напитки. — Достаточная. — Это то, чего ты всегда хотел, — засмеялась она. — Империя. Это всё, о чём ты думал? Его взгляд был напряженным, и она вздрогнула. — Почти. Даже до самой смерти мой отец по-настоящему не понимал моего видения синдиката. Думаю, он всегда считал, что эти предприятия было предлогом, чтобы увильнуть от моих обязанностей перед семьей. — Но они гораздо больше, чем это. Они — ворота в те уровни общества, до которых нельзя добраться под землей. Он улыбнулся, когда официантка поставила их напитки на стол и ушла. — Ты была единственной, кто действительно понимал, что я пытался сделать. — Как он умер? Твой отец. — Несчастный случай. Он съехал с дороги во время ледяного шторма и врезался на машине в дерево. Представляю, как его разозлило такое поведение. — Он усмехнулся. — Было странно осознавать, что я сирота. — Ты скучаешь по ней? — По маме? Не знаю. Эйдан всё ещё любит праздновать её день рождения каждый год, так что, думаю, время от времени это всплывает. Но я бы не сказал, что это постоянная боль. Это не будет так для тебя всегда. — Я знаю. — Она вздохнула. — Расскажи мне что-нибудь о себе, чего я не знаю. Он поднял бровь и посмотрел на неё через край своего стакана с виски. — Как может быть что-то обо мне, чего ты не знаешь? — Десять лет — это большой срок для того, чтобы с тобой произошло то, о чём я не знаю. Он покрутил стакан на столе, размышляя. — Я ненавижу акул. Она со смехом откинула голову назад. — Как ты можешь ненавидеть акул? Ты когда-нибудь встречал акулу? — Почему я должен встретить акулу, чтобы решить, что они мне не нравятся? Что, я поговорю с одной из них и вдруг передумаю? — Ладно, хорошо, — снова захихикала Эви. — Ты можешь ненавидеть акул. Хотя я думаю, что они заслужили дурную славу. Однажды я ныряла с акулами в клетке в Новой Зеландии. Это было потрясающе. — Ты была там по работе? — Нет. — Она покачала головой. — Просто для развлечения. В то время я жила в Дублине и отчаянно хотела сбежать от зимы. Поэтому я сбежала в Новую Зеландию на несколько недель, отлично загорела, познакомилась с акулами. Он поднял руку, чтобы намотать на палец один из её локонов, выбившийся из пучка. — Ты очаровательна. О чём ты сейчас думаешь? — О том, что на мне нет ничего под этим платьем. Его глаза потемнели, и он придвинулся ближе к ней, прикоснувшись бедром к её бедру, когда он наклонился, чтобы провести зубами по её обнажённому плечу. — А о чём ты думаешь? — Обо всех греховных вещах, которые я хочу с тобой сделать. Он скользнул рукой вверх по её ноге, слегка царапая ногтями внутреннюю поверхность бедра. Когда его пальцы нашли её обнаженную, как и было обещано, и влажную, ей пришлось проглотить стон. Он прижался к ней, кончиком пальца поглаживая её клитор медленными, целенаправленными движениями. Она попыталась задрать юбку, чтобы шире раздвинуть ноги, но он удержал её на месте, просунув в неё палец и поймав губами её стон. Он вводил и выводил палец, большим пальцем обводя её клитор мучительно медленными кругами, которые посылали по ней ударные волны.