– У меня хорошие новости, Бирте. Даже не представляешь себе, насколько хорошие. – Не представляю себе, о чем ты? – У меня получилось. Они разрешили мне быть с ними. – Но Хофф… – Он уже там. – Где «там»? – На месте. Там еще среда, Бирте, шесть часов вечера, если я правильно рассчитал. Мы успеваем! Копенгаген, четверг, 03:48 Сан-Франциско, среда, 18:48 Делая последние шаги к застекленному окошку, из которого на него смотрел таможенник в рубашке, застегнутой на все пуговицы, и с идеальным пробором с зачесанной набок челкой, Пит Хоффман был Карлом Хансеном, и никем другим. Внутреннее и внешнее стали одним целым, каким бы абсурдом это ему ни казалось. До встречи у пруда с фонтаном оставалось меньше суток. Пит просунул в окошко фальшивый паспорт и улыбнулся. Преступника может сыграть только преступник – вот главное условие агентурной работы. Но Гренс не забывал и еще об одном условии – рассчитывать только на себя. Даже если речь идет о самом отвратительном из преступлений. Часть 5 Сюда доходили разве что взгляды простирающегося вдаль моря. В салоне стоял сильный запах пластика и кожи, запах новой машины. В обычной ситуации он бы забронировал самую обыкновенную, то есть незаметную. И подписал бы договор аренды как Пит Хоффман, Пит Кослоу, Петер Харальдсон, Вернер Ларсон – или любым другим именем, на которое у него был действующий паспорт и подходящая случаю легенда. Но ситуация не была обычной, и у Пита не оставалось времени выдумывать другую легенду, кроме истории датского педофила, случайно оказавшегося в США по служебной надобности. Потому Пит и подписал договор угловатым почерком Карла Хансена и заплатил огромную сумму за не менее огромную и сверкающую машину, которую можно было назвать какой угодно, только не обычной, с рекламой международной прокатной фирмы на заднем стекле. Шестнадцать миль в северном направлении в сплошном автомобильном потоке. В этой части США Пит был всего второй раз в жизни, но если и дальше держаться залива, то, судя по карте, скоро будет мост на Окленд. И сейчас, под музыку радиоканалов, обслуживающих западное побережье, и под лучами солнца, ставшего еще более ласковым после того, как он опустил стекло, к нему вернулись прежние неприятные чувства. Стыд. Потерянность. Осознание каждой клеткой тела, в какого рода преступную группу ему предстоит внедриться на этот раз. С другой стороны, именно это осознание заставило Хоффмана ощутить такой прилив энергии, что прежняя жизнь будто ссохлась, превратилась в пустую оболочку. Он был здесь и сейчас – как никогда раньше. Пустота внутри быстро заполнилась адреналином. Это было то, чего ему так не хватало и с чем он боролся изо дня в день. Когда пытался найти себя в семейной жизни, с Зофией и детьми. Противостоял искушению, отказывая мафии или полицейским, при том что ни те, ни другие не повторяют приглашений дважды. Отель «Зеленая черепаха» высился на крутом холме между финансовым районом и Рыбацкой пристанью, почти угрожающе нависая над улицей внизу. Одна звезда, как и предупреждал Сонни. Жалкий ресторанный зал, бильярдный стол, холодильники с кока-колой и шаткие шкафы с потрепанными детективами. Следуя инструкциям, Пит натер мелом кончик кия и, почти не целясь, ударил по шарам 4 и 5. Долго ждать не пришлось. Из ресторана вышел некто, тоже с бильярдным кием, и взмахнул руками, что должно было означать предложение партии на двоих. Пит Хоффман улыбнулся как мог приветливо: – К сожалению, я жду другого партнера. – Нет. – Да. Подвиньтесь, пожалуйста, мне нужно… – …сыграть партию с тем, кого называют Стивен. Хоффман удивленно оглянулся на партнера. Точнее, партнершу, потому что это была женщина. В остальном все – рост, вес – совпадало. – Стивен? – Стивен. И ни в коем случае не Стив и не Стиви. Потому что тогда тебе придется искать другого помощника. Ты на машине? – Да. – Красный «Форд» – пикап» у входа. Я буду за рулем, ты поедешь следом. Через пять минут. Она ушла. Шары медленно перекатывались по столу, балансировали, совсем как дом над улицей внизу. Зависали на краю, прежде чем скатиться в лузу. Пит вытащил теплую банку из холодильника и поспешил вниз по лестнице, устланной толстым ковром, который неизвестно когда пылесосили в последний раз. Она ехала быстро. Пит выжимал последнее из себя и прокатного автомобиля, чтобы не отстать, когда она без предупреждения свернула на мост Биг-Бридж в сторону Окленда и далее на высокой скорости покатила по широким дорогам, перетекающим во все более узкие, вплоть до тесных закоулков квартала Уолнат Крик, где наконец и остановилась. Жилые дома сменились промышленной зоной. Но рядом с высоким забором, увенчанным рулоном колючей проволоки, обнаружился заброшенный дом, окруженный лужайкой, похожей на махровое полотенце. Она вошла в дом не оглядываясь. Оставила открытой дверь, уверенная, что он следует за ней. – Вниз, в подвал. Короткая спираль лестницы и узкая дверь в гараж. – Входи. Здесь пахло машинным маслом. На грязных стенах висели фотографии в рамках. На одной Стивен, на другой какой-то мужчина. Оба в форме. – Это мы в Ираке. Тот, высокий, с усами, – мой муж. Сейчас занимается детьми наверху. Она показала вверх, откуда и в самом деле доносилось нечто, похожее на топот детских ног. – Теперь с Ираком покончено. Нужно верить в систему, на которую работаешь, ведь так? Но остались связи. Это то, что мы увезли оттуда с собой. Этот гараж не для машин. И масло, пары которого витали в воздухе, было оружейное и не имело ничего общего с автомобильными моторами. Весь пол заставлен переполненными ящиками разных размеров. Она открыла один из самых маленьких. – «Карл Хансен», говоришь? – Да. – В таком случае, муж успел быстрее меня. Но все правильно, да? Сверху лежал листок, на котором она не глядя что-то отметила, после чего протянула Питу. «Радом» – польский пистолет с четырнадцатью патронами в магазине, кожаная наплечная кобура. Нож обоюдоострый, с деревянной ручкой, и тоже в кожаном футляре на ремне через плечо. Его обычное вооружение. Хоффман уже чувствовал, как кожаная кобура упирается в плечо. – Тут есть кое-что еще… Она покопалась в деревянном ящике защитного зеленого цвета. – Пять мобильных телефонов. Это особые модели, их невозможно отследить. Выглядят как обычные. Берешь? Еще глушитель с таймером. Мощный сигнал, гарантированно отыскивает частоту, которую нужно погасить. Далее самый маленький в мире GPS-трекер, батареек хватит на пару недель. Двадцать четыре раза по четырнадцать миллиметров и всего девять граммов веса. Что касается микрокамер с встроенными микрофонами, я предпочитаю с детекторами движения, которые включаются, стоит только помахать рукой перед объективом. Пит потрогал глушитель, каким пользовался и раньше. GPS-трекер был не больше сим-карты, а камера имела вид обычного USB-накопителя. – Как флешка он, разумеется, тоже работает. На случай, если кто-то в этом усомнился. Так что фотографии, которые ты просил, уже там. Но я не могу поверить, что ты такой. Ты не такой. Контролируй свой гнев, не позволяй ему тебя контролировать. Не давай окружающим понять, кто ты есть на самом деле. Таковы первые правила агента. Но здесь особый случай, когда правил не существует. Или же Пита просто не хватает на то, чтобы им следовать. – Да, я не такой. Именно поэтому мне все это и нужно. Пойми же наконец! Она задержала на нем взгляд. Медленно кивнула. – Я выполняю любые пожелания клиентов, пока мне платят. Нам нужны деньги. Но с тобой все по-другому. Настолько по-другому, что ты получишь кое-что от меня лично, в качестве бонуса. Перестреляй их всех. Первый выстрел между ног, второй в лоб. Четыре полных резервных магазина для «Радома». Пит Хоффман положил их к остальным, перегнулся через сумку и протянул ей увесистую стопку купюр.