– Это не волос Жаклин! Это… были вы! – с ужасом выдохнула я и перевела взгляд на широкую серую изоленту, опоясывавшую мои запястья. Ноги тоже были связаны. Вот глупая, сама с этим трансом подставилась! Глава 29 – Мне очень жаль, Злата. Вы мне нравитесь, но я не могу теперь просто вас отпустить, – с искренним раскаянием в голосе произнёс мужчина. – Не стоило играть в детектива. Не женское это дело. – Но как же так?! Ведь вы – мужчина, не понимаю! – Я действительно не понимала, поскольку в трансе очень ясно чувствовала именно женскую энергетику. – Всех этих женщин убили вы, и даже Оксану?! Он горько усмехнулся. – Не поверите, но Оксана – единственная во всей этой истории, кого мне искренне жаль. Она открыла мне глаза на истинное положение вещей, но, к сожалению, перестаралась с шантажом. – Как… она ведь собиралась шантажировать Жаклин, при чём тут вы?! Он наконец отпустил мои руки и пересел в кресло напротив. – Жаклин не было, а меня её секрет касался самым непосредственным образом. Вот, она и предложила мне его выкупить. – Значит, на снимках были вы? – Да. Сейчас покажу. Оригиналы я уничтожил, но перед этим переснял для потомков. Богдан улыбнулся ещё горше и, покопавшись в дорогом айфоне, показал мне фотографию новорождённого ребёнка – на первый взгляд самого обычного мальчика. Он внимательно наблюдал за выражением моего лица. – Ничего не замечаете? – Нет. – Я покосилась на связанные руки, мне сейчас как бы не до просмотра фотосессий. – А так? – Он щёлкнул по экрану, увеличив некоторые детали изображения, и я невольно ахнула: – О! Это же… так вот в чём дело! – Да. Вот таким я родился – ребёнок-гермафродит с признаками обоих полов. Такое «счастье» выпадает одному малышу из двадцати пяти тысяч новорожденных. Представляете, как мне повезло! Впрочем, гермафродит может стать относительно полноценным мужчиной или женщиной, главное, не ошибиться с выбором пола. Обычно выбор делают врачи, по физиологическим признакам – смотрят, какие органы наиболее развиты. В некоторых цивилизованных странах ребёнку дают подрасти, а потом он выбирает сам. В моём случае выбор сделала мама, основываясь на своём знаменитом жизненном кредо: «В моём доме может быть только одна блондинка!» Дочь-соперница ей была ни к чему, Жаклин выбрала мальчика, призванного оттенять её красоту. Она с самого детства лепила из меня идеального сына – таскала по секциям, кастингам, музыкальным школам. Заставляла глотать гормональные препараты, ссылаясь на слабое здоровье и нехватку мужских гормонов. Я повиновался, потому что был уверен, что всё так и должно быть – ведь мама плохого не посоветует! А когда понял, что мне нравятся не девушки, а парни, решил, что я какой-то моральный урод. С удвоенным усердием стал посещать спортзал, безропотно глотал таблетки, мечтая только об одном – стать настоящим мужчиной, чтобы маме не пришлось за меня краснеть! Я и представить себе тогда не мог, что всё могло быть иначе. А впрочем, не могло: лет в пять-шесть мне сделали полостную операцию, удалив «лишние» органы, и пути назад уже не было. Богдан поднял рубашку, я увидела тонкий шрам, пересекающий низ его живота. – Мама всю жизнь кормила меня сказками об острой кишечной непроходимости, и я верил, пока не появилась Оксана с фотографиями… – Откуда они у неё? – Ответ меня не особо интересовал, я тянула время в надежде, что Войнич всё же получит ту не дошедшую ранее эсэмэску. – И первую, и вторую операции делал её дед, хирург-гинеколог. Он же назначал препараты и контролировал моё развитие. Несколько лет назад старик умер, но перед смертью, видимо, успел поделиться с внучкой некоторыми секретами из личной практики. – Зачем было её убивать? Не смогли договориться? Богдан на мгновение закрыл лицо ладонями и тихо произнёс: – Страшно в один момент потерять всё, чего добивался годами! Я испугался, что из «поющего супермена» превращусь во всеобщее посмешище. Это первое, о чём я подумал, услышав её слова. Даже встречу для передачи денег назначил подальше от дома, в лесополосе, чтобы никого не встретить. Убивать её не собирался, даже не думал об этом. Всё как-то само получилось. Мы сидели в машине, обсуждали детали и никак не могли договориться. Она настаивала на ежемесячных переводах, я же не собирался содержать её всю жизнь. Тогда она сказала, что пойдёт с этой историей на телевидение, там сенсации любят, и выскочила из машины, а я просто включил зажигание, повернул руль и… почувствовал толчок. Очень неприятное ощущение. Оксана лежала на дороге и не шевелилась. Я хотел подойти к ней, но тут из-за поворота появилась другая машина, пришлось срочно уехать. Как потом выяснилось, тот, другой, водитель был пьян, решил, что это он сбил девушку, и спрятал тело в лесу, а её сумочку забрал. – Сумочку с фотографиями? – уточнила я. – Так это вы разгромили полицейский участок? – Я должен был уничтожить снимки, а погром – всего лишь прикрытие, чтобы запутать следы. Связанные руки затекли, запястья болели, время, казалось, остановилось. Взгляд Богдана был отрешённым и пустым. Я испугалась, что от откровений он сейчас перейдёт к более активным действиям и снова прервала молчание первой: – А потом вы вдруг возненавидели всех блондинок и начали убивать? Он вздрогнул и отрицательно покачал головой: – Я не сразу всё осознал. Только через несколько дней понял, чего лишился. Что на самом деле я не урод, а женщина, ошибочно запертая в теле мужчины. Что, если бы Жаклин заботилась о чём-то, кроме собственной внешности, всё могло быть иначе! Я мог бы стать не «поющим суперменом», а просто популярной певицей и быть рядом с любимым человеком. Во всяком случае, у меня тогда был бы хоть шанс попытаться его завоевать. – Его? – Я вспомнила день рождения певца: слова, жесты, взгляды присутствовавших там людей теперь наполнились новым смыслом. – Ваш любимый человек… Костя? Он грустно кивнул: – Все уверены, что я люблю Олесю. Уже не помню, кто автор этой версии, но я её всегда активно поддерживал. Это гораздо лучше правды. – А Костя знает? – Нет, конечно, и не узнает. Он считает меня хорошим другом. Это лучше, чем ничего. Я невольно съёжилась от хлынувших от него потоков тоски и горечи. Ну раз уж у нас доверительная беседа, почему бы не спросить о главном: – И всё же почему вы убили Свету, да ещё с такой ужасающей жестокостью?! Он нахмурился: – Боюсь, я не смогу этого объяснить. Я знал, что она крутит роман с Андреем, да и другим мужчинам глазки строить успевает. Это раздражало, но не имело особого значения. Но когда эта дрянь стала вешаться ещё и на Костю – сорвался. Я вдруг увидел в ней все самые гадкие черты Жаклин и захотел их уничтожить. Так же, как мать уничтожила ту, кем я мог стать! Это было как вспышка, как сумасшествие! Я убивал с мыслью, что был бы лучшей женщиной, чем она… Он снова закрыл лицо руками: – Это было сильнее меня, словно внутри проснулось нечто, дремавшее много лет. В каждом из нас живёт зверь, Злата, даже несколько – гордыня, тщеславие, ярость. Если кормить своего зверя одним лишь отчаянием, однажды он поглотит человека, полностью подчинив себе. Именно это случилось со мной. Второй раз я убил, когда получил от Кости приглашение на свадьбу… Я покосилась на часы – мы здесь уже двадцать минут. Чем больше времени пройдёт, тем больше шансов, что нас обнаружат. Продолжаем разговор, лишь бы его внезапное желание исповедаться не пропало. – А что случилось на вашем дне рождения? – Я чувствовала очень сильные эмоции, словно, отчаяние достигло апогея. Богдан откинулся в кресле, прикрыв глаза: – Было так. Я узнал, что Леся и Костя ждут ребёнка… А тут ещё мама со своей «Колыбельной для сына»! Настоящее издевательство! В тот вечер я банально напился, чуть ли не до потери сознания, потому что испугался собственной реакции. А на следующую ночь в «Феерии», едва увидев какую-то блондинку, вспомнил о ребёнке и потерял контроль над ситуацией. Не мог не думать о том, что всё это могло быть и у меня, но уже ничего нельзя вернуть! – Вряд ли гермафродиты способны выносить и родить ребёнка. Кажется, такие случаи медицине неизвестны. Он устало провёл ладонью по лбу, откидывая назад светлые пряди. – Не важно, ребёнка можно и усыновить. Мы были бы хорошими родителями. – Но почему вы убивали блондинок, ведь Олеся рыжеволосая? Он не сразу понял вопрос. – Олеся – мой друг. Она хороший человек, и зла я ей не никогда не желал. Во всём виновата Жаклин. Я ведь уже сказал, что видел в тех девушках её худшие черты… Нет, лично её я трогать не собирался. Не смог бы… Но однажды я обязательно расскажу мамочке, что она сделала! Для неё это будет похуже ножа. Как же – идеальный сын стал убийцей! – Но пол можно поменять! С вашими материальными возможностями и при современных технологиях это не составит труда! – Правда? – Его улыбка стала страшной. – Я думал об этом. Даже одну из дурацких маминых визиток почти месяц с собой таскал. Визитку центра пластической хирургии, а потом представил ситуацию… Кем я стану после этого? Трансвеститом, над которым все будут смеяться? И Костя… сейчас мы хотя бы друзья, а потом он будет считать меня извращенцем! Я трус, Злата, я не готов рисковать тем, что имею. – И что вы собираетесь делать – убивать дальше? – Надеюсь, нет. Мне кажется, я смирился с тем, что навсегда останусь Богданом, и смогу контролировать себя. Ну да, конечно, а меня он сейчас по головке погладит и с миром отпустит! – Пока у вас это не особенно получается! – Я вспомнила ещё кое-что. – А как же Игорь Белявин – жених Оксаны? Он ничего не знал о вашей истории, зачем было его убивать? – Откуда мне знать, что ему известно, а что нет? Он по пятам ходил за мамой и обвинял её в смерти своей девушки, а потом и шантаж приплёл. Она мне рассказала, даже не подозревая, о чём речь. Что мне оставалось делать? – И вы нашли самый лёгкий способ решить проблему! Неужели убить человека так просто?! Он помрачнел и неохотно поднялся из кресла.