Нет, первую фазу — скандал, битье посуды, выкидывание рубашек и трусов с балкона, резание шин авто подлого изменщика — Тори вполне понимала. В последнем мероприятии даже принимала участие. Не любитель она столь радикальных мер, но распухший от слез нос Леськи склонил Тори на сторону быдловатого зла. Подруга выследила прекрасное будущее, в которое умчался крузак ее неблаговерного. Под покровом ночи они, вооружившись острыми дрынами (Тори представления не имела, где Леська их раздобыла), прокрались во двор, взятый в «колодец» типичными многоэтажками. Сделав грязное дело, удовлетворенная подруга отправилась «спокойно выспаться впервые за все эти недели». Так она сама сказала, когда отклоняла предложение о совместной ночевке. И позвонила только к вечеру следующего дня. Как ни в чем не бывало назначила встречу в небольшой кафешке — «Ласточке», которую они периодически навещали еще со времен, когда познакомились у Виры. Лето выдалось прохладным, а к августу так и вообще — словно вычеркнув целый месяц из обычной природной круговерти, тут же перешло к середине осени. Даже солнце почему-то не грело так, как должно было в это время года. Ну, дождь там, тучи, влажность и промозглость — ладно, Тори понимала. Но солнце-то почему холодное? Она сняла капюшон, когда вошла в кофейню, из вежливости: внутри оказалось нисколько не теплее, чем снаружи. Леськина светлая макушка маячила за угловым столиком у окна. Подруга уткнулась в телефон, ничего не замечая вокруг себя. Тори бухнулась на диванчик напротив, но Леська даже не вздрогнула. — Эй, — сказала Тори и, наклонившись через столик, потянула за провод маленького наушника. — Алло! Прием-прием! Как слышно? Наушник соскользнул на плечо, Леська наконец-то подняла взгляд, а в ее глазах… Это не испугало, скорее, как-то насторожило. Такое… мутное, плохо отражающее реальность. Тори не видела вживую, какой взгляд бывает у удава, переваривающего кролика, но, кажется, Леська так же целиком и полностью погрузилась в важные процессы, происходящие глубоко внутри нее. Животные такие процессы, витальные, базовые. На лице читалось сытое удовлетворение. Несколько дикое для человеческого взгляда. — Как слышно? — повторила Тори, непроизвольно сжимаясь, словно тот самый кролик. — А, — наконец-то сказала Леська. — Это ты… Выражение лица подруги приобрело осмысленное состояние. Тори даже выдохнула с облегчением. Кивнула на телефон: — И чего там такого интересного увидела? Твой бывший запостил новые фото и под ними куча гадких комментов? — Кто? — почему-то переспросила Леська. — Ну, бывший твой. Иван. Странно, что пришлось уточнять. Других бывших у Леськи отродясь не водилось. — А-а-а… Вовсе нет. Это другое. Леська вдруг улыбнулась. Так безмятежно и светло, как раньше. До ухода мужа. — Рассказывай! — потребовала Тори. — И кофе пей, остывает же. Мальчик в зеленом фартуке поставил на стол еще одну чашку. Леська объяснила. — Я заказала. Попросила принести, когда придешь. — Ты — лучшая, — констатировала Тори, вдыхая горчинку эспрессо. — И что нашла такого забавного, раз даже меня не заметила? Леська почему-то отвела взгляд. — Ну… — кажется, она покраснела, — это такое… Очень личное. — Ты опустилась до порнохабов или начала тусоваться на сайте знакомств? Если последнее — предупреждаю, добром не кончится. Никто не стал счастлив в личной жизни сразу после расставания. Должно пройти время, так все психологи говорят. А моментально кидаться в омут новых отношений с головой — это шанс приобрести еще большую проблему. Выжди полгодика. — Ты о чем? — искренне удивилась Леся. — Значит, точно решила «клин клином», — провозгласила Тори. — Ну, как знаешь. Мое дело предупредить. Леська, опомнившись, с протестом завертела головой. Тори вздрогнула: воздух вокруг подруги зашелся в радужном переливании. Словно крошечная прозрачная радуга обвила пряди волос Леськи, запуталась в них. Тори охнула, но когда присмотрелась, то заметила, что это не воздух колебался сам по себе. Марево в волосах дрожало от хрустальной заколки в виде бабочки. Она изящно раскинула крылышки в обе стороны, а при повороте головы переливалась радужными бликами. И еще… При движении от бабочки шел шлейф незнакомых духов. Странные духи, странный шлейф. Донесся, шибанул сразу и в нос, и в голову (так, что Тори словно на секунду выпала из реальности), и тут же испарился. — Какая заколка! — завистливо сказала Тори. — Необычная. — А, — Леська махнула рукой. — Стало грустно, я залезла в коробки, где остались мамины вещи. Там и нашла. Ничего, да? Мне с ней… Спокойнее что ли.. — А духи? Тоже там нашла? Тори пыталась понять, на что был похож исчезнувший аромат. Старинный, нездешний. Словно не из этого времени. Вернее, совсем вне времени. Полынная горечь? Болотная сладость? Озерная свежесть? — Какие духи? — удивилась Леська. — Ну, вот только что повеяло. Чем-то резким и в то же время обволакивающим… Незнакомый запах, никогда на тебе не слышала. Подруга пожала плечами: — Я и голову-то из-за всех этих событий уже несколько дней не мыла. Какие духи? Тори осторожно посмотрела вправо-влево, оглянулась назад. Кафе почти пустое, только у бара парень в очках уставился в ноутбук. Но, во-первых, до бара слишком далеко, а во-вторых, с чего бы явному ботанику заливаться женскими духами? А аромат оставил ощущение сильного мускуса. Запах разнежившейся самки — вот что-то такое. — Странно, — она опять повернулась к Леське. — Наверное, обонятельный сюрр. Ну, точно же пахло духами. Очень необычными. Леська прижала указательный палец к крылу носа. Она всегда так делала, пытаясь скрыть растерянность. — Да ладно, — подруга вдруг рассмеялась. Словно прежняя Леська вернулась из внутренней эмиграции. Из той, куда пропадают люди в моменты сильных потрясений. Она демонстративно втянула носом воздух у своей ладони и помахала растопыренной пятерней перед лицом Тори. — Ничем, даже гелем для душа не пахнет! В самом деле — аромат исчез бесследно. — Бог с ним, — выдохнула Тори. — Рассказывай… И приготовилась слушать долго-долго и поддакивать, что Иван уже понимает, как несчастен, и что не раз еще горько пожалеет. На следующий день после этой встречи Леська не отвечала на звонки. А потом еще утром и после обеда. Вечером Тори просто без всякого предупреждения пришла к ней. Когда Леська открыла дверь, Тори удивилась. Ни следа не осталось от растрепанной невзгодами, красноносой и с заплаканными глазами подруги. На нее смотрела и Леська, и в то же время — не Леська. Даже в самые лучшие годы своей жизни она не выглядела столь сногсшибательно. Лицо младенчески свежее, кожа светится изнутри. Чистый взгляд, исчезли тени под глазами. Пряди ровными блестящими локонами лежали на плечах — волосок к волоску, в радужном сиянии заколки-бабочки. И при этом — ни грамма косметики. По крайней мере, на первый взгляд. Подруга словно помолодела лет на десять, вернувшись в подростковый период. И еще. Первый раз в жизни Тори видела Леську в платье. Она всегда ходила в джинсах и футболках. А сейчас на подруге сияло нечто совершенно изумительное. Даже детали не запомнились, настолько все было в нем гармоничным и совершенным. И цвет… Может, слабо серый, может, бледно серебристый? Не суть, впрочем. — Привет, — сказала Тори. — Рыба, ты собираешься меня пустить в дом? Неприятно резануло понимание, что, кажется, Леська не собиралась. Она просто стояла истуканом в проеме приоткрытой двери. — А, — выдохнула Тори, вдруг сраженная пониманием. — Ты не одна, да? И приглушила голос до шепота: — Кто он? Странно, но Леська отреагировала именно на шепот. — Кто? — переспросила, отмерев, она. — Гость… Леська наконец-то посторонилась, пропуская подругу. — Понятия не имею, о чем ты. Тори вошла в прихожую и с удовольствием сбросила кроссовки. Они были новые, и на правой ноге ныл натертый мизинец. — Кофе есть? — она выдохнула с облегчением и тут же направилась на кухню. Квартира, вопреки ожиданию, тоже просто сверкала. Предыдущие два месяца с ухода Ивана жилище Леськи, как и она сама, опускалось в бездну отчаянья. Тори и ожидала увидеть привычную за последние недели картину. Толстый слой пыли на мебели, взбитый в неряшливые клочки там, где его случайно касалась рука человека. Колючие крошки непонятного происхождения под ногами. Разбросанные по стульям и дивану несвежие футболки и джинсы. Позавчера Тори даже сняла красный кружевной лифчик с люстры, хотя Леська со слезами на глазах просила оставить белье в покое: вроде бы это безобразие касалось ритуала по возвращению блудного мужа. Но сейчас все дышало свежестью, чистотой и простором, который присущ только что убранному дому. Из него исчезли компьютеры и девайсы Ивана, отчего комнаты стали как бы даже просторнее и уютнее. — Ты молодец, Рыба, — удивленно похвалила Тори подругу. — Так о кофе… Сваришь? Задумчивая Леська машинально взяла с полки турку и насыпала в нее молотый, горько пахнущий порошок. Она постоянно сыпала прямо из банки, без всякой там ложечки. И всегда точно угадывала пропорции. Они молчали все это время, пока над туркой не поднялась шапочка пены. Хотя Тори намеревалась рассказать Леське множество милых пустяков. Она собирала их со вчерашнего дня: про кота, который промахнулся в охоте на ворону, про одну знакомую, которая хотела кардинально изменить жизнь, но ограничилась покраской волос в рыжий (и очень неудачно), про то, как в автобусе ссорилась семейная пара, а весь салон пытался их примирить. Тори словно ставила в голове галочку: «это надо рассказать Леське» напротив всего интересного, что видела.