Лель почти нависал над ней. — Имени он не назвал, — Тори протянула руку за чашкой, но так и не взяла. — Это было на кладбище. Там потеряла телефон. Недалеко от твоей могилы. Небесные глаза побелели, растворяя пронзительную голубизну. Но он быстро взял себя в руки. — Тори, — Лель произнес, ласково тронув ее за плечо. — Что случилось? — Я была на кладбище, — четко начала отвечать она. По пунктам. — Зачем? — он тоже решил действовать обстоятельно. — Случайно. Заблудилась. — Хорошо, — кивнул Лель и тут же спохватился. — Вернее, ничего хорошего, но я понял. Ты была на кладбище. Это объясняет, по крайней мере, появление вдовца, навещавшего покойную жену. А что с телефоном? Могилу он выпустил из вида. В конце концов, они были не столь долго знакомы, чтобы Лель успел получить представление обо всех тараканах новой подруги. — Выпал из рук. — Почему ты его не подняла? Он еще и издевается? — Потому что в тот момент, когда увидела твою фотографию на кладбищенском памятнике, мне стало вообще не до чего. Я про себя забыла, не то что про телефон! Лель непроизвольно поискал взглядом второе кресло, нашел сложенным в углу веранды. — Постой, — он поставил его напротив, сел, сжав виски длинными пальцами. — Ты в сумерках увидела чей-то портрет на могильной плите? — Это был ты, — упрямо повторила Тори. — Я не могла спутать. — Но этого не может быть, — по слогам как маленькой сказал Лель, — ты же понимаешь весь абсурд? — А чего ты тогда так испугался? Она не могла разумно объяснить, почему так уверена, что на той старой фотографии был именно Лель. Это проснулось чувство животное, глубинное, не требующее доказательств. Она знала и все. И знание, и страх были ирреальны, и самое ужасное — Тори не понимала, касались ли они прошлого, или будущего. Увидеть могилу живого знакомого — это к чему? Она не могла погуглить — телефон канул в кладбищенское небытие, и не была уверена, что хочет на самом деле знать. — Да я за тебя боюсь, — вздохнул Лель. — Поиски подруги… Кажется, ты не в себе от всего этого. — Твоя фамилия — Светлов? — Тори вдруг вспомнила надпись на могильной плите. — Вообще-то Светов, — он улыбнулся наконец-то, снова стал привычным Лелем. — Леонид Валерьевич Светов. Приятно познакомиться. — Почти… — одними губами прошептала Тори. — Я просто могла неправильно прочитать… Лель вскочил. — Ты сама сейчас серая, как могильный памятник! Тебе плохо? — Откуда тогда я знаю твою фамилию? — ужас не давал ей двигаться. — Откуда тогда? Он уже стоял, наклонившись над ней, дул в лицо, растирал плечи. — Холодная какая. И бледная. Тори, перестань, пожалуйста! Кто-то мог позвать меня по фамилии, ты услышала краем уха, ненароком запомнила. Увидела кого-то похожего. Тори! Неужели ты не заметила, что исконные уроженцы Лебеля между собой так похожи? В области все знают: «лебеляне — на одно лицо, сразу видно — откуда»… Он говорил и говорил, растирая плечи, шею, шептал, задевая ухо мягкими прохладными губами. Почему-то именно от его нежного дыхания Тори начала приходить в себя. Холод, сковавший ее у той злосчастной могилы, уходил от мягкой щекотки у самого уха, тепло распространялось по телу. Дыхание Леля. Нежное. Сладкое. Живое. Они и в самом деле так похожи. И Лель, и Нара, и величественная старуха, которую Тори встретила на Приозерной. И еще многие случайные прохожие. Она уже просто как-то быстро привыкла, что этот голубоглазый и белокурый тип внешности так часто встречается в Лебеля. Зря она испугалась сама, как последняя истеричка, и испугала Леля. — Мы можем поехать и посмотреть, — предложил он. Тори вскинула встревоженные глаза. — Ну, да, — продолжил он как ни в чем не бывало. — Поищем твой телефон, посмотрим, что за моего родственника ты там увидела. — Он совсем мальчиком умер, судя по датам, Лев Светлов, — тихо пояснила Тори. — Сейчас ему уже около пятидесяти лет было бы… И добавила: — Но мы никуда не поедем. — Страхам нужно смотреть в лицо, — покачал головой Лель. — Иначе ты так и будешь думать, что видела мою могилу. А завтра при свете дня вместе со мной все встанет на свои места. Мертвые — к мертвым, живые — к живым. А иначе получается… Жуткие вещи… Лель вдруг запел на неизвестный Тори мотив: — Этот вечер мертвее некуда В саван снег заметает безмолвие И крадется любовник с прорехами К старой фрау в постель, в изголовье — Что за чушь? — пение звучало то ли жутко, то ли странно, то ли и то, и другое вместе. — Это «Криостазис», — улыбнулся Лель. — Подростковая группа. Ее даже запрещали. — Чувствуется, что подростковая… Кто запрещал и почему? — Прокуратура после жалоб общественности признала тексты песен жестокими. — Это странно, но вовсе не жестоко. — Это только начало, — засмеялся Лель. — Там потом такое! Тори вдруг поняла, что ее опять отпустило. Жизнь снова заиграла приятными красками. — Вообще-то, — добавил неожиданно Лель, — это была моя группа. — В смысле? — не поняла Тори. — Я собрал ребят в школе, мы сочиняли песни и выступали на квартирниках. Однажды нам удалось даже сыграть на городской площади. Впрочем, всего одну песню. После этого нас и запретили… Да уж, Лель был настолько полон сюрпризов, что при каждом следующем открытии прошлое забывалось. И в этот раз все получилось точно так же. Старое фото на сломанном кресте, трепеща и покачиваясь, уплывало на волнах голоса Леля. Не было никаких мурашек и сладкого головокружения. От него самого — от каждого движения, звука или взгляда — словно исходило неземное свечение. И Тори казалось неважным все, что не имеет отношения к Лелю. И тогда случился еще один волшебный вечер в Лебеле. Просто чай, пирог, двое за столом и разговор, время от времени перебивающийся смехом. * * * Проснувшись, Тори обнаружила, что вторая подушка рядом с ней пуста. Она пошарила рукой по свободной половине кровати и только тогда открыла глаза. Лель натягивал футболку на мускулистое, подтянутое тело, волосы мокро блестели после душа. — Доброе утро, — любуясь им, произнесла Тори. — Что-то случилось? Он обернулся с радостной улыбкой, словно еще одно солнце заглянуло в комнату. Огненная звезда посылала лучи в окно, а звезда уютная и земная второе подмигивала Тори из-под белоснежно блестящей челки, зачесанной набок. — Поспи еще, рано. — А ты куда? — Поищу твой телефон, — ответил Лель. Тори с подозрением прищурилась: