— А это кто? — Да я это. Я — Виктория Сергеевна, тупая курица. Я не сохранила ни один ролик, а сейчас канал полностью и безвозвратно исчез. — Я очень мало понимаю из твоего сбивчивого негодования, — покачал головой Лель. — Если таким образом ты мстишь мне за пятый дом на Приозерной… Можешь быть спокойна. Мы квиты. — Тут-то как раз все понятно, — вздохнула Тори. — В отличие от этой вашей Приозерной. Вчера она только кратко сказала, что Лелю, что у нее пропала подруга, от которой пришло последнее сообщение из этих мест. Не вдавалась в подробности. Сейчас, видимо, пришло время для откровенного разговора. Как Тори не торопилась, она все же присела на край кровати. — В общем, слушай теперь по порядку. Леська пропала, а через несколько дней мне пришло от нее сообщение. Один знакомый… Она не хотела называть Ивана хакером, это было бы несправедливо. В конце концов, именно Тори толкнула его на темную сторону айтишников. — Один мой знакомый немного нестандартным путем выяснил, что сообщение было отправлено из Лебеля. А еще мы выяснили, что Леська последнее время смотрела этот канал «Сладкий сон». И в ее чумовом, совершенно сумасшедшем сообщении звучал «сладкий сон». Это казалось глупым, но я еще раз попросила этого… знакомого… узнать, где снимали ролики. Он вычислил ай-пи адрес и… — Оказалось, что это место, откуда и твоя подруга отправила смс-ку? — догадался Лель. — Приозерная, пять, так? — Вуаля! — торжественно вознесла Тори руки к небу, а вернее к потолку. — Только если ты права, — он поднялся, — и в доме появились новые хозяева, они довольно обеспеченные люди. Насколько я помню, там легче все снести и заново построить, чем ремонтировать руины, в которых мы в детстве искали привидений. Тори понравилось, что он уцепился за ее версию. Она поднялась на цыпочки и поцеловала Леля в подбородок. Уже не смущаясь, а по праву. — Пойдем? — улыбнулся он. — Кстати, этот дом связан легендой со статуями на дне Лебеля. По дороге расскажу. Она кивнула, поддаваясь волне теплого счастья, заливавшего ее. Все получится. Они нашли этот дом, и окажется, что Леська гостит в Лебеля у подруги-асмртиски, и у Тори теперь есть Лель, и он будет у нее, если не навсегда, то очень-очень долго. — Так ведь? — невпопад спросила Тори его, молясь, чтобы он догадался, прочитав ее мысли, и Лель ответил: — Так! Но по дороге все-таки заедем к Тине. На всякий случай. — К кому? — не поняла Тори. — К моему знакомому медику. * * * Тина оказалась миниатюрной худенькой девушкой, а светло-коричневая медицинская «пижама» только подчеркивала почти неземную, эльфийскую хрупкость. И аккуратные, по-лисьи зауженные кверху ушки заканчивали фантастический вид «знакомого медика» Леля. Светлые волосы девушка зачесала мягкими волнами за эти самые ушки, словно специально выставив такую неземную прелесть на всеобщее любование. Кожа ее была прозрачной, и казалось, если приглядеться, можно увидеть сквозь нее даже все кровеносные сосуды. Голубые глаза, такого же оттенка, как у Леля («И почему я не удивлена?», — подумала Тори), выглядели припухшими, словно заплаканными. И это обстоятельство ее не портило, а совсем наоборот придавало особое трогательное очарование. Эта припухшеглазая эльфийка, конечно же, бурно обрадовалась Лелю, они с восторгом кинулись друг к другу, сминая хрустящую медицинскую «пижаму» Тины. Наверное, дежурство только началось, судя по свежести формы до объятий Леля. Когда поутихли радостные приветственные крики и эти двое оторвались друг от друга, Лель наконец-то вспомнил о Тори. — Тина, — сказал он. — Тори, моя хорошая знакомая. Недавно упала в обморок, а сейчас выглядит как-то бледно. Она говорит, что все в порядке, но не можешь ли ты посмотреть, чтобы убедиться в этом окончательно? Тори ожидала ревнивого неудовольствия, но когда Тина обернулась к ней, во взгляде «знакомого медика» зажглось неподдельное сочувствие. Невероятная теплота и… Нежность? С какого бока Тина могла испытывать нежность к незнакомой «хорошей знакомой» старинного друга, с которым она секунду назад так горячо обнималась? — Милая, — голос зазвучал совсем в иной тональности. — Что случилось? Дай я посмотрю. Ласковые прохладные пальцы коснулись щеки Тори. Опять обволокла нега, голова стала легкая-легкая, и все случившееся и происходящее казалось теперь абсолютно неважным. Ничего, кроме этого голоса и почти невесомых пальцев. — Сахарный диабет, почечная недостаточность? — слова лились сладким медом, утягивая в головокружение. Тори с трудом сообразила, что это вопрос, и он адресован ей. И как таким поглаживающим пушистым голосом можно произносить столь невкусные слова? Вырываясь из сладкого сна, она с трудом качнула головой — «нет». — Вялость, разбитость, тошнота, боль в затылке? — Наверное, — согласилась Тори. — Я переела шоколада накануне. — Нара? — Тина обратилась уже к Лелю. И вот теперь в голосе ее появились ревнивые нотки. — Представь себе, она открыла шоколадницу вчера, — кивнул он, не замечая этого. — И только на один день. Сегодня утром уехала. — С чего бы? — вопрос казался риторическим. — Сколько раз говорила: не переедай ее шоколада! От Нары кого хочешь затошнит. — Ликер, — засмеялся Лель. — Сейчас меня интересует неповторимый авторский ликер. Тина закончила светить маленьким фонариком в глаза Тори. — Очевидно, тепловой удар. Нужно больше пить, желательно простой воды, и отдохнуть. — Постельный режим? — воодушевился Лель. Тина правильно поняла его воодушевление и с доброй улыбкой покачала головой: — Постельный, но абсолютный покой. Почему-то стало неприятно, что Тина относится с какой-то материнской снисходительностью к намекам Леля об отношениях между ним и Тори. Хотя секунду назад тон медички стал ревнивым при одном только упоминании о Наре. Холодок прошел по спине, прогоняя негу от приятных манипуляций. Кажется, Тина не считает важным происходящее между Тори и Лелем. Таким, что заслуживает ревности. — А сейчас… В руках у Тины невесть откуда появилась огромная кружка в крупный черный горох. — Тебе просто необходим сладкий чай с лимоном. Расслабиться, настроиться на приятный релакс. А теперь ты… Она мягким движением поставила кружку возле Тори и повернулась к Лелю. — Слушай, может, не надо, — непривычно капризным голосом протянул он. — Я уже не ребенок. — Обязательно надо, — волшебный голос не допускал возражений. — Когда ты последний раз проходил обследование? Ее длинные бледные пальцы уже скользили по рубашке Леля, открывая одну пуговицу за другой. Обнажилась загорелая грудь, от вида которой в Тори взметнулся целый вихрь чувств. Медичка аккуратно сняла с парня рубашку. Ладони Тины поглаживали кожу Леля мягкими, ласковыми движениями, порхали по телу, чуть надавливая то тут, то там. Смотреть на это было мучительно, но и оторвать взгляда Тори не могла. Разве так проходят медицинские обследования? Происходящее напоминало больше прелюдию к особому тайскому массажу. Эта Тина… Она точно — врач? Лель прекратил лениво отбиваться, расслабился: — Ладно, все равно ты сделаешь то, что задумала. Обследуй. Единственное успокаивало: тон его голоса оставался ровным. Никаких придыханий, участившегося пульса, комка в горле. Он и в самом деле, кажется, чувствовал себя пациентом на приеме. Но что думала на этот счет Тина? — Боли не возвращались? — медичка добралась до плеч. — Рука нормально сгибается? Он покачал головой. — Это было сто лет назад. Я же тебе не раз говорил: все давным-давно прошло. — Может вернуться, — загадочно и строго произнесла Тина. — Осложнения никто не отменял. Если Лидия узнает, что я тебя не долечила — мне кранты. Приятный Лелю, но мучительный для Тори осмотр закончился минут через двадцать. За это время, не прекращая ласкающие поглаживания, Тина успела ощупать его плечи, простучать легким молоточком и только что не облизать всего с головы до ног. Кажется, не нашла ничего страшного и с видимым облегчением сняла перчатки: — Все нормально… Хорошо, что ты появился. Теперь я спокойна. Она потянулась за его рубашкой, но Лель быстро перехватил. — Тина! Я сам умею одеваться и раздеваться. Ты забыла? — Привычка… Тина пожала плечами, нисколько не обескуражившись… — Знаешь, — сказала Тори уже на больничном крыльце. — Они с Нарой случайно не сестры? Совершенно разные внешне, только вот… Лель кивнул: