Я всегда знала, что отличаюсь от других, – почему же это звучало как совершеннейшее безумие? – Так кто же я такая? – осторожно спросила я. – Дитя ангелов. Я нервно засмеялась, но оборвала себя, увидев, что Патти не улыбается. – Твоя мать была ангелом света, а твой отец… – Кто? – Демон. Усилием воли я заставила себя дышать и прошептала: – Это невозможно. Ты же на самом деле в это не веришь, правда? – Все, о чем предупредила меня сестра Рут, сбылось точь-в-точь. Когда тебе было три года, ты рассказала мне, что помнишь, как родилась. И все остальные события тоже произошли, одно за другим, и именно так, как она предсказывала. – Ты знала? Я была потрясена. Так вот почему Патти ни о чем меня не спрашивала! И не показывала меня врачам, когда я мучилась головными болями из-за пробуждения новых чувств, – это всегда казалось мне странным, при том, что она такая заботливая. Я думала – может быть, она не верит врачам, потому что у нее такая особенная девочка? – Прости, что я не говорила тебе, – Патти запнулась. – У меня все время было ощущение, что еще не пора. Я попыталась осмыслить все это. Должно же быть какое-то рациональное объяснение. Но разве не было у меня многолетних попыток рационально объяснить мои необычные способности? Я начала рассуждать вслух: – Может быть, она сумасшедшая старуха, обладающая силой психического воздействия, или что-то в этом роде. – Но как ты тогда объяснишь те сверхъестественные способности, которыми ты владеешь? Она говорила, что когда подрастешь, начнешь видеть и ангелов-хранителей. Я задумалась – и вдруг меня осенило: – Белые облачка! – Ты их видишь? Я выпрямилась и посмотрела на облачко Патти. Казалось, рука туманной фигуры лежит у Патти на плече. Черты были неразличимы – просто размытое пятно. Возможно ли, что это действительно ангел? Я протянула руку, и у меня на глазах облачная рука вспорхнула с плеча Патти и легла на мою ладонь. Ладонь ничего не ощутила, но пока рука лежала на ней, всю меня наполняло невероятное чувство умиротворения и понимания. Патти пристально следила за мной. – Видишь, Анна? – проговорила она. – Все это правда. На земле нет никого, такого же, как ты. Есть похожие, но они лишь наполовину как ты. Это важно. Посмотри на меня. Я по-прежнему смотрела на ангела-хранителя Патти, но тут заставила себя перевести глаза на нее. – Все, кто похож на тебя, – это дети демонов, демонов и людей. И воспитаны они демонами. То есть мальчик, которого ты встретила, – он… Где же твой ангел? Так вот что имел в виду Каидан! – Он полудемон, – откликнулась я шепотом. Все это сошлось вместе, резко ударило мне в грудь и полилось сквозь меня потоком ледяной воды. – Надо было сказать тебе раньше, – из глаз Патти покатились слезы, но я была слишком потрясена, чтобы плакать вместе с ней. – Я эгоистка. Я знала, что если скажу, то пути назад не будет. Всё навсегда переменится. А на земле так мало этих полудемонов. Какая была вероятность, что тебе встретится один из них? – Я на тебя не сержусь, – сказала я. Когда внутри бушует столько эмоций, невозможно сосредоточиться на какой-то одной. – Просто это трудно понять. Демоны и ангелы? Настоящие? То есть как? Это же… Она подошла к моему туалетному столику и взяла с него Библию, а я подала ей бумажный платок из пачки, лежавшей на тумбочке. Патти промокнула глаза, вытерла нос, затем прокашлялась, уселась и раскрыла книгу у себя на коленях. Найдя нужное место, она передала Библию мне. Бытие, глава шестая, стих четвертый. Я прочла вслух: – В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди. Я взглянула на Патти, надеясь, что она сможет что-то объяснить. – За годы, – сказала она, – мне удалось кое-что выяснить. Сыны Божии – это ангелы, дочери человеческие – просто обычные женщины, а исполин – ребенок, рожденный от небесного ангела или от демона. Демоны ведь тоже ангелы, только падшие. Так что ты – исполинка. Было очень странно слышать это слово применительно к себе. – Но разве исполины – это не великаны? Как Голиаф? – Да, в Библии это слово означает великана, но ты же знаешь, – Патти улыбнулась сквозь слезы, – как тяжело определить, что там надо понимать буквально, а что – лишь метафорически. Людям проще представить себе исполинов как расу очень рослых людей, которая была и исчезла, или как носителей некой генетической мутации. В Писании много говорится и об ангелах, и о бесах, но даже верующие склоняются к тому, чтобы считать их всех чистой фантазией. Нелегко принять в сознание такое множество невидимых вещей. – Но я другого не понимаю – как у ангелов и демонов могут быть дети? Они же бесплотные духи, верно? – Им для этого требуется завладеть чьим-нибудь телом. Ой! Одержимость бесом? Да, плохо дело. – Я расспрашивала сестру Рут, и она попробовала объяснить мне ангельскую иерархию. Есть ангелы-посланники – один из них явился ко мне, – и есть ангелы-хранители, которые избраны для служения душам и пестуют их. Они не могут вмешиваться в жизнь людей, если только им не послана особая божественная сила. Если человеку еще не пора умереть, ангел-хранитель может совершить чудо исцеления или предотвратить несчастье. В остальных случаях они лишь стараются смягчить нашу боль. Как это прекрасно, если подумать! Патти отвела взгляд, в котором читалась легкая зависть, и я вдруг поняла, сколько времени за долгие годы она провела в таких размышлениях. – У меня было еще множество вопросов к сестре Рут, но на них не хватило времени. – Патти дрожащими руками забрала у меня Библию и вернула на столик. – И сестра Рут сказала, что тебе надо будет отправиться к ней, как только ты станешь достаточно взрослой. Сейчас это произошло. – Да, хорошо. Разумеется. – Мне обязательно надо было увидеть эту сестру Рут. – А она объяснила, почему? – Она не стала мне говорить. Она обладает знанием, которым может поделиться только с тобой, и это что-то такое, что слишком опасно записывать. И еще она сказала, что ты должна повидать… – тут она закрыла глаза и с явным усилием продолжила: —…повидать своего отца. Меня, вообще-то, нелегко разозлить, но в тот момент я рассвирепела от одной только мысли об «отце». – Я не желаю его видеть. – Знаю. И сестре Рут я сказала, что против. Мне самой мучительно даже думать о твоей встрече с демоном. Но я передаю тебе пожелание сестры Рут. Она считает, что твои родители любили друг друга. Все ангелы – даже падшие – способны к любви. И если твой отец был в состоянии полюбить твою мать, не сможет ли он полюбить и тебя тоже? Я подумала о его лице в тот день, когда я родилась, вспомнила, как он глядел на умирающую мать и на ее отлетающий дух. Да, он ее любил. И в его глазах, смотревших тогда на меня, не было недоброжелательства. И все же. Ни единого слова за все эти годы… – Но откуда монахиня все это узнала? – Сестра Рут, как и ты, единственная в своем роде. Она отличается и от тебя, и от остальных, но не объяснила мне, в чем разница. И я чувствовала, что она особенная. В ее присутствии я испытывала умиротворение – как и в твоем. Прости, Анна, что не могу сообщить тебе больше. В тот день мне и так нужно было усвоить очень многое. – Все хорошо, Патти. Часть моего сознания – та, что была рациональной, – не желала верить ни единому слову из услышанного. Но другая, интуитивная и склонная к мистике, знала и нисколько не сомневалась, что всё сказанное – правда. Сердце у меня всегда шло впереди рассудка. Но при этом я понимала, что как только до меня по-настоящему дойдет смысл сказанного, мне станет страшно. – Она сказала тебе еще что-нибудь о… ну, о моей природе? – Твоя природа – не зло, если ты об этом. – Патти взяла мою руку в свои и забрала к себе на колени. – Способность видеть и чувствовать человеческие эмоции у тебя от матери. Она есть у всех ангелов-хранителей. От отца ты должна была получить склонность к какому-то одному греху, но сестра Рут не знала, к какому именно. Зато мне это уже было хорошо известно. Привет, наркотики и алкоголь. – Но не к злу, – уточнила я. – Нет, милая, не к злу. Злые души отвергают доброту и любовь, которые присущи нам, поскольку мы созданы по образу и подобию Творца. А ты сможешь справляться с искушениями, хотя тебе это будет труднее, чем обыкновенным людям. В основе своей ты нормальная девушка, только всё чувствуешь острее – и добро, и зло. Какое-то время Патти молча гладила меня по руке, потом спросила: – Так ты прощаешь меня, Анна? За то, что я тебе до сих пор ничего не говорила? Мне всегда казалось, что если ты узнаешь, нам будет труднее, а теперь я не понимаю, правильно ли поступала. – Прощаю. И не сержусь. – Я привлекла ее к себе, и мы обнялись. Тут мне вспомнилось все, что делала Патти, чтобы оградить меня, как она поддерживала мое неведение и скрывала меня от людей, как заботилась обо мне, ни о чем не спрашивая. Я прижалась к ней крепче, вдруг осознав, сколь многим она жертвовала, чтобы меня воспитывать. Патти вдруг отстранилась. – Вот почему я учила тебя говорить мне «Патти», а не «мама». Пусть это звучит глупо, но я знала, что с небес на тебя смотрит настоящая мама, и не хотела занимать ее место. Во всем остальном, Анна, ты мне дочь, и я не могла бы любить тебя сильнее. Я стерла навернувшуюся слезу и прошептала: – Знаю. – Так вот, – она провела рукой по моим разметавшимся волосам и заговорила деловым тоном: – Послушай. В данный момент у меня совсем нет денег – надо было помочь Нане расплатиться с врачами, – но если я начну копить прямо сейчас, то к концу лета у нас наберется нужная сумма, чтобы съездить в Калифорнию. Как тебе такой план? – Замечательно. Но я тоже хочу участвовать, а для этого – пойти работать. – Согласна. Значит, заключаем договор. – Мы обменялись рукопожатием, и я почувствовала прилив энтузиазма. – А теперь, когда я поделилась с тобой всем, что знаю, почему бы и тебе не рассказать мне о своих сверхспособностях? – Мы обе радостно улыбнулись – теперь у нас есть возможность об этом разговаривать. – Ой, погоди, – лицо Патти посуровело. – Мне надо взять с тебя обещание. – В ее ауре появилась светло-серая дымка нервозности с примесью пастельно-зеленого – цвета надежды. – Хорошо. – Обещай мне, что не будешь больше общаться с этим мальчиком, которого ты встретила. Я открыла было рот, но внезапно засомневалась. Ангел-хранитель Патти, несмотря на размытость черт, похоже, смотрел на меня и ждал ответа. – Пожалуйста, Анна, – сказала Патти. – Это небезопасно. Есть вещи, от которых я не могу тебя защитить, ты должна проявлять благоразумие, чтобы быть вне опасности.