— Содружество поколений. — Ты меня в старики не записывай, — проворчал Цветков. — Когда бандит тот стрелять вздумал, кто его на прием взял? — Так вы были ближе. — А кто тебе мешал ближе быть? — Цветков пригнулся к стеклу и добавил: — Вон он небось стоит, Пятнов этот. В условном месте на тротуаре их дожидался высокий, элегантный молодой человек, чем-то неуловимо напоминавший Виталия Лосева, то ли детской припухлостью губ на открытом румяном лице, то ли фигурой. Пятнов оказался обаятельным и веселым парнем. В ответ на чуть иронический вопрос Откаленко, как, мол, себя вести в условиях экстерриториальности, он засмеялся: — Свободная беседа с криминальным уклоном. — Нет, я в другом смысле. Придется ведь… — Вот арестовывать или там обыскивать — это не придется. Увы, — шутливо перебил его Пятнов, разведя руками. — Самые вежливые вопросы, больше ничего. — И с ударением прибавил: — Между прочим, семейство господина Крагера необычайно заинтересовалось вашим визитом. Всё, говорят, у вас видели, а вот криминальную полицию не пришлось. Так что не подкачайте. Машина остановилась на тихой улице возле старинного, с лепными украшениями особняка. Дежурный милиционер окинул приезжих настороженным взглядом и, словно угадав что-то, успокоенно отошел. Дверь открыла молоденькая приветливая горничная в белой наколке. По широкой лестнице, дважды отразившись с головы до ног в зеркалах на площадке, все поднялись на второй этаж. В небольшом уютном холле горничная попросила подождать. Пятнов с улыбкой посмотрел на своих молчаливых спутников. — Только не робеть, товарищи. А то что это за криминальная полиция? У них она ведет себя куда увереннее. Иногда даже просто нахально. Цветков усмехнулся, а Игорь деловито сказал: — Пожалуйста. Если надо, мы можем тоже нахально. Улыбка сбежала с лица Пятнова, и он, оглянувшись на дверь, поспешно сказал: — Между прочим, следует различать… — Но, заметив лукавые искорки в глазах у Игоря, снова улыбнулся. — Ну вас, ей-богу! Нашли время разыгрывать. Вошла горничная и пригласила всех в соседнюю комнату. Это был, очевидно, кабинет. Длинные застекленные шкафы с книгами, несколько гравюр на стене, большой портрет известного политического деятеля над массивным письменным столом, тяжелые, темных тонов гардины на окнах. Господин Крагер встретил посетителей у порога. Это был пожилой, невысокий, плотный человек, седые волосы, гладко зачесанные назад, резко контрастировали с большими, черными и блестящими, словно две шкурки соболя, бровями. Из-под сильных очков смотрели чуть усталые, внимательные глаза. В стороне, у журнального столика, стояли изящная белокурая женщина в больших роговых очках и долговязый спортивного вида парень, тоже в очках. Крагер на чистейшем русском языке приветствовал вошедших и, сделав широкий жест в сторону стоявших у столика, оказал: — Моя семья, — и с улыбкой добавил: — Конечно, тоже говорят по-русски. Язык страны пребывания знать необходимо. Мы к вашим услугам. После взаимных представлений все расселись у журнального столика, закурили, и Крагер сказал, обращаясь к Цветкову: — У нашей криминальной полиции много хлопот. У вас, господин майор, наверное, не меньше, а? — Хлопот много, — подтвердил Цветков. — Хотя они во многом другие, чем у вашей полиции. — И вы и они раскрывают преступления! — Нам и легче и труднее. — О! Это интересно! В каких же отношениях вам легче? Цветков усмехнулся. Внешне он оставался, как обычно, невозмутим, и только Игорь подметил необычные интонации в его голосе. Цветков сказал: — Нам не надо воевать с профсоюзами. Это раз. У нас нет такой организованной преступности. Это два. И нам очень помогает население. — Да, да! Дружеские суды!.. — Товарищеские, — с улыбкой поправил Игорь. — Да, да, товарищеские… — Крагер обернулся к сыну: — Ты мне что-то говорил об этом. — И, обращаясь к остальным, пояснил: — Алек кончает юридический колледж. — Мне непонятно! — запальчиво произнес Алек. — Вы все время утверждаете, что у вас сокращается преступность. И вдруг такая чрезвычайная мера, как эти дружины. Значит, полиция перестала справляться? Мне непонятно! — Алек, — оборвал сына Крагер, — наши гости приехали не для дискуссий, — и он обратился к Цветкову: — Извините. Молодость. Как это вы говорите?.. Заносит! Вот так. Цветков улыбнулся. А Пятнов поспешил сказать: — Действительно. Мы у вас отнимаем время. Мои спутники зададут вам лишь несколько служебных вопросов. А вашего сына мы охотно пригласим к нашим юристам. — Он повернулся к Цветкову: — Какие у вас вопросы к господину Крагеру? Игорь недовольно посмотрел на Пятнова: «Надо же ответить этому Алеку!» Видимо, и Цветков подумал так же, потому что с невозмутимым видом сказал, покачав головой: — Сначала все же насчет дружин, — он взглянул на Алека. — Это, кстати, касается того, почему нам труднее, чем вашей полиции. Если разрешите? — теперь он поглядел на Крагера. — Это очень интересно! Очень! — воскликнул тот, настораживаясь. Пятнов промолчал. — Дружины не раскрывают преступлений, — продолжал Цветков. — Этим занимаемся мы. Но мы учитываем не только преступления. Нас очень беспокоят и мелкие проступки людей. — У нас полицейский тоже вмешивается в драки, — усмехнулся Алек. — А дальше? Алек взглянул на Цветкова и насмешливо добавил: — А дальше каждый получает свою порцию дубинки. — И все? — А что же еще? — Наши дружинники потом идут в семьи хулиганов, на завод или в школу. Мы очень тревожимся за молодежь. В разговор вмешался Крагер. — В нашей стране преступность не падает. Растет. Мы не скрываем это. Мы пытаемся объяснить. Падение нравов. Свистопляска вокруг атомной бомбы. Она рождает отчаяние в душе молодежи. «Скоро все равно погибнет мир, — рассуждает она. — Все полетит к чертям! Надо спешить насладиться жизнью». Люди звереют в предчувствии конца, — он посмотрел на Игоря. — А у вас что думает молодежь? — Мы не верим в конец, — ответил Игорь. — Мы верим в мир. Крагер вздохнул: — У нас нет такой веры. Может быть, потому, что у нас лучше поставлена информация. — Информация — инструмент политики, — живо возразил Игорь. — Она, по-моему, не может быть лучше или хуже. — О, о! Господин Пятнов, ваши офицеры криминальной полиции недурные политики, честное слово. — И агитаторы, — сдержанно добавил Алек. Госпожа Крагер за все это время не проронила ни слова. Она сидела очень прямо, ослепительно улыбаясь и рассеянно следя за разговором мужчин, и только глаза за очками выдавали ее настороженность. — Хорошо, хорошо, — сказал, наконец, Крагер. — Оставим, наконец, всю эту политику и социологию. Мы к вашим услугам, господин майор. Признаюсь, мы сгораем от любопытства. При этих словах Пятнов еле подавил облегченный вздох. — Дело в том, — произнес Цветков, — что неделю назад вы были в музее Достоевского. — Да. Там совершено убийство? — Нет, что вы! — Ограбление? Ведь там рукописи… — Да нет же! — Цветков улыбнулся. — Скажите, вы видели, именно вы, — обратился он к Крагеру, — на письменном столе под стеклянным колпаком портсигар писателя, кожаный такой? — Да, да… — задумчиво ответил Крагер и уверенно добавил: — Да, вспомнил. Видел, конечно. — А вы? — обратился Цветков к Алеку. — Видел, — буркнул тот.