— Красивое платье, — наконец-то произнесла Тори, когда подруга сняла турку с плиты. Леська так и осталась стоять, прислонившись к стене, словно тут же забыла о кофе. В другой руке крепко сжимала телефон, который схватила сразу же, как закончила с варкой. — Эй, — Тори щелкнула пальцами. — Ты меня слышишь? Я спрашиваю про платье. Ты шопилась без меня? Леська вдруг вздрогнула от невинного щелчка, словно на кухне только что прогремел взрыв. Она наконец-то посмотрела на Тори, и от этого взгляда стало не по себе. Вернее не по себе было с самого начала, как только открылась дверь. Все казалось чужим: и тщательно вылизанная квартира, и Леська в незнакомом платье, и ее отсутствующий взгляд. Словно за те несколько часов, пока они не виделись, случилось что-то непонятное, но от этого еще более неприятное. — Шопилась? — переспросила Леська, и Тори перевела дух. — На алике заказала? — Н-у-у, — кривовато улыбнулась Леська. — Нет… В маминой коробке нашла. Там же, где и заколку. И еще… Всякое. Неважно… Улыбка на секунду перекосила ее лицо, но от звука голоса странное напряжение исчезло. Или Тори усилием воли изгнала из себя глупое предчувствие чего-то нехорошего. Все в порядке. Леська просто продолжает чудить. Как там про фазы принятия неизбежного? Отрицание, гнев, торг, депрессия. Кажется, Леська пытается торговаться с судьбой. Воплощает в жизнь очередной бесхитростный план по возвращению блудного мужа. Но Леське сейчас кажется, что план очень хитроумный. — Это платье — самое прекрасное, что я когда-либо видела, — сказала обрадованная Тори. — Нежность, — вдруг произнесла Леська. — Самое прекрасное, что есть на земле — это нежность. На трепете пальцев, крыльях бабочки, шелесте полевых цветов… Сладкая нежность. Она бросила короткий, нетерпеливый взгляд на свою руку. Вернее, на мобильный. — Ты о чем? — удивилась Тори. Слова Леськи звучали совершенно не в тему. И вообще — они сидели уже около получаса, и за все это время Тори еще ни разу не услышала о подонке Иване. Вообще ни слова. — Ни о чем, — выдохнула Леська и отставила на стол так и не тронутый кофе. Снова вернулась в реальный мир из странного зависания, но теперь и это Тори не очень нравилось. — А у тебя все-таки новые духи, — сказала она, шмыгнув носом. И в самом деле, опять потянуло странными духами. Ароматом, который внезапно ворвался и так же внезапно пропал накануне в кафе. — Почему ты не признаешься? — Тори постаралась свести все к легкому троллингу. — Отстань от меня с этими духами, — Леська вдруг разозлилась. — Чего прицепилась?! Сильно разозлилась, даже шея налилась краской. — Лесь… — удивилась Тори. — Ты что? Так нервно реагируешь… Я же просто спросила. — Просто?! — взвилась та. — У тебя всегда все просто. От этой простоты может и тошнить, ты знаешь? Твой голос… Эти негативные волны… Меня от них тошнит, да… Тори знала подругу. Леська, скорее всего, злится из-за того, что ее оторвали от чего-то очень интересного. Не имело значения, какой вопрос задала Тори, Леська бы все равно психанула. Она просто не хотела отвлекаться от мобильника, который не выпускала из рук. Может, это и в самом деле был какой-то сайт знакомств, может, что-то другое. — Ладно, — примирительно сказала Тори. — Ты не в духе, давай встретимся позже. Одним глотком допила оставшийся кофе и поднялась. Леська не ответила. Не извинилась и не попыталась остановить. — Только не вляпайся в какую-нибудь секту, — Тори не удержалась напоследок, чтобы не съязвить. Оглянулась на Леську и поразилась ощущению, что та тут же о ней забыла. И сколько потом Тори ни вспоминала, в памяти всегда всплывал странный, сразу затуманившийся взгляд, с которым подруга опять уставилась на экран своего мобильного. После этой встречи Тори Леську уже больше не видела. * * * Тори вспоминала об этом, пока голос Виры плыл в разреженном предгрозовом пространстве. Слова начальницы не задерживались в сознании, сразу уходил в пальцы, которые бегали сами по себе по клавиатуре. — Существующая концепция, что корень «вл» относится к «мертвому» миру, в слове волк некоторым исследователям кажется сомнительной. Современная этимология говорит, что слово волк является тождественной слову «волочь». И тем не менее — волк чистильщик, убивающий слабых животных, поэтому напрямую связан с путем в потусторонний мир, с состоянием пограничным, то есть между живым и мертвым. В известной сказке, когда Ивану нужно попасть в некие потусторонние миры, ему первым делом встречается серый волк… «Серый волк, серый волк», — закрутилось в голове, перебивая все мысли. И навязчиво толкались с изнанки лба, пока не прервались Вириным: «Конец главы. Отпечатай». Загудел принтер. — Тори, деточка, давай на этом сегодня закончим, — Вира посмотрела поверх очков. Листы, еще горячие от нутра принтера, укоризненно зашелестели у нее в руках. Тори так хорошо умела улавливать настроение Виры — даже по звуку отпечатанной работы. — Столько ошибок, — покачала начальница головой. — Ты очень рассеянна. Такое невнимание может быть простительно только в моем почтенном возрасте, но никак ни у молодой женщины. Она не лукавила, но слова о возрасте к ней не имели никакого отношения. Виру никто никогда бы не назвал «бабушкой» или «старушкой». Вира существовала вне времени. Она всегда была «дама». И даже у самых деклассированных элементов язык бы не повернулся назвать ее как-то иначе. Если бы Вира где-нибудь встретилась с деклассированными элементами. Но работодательница уже много лет не выходила из дома, а из спальни в кабинет передвигалась только на инвалидной коляске. Что-то с ногами, Тори никогда не осмеливалась спросить. Семь лет назад, когда она только пришла в этот дом, Вира уже давно передвигалась в инвалидном кресле. Мама умерла сразу после школьного выпускного, девушка отчаянно нуждалась в деньгах и очень обрадовалась, когда получила эту работу. Пусть и непрестижную, но неплохо оплачиваемую. Три года мыла пол и драила окна в квартире Виры, а позже была переведена на должность секретаря. Зная, что работодательница не очень состоятельна, Тори попыталась совмещать уборку и организаторские обязанности, но Вира категорически запретила. Наняла еще одного человека, уборщица приходила раз в неделю, Тори с ней почти не сталкивалась. Отныне ее главной обязанностью стало печатанье на стареньком ноутбуке трудов Виры под диктовку. На самом деле Тори считала, что ей очень повезло. Вот Леська, например, несмотря на высшее образование, устроилась консультантом в «Электронику» и рекламировала пылесосы и кофеварки на богатом литературном языке. И кому оно оказалось нужным — это высшее? Из выпускниц филологического факультета, которые, как и Леська, приходили на консультации к Вире, мало кто пошёл в школу. Конечно, каждая когда-то мечтала стать ученым филологом или великим писателем. Но реальность оказалась, как ей и положено, жестокой. Или учить лоботрясов «жи-ши», или — куда придется. А Тори со своим средним образованием, в отличие от многих филологинь, напрямую имела дело с великим и могучим. Вира занималась фольклором, и в данный момент они работали над книгой «Животные древних славян. Низшая мифология». Работала, конечно, начальница, каждый раз перед учебным годом Вира обновляла лекции для кафедры фольклора, а в промежутках трудилась над словарями, статьями в журналы и просто узкоспециализированными книгами. Ну, и еще… Совсем немного… Что-то химичила на рынке криптовалют — вот туда Вира точно никого не допускала. Кстати, именно Вира сократила нелюбимое имя Виктория до Тори, избавив от нудной необходимости менять его в ЗАГСе. Разрешила эту проблему в первый же день знакомства легко и непринужденно, так же как сама в незапамятные времена превратилась из громоздкой и чопорной Эльвиры в элегантную, моложавую Виру. Пусть в документах остались нелюбимые имена, но кто каждый день заглядывает в документы? — Так что случилось? — уже менее раздраженно спросила начальница. — Ты сама не своя. — Леська пропала, — призналась Тори. — На звонки не отвечает. Я была в «Электронике», но там сказали, что она, никого не предупредив, уже несколько дней не появляется на работе. Они очень злы на нее. Вот-вот уволят. Вира знала про уход Леськиного мужа, как и все, что так или иначе происходило вокруг Тори. После оформления очередной главы они всегда садились пить чай с бубликами, и девушка рассказывала о случившемся за то время, пока не виделись. Вира, вынужденная вести затворнический образ жизни, жадно интересовалась всем, что происходит за пределами ее квартиры. Она покачала головой. — Не похоже, чтобы Леся ушла в загул. Тревога от ее слов усилилась. — Вот в том-то и дело, — горячо подхватила Тори. — Леська может наворотить каких-нибудь глупостей от эмоций… Она представила, как Иван ползает на четвереньках перед спущенными колесами, чтобы оценить масштаб трагедии. — Да, кое-что может… Но напиваться и бросаться в сомнительные компании не станет. Я ее знаю стопятьсот лет, и во всем, что касается работы, она всегда была более чем ответственная. С Вирой приходилось переходить на «приличный» язык. «Более чем ответственная» — вот это Тори бы никогда не произнесла за дверью ее квартиры. — А ты была у нее дома? Разговаривала с соседями? Тори кивнула и тут же покачала головой. К Леське вчера вечером забегала, но постояв у закрытой и не отвечающей на звонок двери, ретировалась восвояси. С соседями не говорила. — Нужно всех опросить, — констатировала Вира. Она отложила кипу только что отпечатанных листов на столешницу старого бюро и заскрипела креслом, подъезжая. Сочувственно коснулась руки. — И с бывшим мужем… Знаешь, такое бывает… Супруги помирились и устроили себе новый медовый месяц. Тори вздохнула. — Честно говоря, у меня была мысль позвонить Ивану, но всю прямо выворачивает, как только подумаю об этом. Я на него очень зла. Вообще-то измена Ивана и уход от Леськи казались явлением очень странным. Леськин бывший был типичным айтишником, не от мира сего. Диванный хомячок, круглосуточно погруженный в ноутбук, в вечно растянутых футболках и очках немыслимых диоптрий, глухо скрывающих его глаза — зеркало души — от окружающей действительности. Тори раньше и в голову не могло прийти, что Иван способен не только на такую страсть, но и вообще — на любое телодвижение от удобного компьютерного кресла и чашки кофе. Кофе в неимоверных количествах Леська варила ему в старой турке. Вот уж правду говорят о тихом омуте и чертях. Оказывается, в хомячке незаметно рос самый настоящий демон, который, вырвавшись однажды на свободу, сокрушил все вокруг себя. Тихая семейная гавань рухнула под его напором, придавив обломками подругу. И зла Тори была на него не столько даже за сам факт обрушения семьи, но в большой степени за коварство. — Позвони ему, деточка, — сказала Вира. — Не хочу тебя пугать, но, возможно, придется обратиться в розыск. Сколько времени прошло? Тори смутилась. После последней встречи оставалась обида на Леську, поэтому ждала, что та свяжется первая. А потом, когда жгучая стадия угасла, она немного замоталась. В общем, Тори не знала, сколько точно дней прошло с того времени, как Леська пропала с горизонта.