– Джей? У тебя ужасный голос! Я присела к кухонному столу и поглядела на Патти на балконе. Она сидела в застывшей позе, закрыв глаза и все еще сжимая край столика. – Я и чувствую себя ужасно, – ответил Джей. – Скажи, ты меня сильно ненавидишь? – Что за глупости, Джей. Я просто беспокоюсь о тебе. Тебе очень плохо? – Так, как будто по мне проехался тяжелый грузовик. Я не все помню, но того, что я помню, хватает. Я осёл. – Нам повезло, что Яна помогла. – Я за это заплатил. Она подняла меня в семь и заставила приготовить ей завтрак перед уходом на работу. И обрати внимание, не какие-нибудь хлопья, а яичницу с беконом и все такое прочее! А я стоять толком не мог. Я подавила смешок, представив себе эту картину, и спросила: – Что ты помнишь? – Я разозлился на тебя, потому что решил, что ты под наркотиком, и приложился к бутылке джина. Ох. Я даже думать об этом не могу – сразу нехорошо делается. Потом все стали подходить ко мне и спрашивать, слышал ли я, что это Скотт подсунул тебе наркотик, а дальше я помню урывками. В основном как метался по дому, чтобы его найти. Совершенно точно сбил с ног несколько человек. Ох! Даже не верится – неужели я правда до такой степени одурел? – Это все, что ты помнишь? – Да. А что? Я что-то еще натворил? Я осмотрелась, увидела, что Патти встала и смотрит на деревья, скрестив руки на груди, и понизила голос: – Там случился небольшой инцидент с тобой, Скоттом и одним из окон. – Ох, нет. Ты серьезно? Все целы? А окно – разбилось? – Да, разбилось, а люди все целы. Скотт получил несколько порезов, возможно, у него также сломан нос, но больнее всего ты задел его самолюбие. Разве у тебя не болят костяшки пальцев? – У меня все болит. Ой-ой-ой. Прощайте, сбережения на лето. Надо позвонить Джину и договориться, чтобы окно починили, пока его семейство не вернулось. Но скажи, это правда – насчет наркотиков? Ты ведь явно была не в себе, когда я тебя увидел. Я ответила не сразу. Мне снова хотелось соврать. – В моем напитке был экстази, и когда ты меня увидел, он уже действовал. Но полный эффект почему-то не наступил. Джей издал долгий свирепый рык, похожий на раскат грома. – Послушай. Я прошу тебя это пока отложить. Пожалуйста. Спасибо тебе, что вступился за меня, но не преследуй его. Я сама разберусь с этим делом, когда придет время. Ладно? – Ладно, – пробурчал Джей. Звучало это очень неубедительно – он просто хотел меня успокоить. Но я все равно сказала: – Спасибо. – Погоди еще минутку. А что у тебя было с Каиданом? Когда я услышал про наркотик, то первым делом бросился искать тебя, но мне сказали, что ты ушла с ним. У меня затряслись поджилки, и я снова поглядела в сторону Патти. Она глубоко погрузилась в размышления. Я перешла на шепот: – Ничего не было. Мы сидели на пристани и разговаривали. Оказалось, он меня запомнил. – А о чем разговаривали? Тебя совсем не слышно. Что тут, Патти рядом или что-то еще? – Да, извини. Даже и не знаю – о наркотиках, о родителях. Вообще поддерживать беседу с Каиданом – очень непростое дело. – Вы двое диаметрально противоположны друг другу, но это, может быть, и хорошо. Тебе с ним наверняка интересно. – Ну, пожалуйста, – на секунду я забыла, что надо говорить тихо. – Все совсем не так, я не могу объяснить. – Он тебе понравился? – Он… он меня заинтриговал, – созналась я. – Замечательно, – Джей явно обрадовался. – Отличное начало. Начало чего? Я не знала, но хотела выяснить. Глава седьмая Кто я Патти вела себя так странно, что я закрылась в своей комнате с книжкой. Прочитывала несколько предложений – и начинала думать о вчерашнем вечере, потом читала еще чуть-чуть – и спрашивала себя, что же такое случилось с Патти. Обычно она не была беспокойной, а тут уже больше часа ходила взад-вперед мимо моей двери. В конце концов я не выдержала и окликнула ее: – С тобой все в порядке? Она робко вошла в комнату, окруженная нервной серой аурой, и присела на край моей кровати. Я скрестила ноги, чтобы освободить ей место, и приготовилась внимательно слушать. – Анна, – Патти прочистила горло. Глаза у нее были влажные, веки покраснели. – В тот день, когда я забрала тебя из приюта… Нет, позволь, я начну совсем издалека. Потому что собираюсь говорить об очень странных вещах. Она что-то обо мне знает! Я схватила ее за предплечье, стремясь не упустить ни единого слова. – Патти, у меня вся жизнь – сплошные странности. Если ты что-то знаешь, пожалуйста, расскажи. Меня ничто не испугает и не… Она выдохнула через нос и покачала головой: – Тебя испугает всё. Милая моя девочка, я боюсь уже шестнадцать лет. Я не ответила и отпустила ее руку. От вида ее лица и темно-серой ауры страха вокруг нее мое сердце забилось сильнее. – Так вот, Анна, ты всегда была набожной, но я хочу спросить тебя, насколько ты на самом деле видишь – то есть веришь в сверхъестественное? – В Бога? Верю… – Знаю. А… в других духов? – В призраков? – Нет. Я об ангелах. У меня побежали мурашки по шее и под волосами. – Конечно, – медленно произнесла я. – В Писании говорится об ангелах на небесах, они поют, трубят и все такое. – А еще об ангелах, которые приходят сюда, на землю. И о демонах тоже. – Да, я знаю, что такие вещи случались в давние далекие времена, но разве это имеет отношение к нам? – Как ты знаешь, – сказала Патти, – я была замужем. Я озадаченно кивнула, не понимая, к чему она клонит. Патти поднялась и дальше говорила, расхаживая по комнате. – Три года мы пытались зачать ребенка. Потом мой муж сходил к врачу и узнал, что проблема не в нем. Это стало для нас началом конца. Я молилась, чтобы Бог исправил мое тело и послал нам младенца, но проходил месяц за месяцем, а я не беременела. И однажды ночью мне приснился сон. То есть так я сказала мужу, а на самом деле знала, что это было в реальности. Она остановилась и поглядела на меня. Я опять кивнула, прося ее продолжать, что бы там ни шло дальше. – Анна, мне явился ангел и сказал, что в монастыре в Лос-Анджелесе меня ждет младенец. Мурашки побежали у меня по позвоночнику. Патти подошла и села, положив руку мне на колено, как будто хотела меня удержать, чтобы я не убежала. И заговорила быстрее. – На следующее утро я проснулась и рассказала все мужу, а он ответил, что я лишилась рассудка. В некотором смысле так оно и было. Я знала только одно – что должна во что бы то ни стало попасть к тебе. Я купила билет для себя одной – муж отказался со мной ехать, хотя я его очень просила. Когда я вернулась назад с тобой, то уже не застала его на месте. А спустя еще год он женился на другой. Но у меня была ты – только это и имело значение. Ты мне веришь? – Конечно. – Но даже при этом мой мозг, как пулемет, выстреливал возражения против иррациональных идей. Я взяла руки Патти в свои, надеясь ее успокоить. – Перед тем, как мне позволили тебя забрать, со мной побеседовала одна из монахинь, работавших в приюте. Ее звали сестра Рут, и ей на тот момент было не меньше ста лет. Никого старше нее я не встречала. По ее словам, она ждала меня и чувствовала, что я подхожу на роль твоей воспитательницы. – Что это означало? – прошептала я. Патти помедлила, глядя мне в лицо. – Твое воспитание, Анна, требовало особой заботы, потому что ты больше, чем человек.