– Да, конечно. – Громов сверкнул традиционно фальшивой белозубой улыбкой и положил поверх снимков пакетик с прядью светлых волос. – На данном этапе об убийце по-прежнему ничего не известно, и совершенно непонятно, как он выбирает жертв. То есть ясно, что по внешним признакам, но вот где он их находит? Девушки жили в разных районах города, принадлежали к разным социальным кругам: официантка, служащая банка и студентка МГУ. У них нет общих знакомых, нет никаких точек соприкосновения! Словом, следствие зашло в тупик. – С тобой всё ясно, а ты что здесь делаешь? – Я перевела взгляд на Войнича. – Заинтересован в расследовании, – неопределённо буркнул он. Ладно, сделаю вид, что поверила. Мне не терпелось от них избавиться. – Хорошо, я войду в транс. Засекайте время… Увы, ничего нового я не увидела, если за девушкой и следили – она об этом не подозревала. Слава богу, они догадались «разбудить» меня раньше установленного срока – до того, как в сердце вонзилось лезвие. – Так что извините, мальчики, на данном этапе я больше ничем помочь не могу, – устало подытожила я, окончив доклад. – Поэтому, если вопросов больше нет, давайте прощаться, у меня ещё дела. Они снова загадочно переглянулись, явно не собираясь уходить. – Прекращайте играть в гляделки! – не выдержала я. – Что вам ещё нужно? – Э… дело в том, – не слишком уверенно начал капитан, – есть одна зацепка, точнее вариант: все они, ну, жертвы, – натуральные блондинки. – И? – И мы подумали, что искать неизвестно кого и неизвестно где можно бесконечно, проще устроить… ловлю на живца. Найти подходящую девушку, которая будет проводить время в местах, определённых как «зона охоты», и взять маньяка или маньячку с поличным. Как тебе идея? Я опустила взгляд на свои сцепленные в замок руки. Ногти больно впились в кожу, оставляя на ней красные лунки. – Прямо голливудский триллер. Неужели сам придумал? А подходящая девушка – это та, которую не жалко? – Нет. Та, которая подходит по внешним параметрам и может за себя постоять. – То есть я? Улыбка Громова стала ещё неестественнее, в глазах мелькнуло что-то отдалённо напоминающее смущение. Войнич старательно избегал моего взгляда, его руки, лежащие на коленях, как и мои, были сцеплены в замок. – Да. Если над тобой поработают специалисты какого-нибудь дамского салона, то типаж можно будет подогнать один в один. Получится идеальная… – Наживка для маньяка, – холодно закончила я и посмотрела на продолжающего сверлить взглядом пол чемпиона. – А какова всё-таки роль господина Войнича в данной постановке? С каких это пор он так тесно с органами сотрудничает? Алан наконец поднял лицо и хотел что-то сказать, но Громов его опередил: – О, роль господина Войнича сложно переоценить! Если я – режиссёр, то он – генеральный продюсер и спонсор нашего скромного проекта. Ты же не думаешь, что моё начальство позволит устроить нечто в этом роде, да ещё сделать приманкой не сотрудницу правоохранительных органов? Он даже не запнулся на слове «приманка», а вот меня от него передёрнуло. – Твоё начальство мне уже нравится. Оно определённо умнее тебя. Почему бы к нему не прислушаться? Задействуйте коллегу. – Да не хотят они ни рисковать, ни лишние бабки тратить, – раздражённо отмахнулся Громов. – А господин Войнич вызвался всё оплатить: квартиру, подходящий имидж, походы на всякие там тусовки. И тебе, разумеется, солидное вознаграждение тоже гарантировано. – Посмертно? – сухо уточнила я. – Ничего с тобой не случится, – терпеливо возразил Алан. – Ты будешь под круглосуточным наблюдением. Он просто не успеет ничего сделать. Перед глазами замелькали картинки из воспоминаний жертв. Девушка открывает входную дверь, её рот тут же зажимает чужая рука, тело пронзает электрический разряд, а затем в грудь впивается лезвие ножа. На всё это у убийцы уходило от силы две минуты. Как же, не успеет! – Тогда почему именно я? Остальные блондинки упорхнули на юга? – В отличие от остальных, ты не беззащитна. – Алан снова уставился на свои руки. – В смысле ты сможешь почувствовать приближающуюся опасность, у тебя больше возможностей. – Каких? Думаешь, я успею приворожить убийцу за те секунды, что он будет заносить нож, или впечатлю, рассказав, какого цвета у него в детстве были трусы?! – А как же обещанный мне сердечный приступ? – с издёвкой напомнил Громов. «Вот ведь злопамятный, гад!» – Если бы я действительно могла это устроить, поверь, обещанием бы не ограничилась! – огрызнулась я. Пусть лучше считают лгуньей, чем оружием массового поражения. – Нет, мальчики, в такие игры я не играю. Работать с волосами жертв – это пожалуйста, а быть наживкой для маньяка – увольте! Я встала и подошла к окну, давая понять, что аудиенция окончена. Алан тоже поднялся. – Мои десять минут ещё не закончились. Капитан, подождите меня в машине. Громов едва заметно нахмурился, но кивнул и вышел, не сказав ни слова. Мы остались одни. – Это хорошо, что ты так реагируешь. – Алан нервно взъерошил волосы и подошёл ко мне, устремив взгляд на пейзаж за окном. – Я думал, ты помешалась на идее искупления грехов отца через помощь ближнему и не глядя бросаешься в любую авантюру. – В эту не брошусь, даже не уговаривай! – сухо заверила я, чувствуя, как где-то внутри, словно вода в котле, закипает обида. Вообще-то я не особо эмоциональна. Когда постоянно пропускаешь через себя чьи-то радости и горести, собственные переживания становятся второстепенными и незначительными. А если учесть, сколько энергии я трачу каждый день, решая чужие проблемы, на них просто не остаётся никаких сил. Меня вполне устраивал такой расклад, но вот сейчас горечь разочарования, как обычно, заглушить не удалось. У Войнича, конечно, нет никаких причин относиться ко мне тепло или хотя бы непредвзято, и всё же удара в спину я от него не ожидала. Это скорее в стиле Громова. Но в том, что инициатором данной авантюры был именно чемпион, сомневаться не приходилось. – Я не уговариваю, я прошу, – сказал он очень тихо, по-прежнему глядя в окно. – Даже так? Мечтаешь восстановить справедливость: дочь маньяка должна умереть от руки маньяка? – невинно уточнила я. Точнее, это ляпнула обида. Голос разума её пристыдил, но произведённый эффект мне понравился. Войнич резко выдохнул, побледнел и повернулся ко мне, в его глазах плескалась… боль? – Нет! У меня и в мыслях этого не было! Я желал тебе смерти ребёнком, когда ненавидел весь мир, когда мама… И когда увидел тебя впервые, так похожую на него… Сейчас – нет! Всё не так! – Тогда зачем тебе охота на маньяка? Неужели из-за Светы? Помнится, твоя сестра уверяла, что она тебе не нравилась. – Да, не нравилась. Она вела себя порой очень вульгарно и плохо влияла на Нику, – проворчал он как-то отстранённо. Понятно, не хочет отвечать на первый вопрос, а придётся. – Ты так и не объяснил, почему для тебя это важно настолько, что ты готов обратиться ко мне не с угрозой, не с обвинением, а с просьбой? Спортсмен глубоко вдохнул, словно пловец перед погружением, и неохотно признался: – Из-за сестры. Она после смерти Светы совсем обезумела. Пресса набросилась на новую сенсацию, повсюду только и трубят о потрошителе, убивающем блондинок. Вот Ника и возомнила себя Ненси Дрю: решила сама поймать маньяка. Она перекрасила волосы и таскается по ночным клубам, в общем, нарывается на неприятности по полной программе. – И как же она собирается его ловить? Он поморщился: – Придумала какой-то глупый план. Надеется вычислить его на этапе знакомства, она же себя крутым психологом мнит. И влюблённого ботаника-однокурсника за собой таскает, в качестве подстраховки. Что именно они собираются делать, не знаю – не слушал я этот бред, пытался объяснить, что маньяк не знакомится, а сразу за нож хватается – бесполезно! Даже запирал её в своей квартире. – Запирал? Взрослую двадцатилетнюю девушку? Хм, это как бы незаконно. – Хотя чему я, собственно, удивляюсь – поступок в его стиле. – И ты туда же! А что мне оставалось – я не могу постоянно быть рядом с ней! – Дай угадаю: попытка не удалась, Ника сбежала? Он помрачнел: – Ника вызвала полицию. Взбунтовалась. Потребовала перестать вмешиваться в её жизнь. Никогда её такой раньше не видел! Хотел к отцу в Питер отправить – не получилось, пришлось кредитку заблокировать, чтобы не на что было по клубам ходить. Но это тоже не выход. Больше всего на свете я боюсь однажды найти её такой… – Алан рассеянно махнул рукой в сторону лежащих на столе снимков. – Такой, как… я этого просто… Он замолчал, невидящий взгляд снова упёрся в колышущиеся за окном ветки одинокой берёзы. И хорошо, что замолчал, я знала, о чём он сейчас думал и о ком вспоминал. Вдаваться в подробности совсем не хотелось. – Ладно, этот аргумент я могу принять, он достаточно веский. Он посмотрел на меня с надеждой, от которой сжалось сердце. – Значит, ты согласна? – Этого я не говорила. Несмотря на глупое и необоснованное чувство, будто что-то должна твоей семье, умереть ради тебя и Ники я не готова. – Ты не умрёшь! – сердито отчеканил он. – Я обо всём позабочусь. Чёрт! Я это гарантирую! – Гарантируешь? – хмыкнула я. – Алан всемогущий. Ладно, у меня есть два условия. – Конечно, говори. – Ты от меня отстанешь. Совсем. – Э… хорошо. – Он колебался всего секунду, так и быть, поверю. – И другие члены вашего бойцовского клуба тоже.