— Когда ты вернёшься? — Когда закончу с делами. Пока, — сказал он и ушёл. Я не посмотрела на неё, когда последовала за ним. Всё это неловко и немного грустно. Стоун не жесток с Пресли. Но он не проявляет к ней той привязанности, которую она хочет или ожидает и которой, как я в определённый момент догадалась, обладает. Мы молча спустились по лестнице и вышли на парковку. Там припаркован ещё один автомобиль — красный «порше». Он похож на тот, на котором приехала Пресли. — Следуй за мной, — сказал он. Его голос прозвучал доминирующе и без всякой толики юмора. Я споткнулась позади него, когда он подошёл к своей машине. Но когда я села за руль моей машины, события предыдущего дня начали прокручиваться в моей голове. Тяжесть в животе и боль в груди, которые не исчезают, постоянные напоминания. Я подумала о своей маме и о том, что она чувствовала, когда Порция пришла к ней с Хейди. Знаю, что мама никогда бы не прогнала её даже без денег. Но насколько измученной и напуганной она, должно быть, была время от времени. С двумя маленькими девочками, без чьей-либо помощи и с Хейди, той, которая нуждалась в дополнительном уходе. Денег, которые они ей дали, хватило ненадолго. В первую очередь всё уходило на медицинские счета Хейди. Хейди не ходила, пока ей не исполнилось пять. Мы были на кухне, рисуя за столом, когда она сделала свои первые шаги. Я должна была постоянно напоминать ей не есть карандаши, в то время как мама делала бисквиты на ужин. Она делала печенье, когда не хватало денег. Я уронила зелёный карандаш и встала, чтобы поднять его, когда Хейди вскочила на ноги и сделала первые шаги к моему карандашу. Она с гордостью сказала: — Я подниму. Мама сделала кексы, чтобы отпраздновать это, после того как мы съели бисквиты с колбасной подливкой. Образ её, крепко обнимающей Хейди и говорящей, как она гордится, застрял в моей голове. Но сейчас.… Теперь, когда я узнала, что Хейди не её дочь, это делает мою маму ещё более особенной. А я не думала, что такое возможно. Я вспомнила, как мама целовала мою голову перед сном и говорила мне ложиться спать и что она скоро придёт. Я отключалась до того, как она могла вернуться, потому что Хейди не засыпала, пока мама не укачивала её. Требовалось несколько часов. В противном случае Хейди плакала. Темнота пугала её, даже если я была с ней комнате. Мама наклонялась и шептала мне на ухо: — Я не смогла бы прожить эту жизнь без тебя, моя красавица Бьюла. Ты мой источник силы. Хейди — моя радость, но ты, милая девочка, моё сердце. Никогда не забывай, как сильно я тебя люблю. Даже когда я не могу всегда обнимать тебя так долго, как ты хочешь, или укладывать спать. Теперь эти слова имеют больше смысла. Я поняла, чего она мне не договаривала. Это то, что мне не нужно было знать. Я скучаю по маме каждый день. Она всегда говорила мне, что я её сила, но она была моей. Не знаю, как мне быть без неё. Моё внимание вернулось к дороге, когда Стоун включил поворотник и свернул на подъездную дорожку передо мной. Там находится массивная каменная стена с коваными воротами в форме буквы «М» в центре. Стоун высунулся из окна и сказал что-то в маленький чёрный ящик, и ворота медленно открылись. Я последовала за ним в крепость или что бы это ни было. Деревья магнолии стояли вдоль подъездной дорожки, пока она не расширялась и не появлялся небольшой замок. Моя челюсть упала при виде всего этого великолепия. Я никогда не видела такого дома. Он похож на настоящий замок. Стоун проехал немного, чтобы припарковаться прямо перед ступенями, ведущими к впечатляющим дверям. У подножия лестницы даже есть каменные львы. Я припарковалась позади него и постаралась сосредоточиться. Кто-то действительно построил дом, походящий на замок? И почему? Стоун встал передо мной, блокируя вид, и я посмотрела на него и встретилась с ним взглядом. Он пожал плечами, как будто этого и следовало ожидать. Заглушив машину, я схватила ключи и вышла. — Что с этим миром? — спросила я. Мои слова были полны благоговения. — Она немного эксцентрична. Её муж потакал её капризам, когда был жив. Этот дом был одним из них. — Это больше, чем прихоть, — сказала я, идя, чтобы догнать его на лестнице. — Не для Виктора Мэйвезера. Я начала спрашивать, когда одна из дверей открылась и появилась крошечная леди с белоснежными волосами, которые заплетены в косички в форме похожей на уши поросёнка. — Стоун! Я думала, это молочник. Он опаздывает, — сказала она, поднимая руки в воздух. — Молочник не придёт сегодня, любимая Джерри. Он ушёл около шестидесяти пяти лет назад. Она нахмурилась и положила палец на свои сморщенные губы. — Точно. Я забыла об этом. Билл был прекрасным человеком. Всегда приносил лучшее молоко, оно также было холодным. Стоун наклонился, чтобы оставить поцелуй на её щеке. — Доброе утро. Она похлопала его по щеке. — И тебе тоже доброе утро, дорогой. Ты всё-таки решил жениться? Она прекрасна. Я понимаю, почему ты передумал, — сказала Джеральдина, улыбаясь мне. — Я не передумал. Я всё ещё не женат. Это Бьюла, девушка, о которой я тебе говорил. Думаю, ты хотела бы иметь здесь помощника, чтобы он помогал в твоих делах в течение дня. Например, с выбором причёски, — он добавил последние слова с небольшой улыбкой. Он никогда при мне так не улыбался. Стоун только подшучивал — это всё, что мне было доступно. Его глаза блестят из-за улыбки, и заставляют меня затаить задыхание. — О да, да! Помню. Я просто подумала, что хочу покрасить волосы в красный цвет. Может ли она сделать такой цвет волос? Тогда он засмеялся. Искренне. Это… удивительно. — Мне нравятся твои волосы, у тебя красивый оттенок платины. Давай не будем его менять. Она вздохнула. — Очень хорошо. Я оставлю его только для тебя. — Спасибо, — ответил он с искренностью. — Как думаешь, сможешь найти, где мои курицы? Я собиралась приготовить несколько яиц на завтрак? — спросила она меня. — Я… — Здесь нет куриц. Они были в твоём коттедже в Бате. Ты больше не живёшь в Англии, — сказал Стоун, остановив меня, прежде чем я согласилась найти кур. Она махнула рукой и засмеялась. — Верно. Переехала на прошлой неделе, — ответила она. — Заходите внутрь. Иначе мы все здесь простудимся. Она поспешила обратно внутрь, и я заметила, что на одной её ноге красный тапочек, а на другой — белая теннисная туфля. Работа здесь никогда не будет скучной, в этом я точно уверена. Глава Восьмая БЬЮЛА Джеральдина привела нас в гостиную с двумя диванами, которые выглядят как дорогой антиквариат, на котором никто не должен сидеть, и двумя креслами с высокими спинками. Там есть камин, сделанный полностью из мрамора, над ним висит картина высокого красивого мужчины с чёрными волосами и квадратной челюстью. Хотя это портрет: он слишком совершенен, чтобы быть настоящим мужчиной. — Здесь пять гостевых спален с ванными комнатами. Я дала им названия, и тебе нужно их запомнить. Мы осмотрим их сегодня. Хозяйская спальня имеет две ванные комнаты и две гостиные. Кухня по коридору налево. Столовая, которой я пользуюсь ежедневно, находится напротив неё. Официальная столовая для развлечений или вечеринок находится в правом крыле, дальше вниз. Нельзя, чтобы она находилась слишком близко к кухне. Есть библиотека, офис, ванная комната, туалетная комната, солярий, и эта комната, которая нуждается в ежедневном протирание пыли, уборке и тому подобному. Я больше не могу справляться со всем этим. Я отпустила прислугу после смерти Виктора, потому что она вставала у меня на пути, — она замолчала и улыбнулась. — Я даже не предложила вам чай, прежде чем приступить к инструкциям по работе. Мне очень жаль. Я обычно не такая грубая. — Мы бы не отказались от чашки, — ответил Стоун. Она улыбнулась нам двоим лучезарной улыбкой. — Я сейчас вернусь. Я наблюдаю, как она изящно вышла из комнаты, озадаченная её резкой сменой настроения. — У неё есть свои периоды. Мы приехали как раз в один из таких. По большей части она приятная в такие моменты. Но периоды, как она их называет, приходят, и она теряется, запутывается, забывает и часто думает, что сейчас 1950-е годы и она живёт в Англии. Ты научишься замечать перемены. — О боже мой! Что у меня на ногах? — Мы услышали её пропитанный ужасом голос с кухни. Стоун усмехнулся. — Ей придётся это исправить, прежде чем она вернётся. Я рассмеялась. — Это будет самая интересная работа, которую я когда-либо имела. — Да, скорее всего, так и будет. — Откуда ты её знаешь? — спросила я. Он вздохнул и взглянул на фотографию на её покрывале. — Муж Джерри, Виктор, был деловым партнёром моего отца. Моя мать привозила меня в офис моего отца, потому что у меня резались зубы и мой плач был невыносим для неё. Конечно, у неё были няни, но они всегда уходили, потому что моя мать сводила их с ума. Однажды Джерри пришла в офис с Виктором, когда моя мать привела меня, чтобы оставить. Папа был расстроен, потому что у него была работа, а от неё сбежала очередная няня. Джерри взяла меня с собой в тот день. На протяжении многих лет они часто оставляли меня с ней. Она была единственной постоянной женщиной в моей жизни, с тех пор как я был ребёнком. Воспоминания о моей матери скудны. Она приходила и уходила, как и многие жёны моего отца. Но Джерри пекла печенье со мной, отвозила меня в зоопарк, читала мне, научила ездить на велосипеде и оставалась рядом в больнице после разрыва аппендикса, когда мне было десять лет. Моя мать была в Италии с другом. — Он перестал говорить, когда шаги Джерри приблизились. Она несёт серебряный поднос с красивым чайным сервизом. — Теперь давайте выпьем чаю и обсудим твою зарплату. Я смотрю, как Стоун улыбается ей. В его глазах любовь. Эта женщина особенная для него, и он доверяет мне заботу о ней. Его доверие оказывает мне честь. Это не та должность, на которую он бы выбрал кого-то с улицы. Я понимаю и позабочусь, чтобы никогда не подвести ни его, ни Джеральдину. — Будут случаи, когда я скажу тебе, что больна. Будь готова к этому, — сказала она, сев прямо со скрещенными ногами. Я заметила, что теперь у неё на ногах одинаковые чёрные туфли без каблуков.