– Нет. Веня поднялся и вышел из-за стола. – Сания Назимовна, прошу вас – это очень важно! Женщина вздрогнула и тоже встала. – Это как-то связано с гибелью Ильдара? – Скорее всего, да. Расскажите мне все, что вы знаете про ту охоту. Женщина на мгновение задумалась, затем проговорила: – Ильдар сказал, что едет к своему приятелю, с которым он был знаком еще до войны. Они не раз охотились вместе. Потом взял вещи, ружье, Ризу и уехал. Ах да… – Сания Назимовна улыбнулась. – Ильдар взял с собой одного из щенков Ризы… – По кличке Булат? – Точно, но откуда вы знаете? Взбудораженный Веня не желал отвечать на вопросы, он их задавал: – Как долго длилась та охота? Я хочу сказать, как долго вашего сына не было? – Примерно неделю. – А он вернулся с добычей? – В тот раз ничего не принес. – Вас это не удивило? – Ну всякое бывает. – Да уж… И что же потом? – Потом приехал и больше ни разу на охоту не ходил. Тогда же, через некоторое время он продал свое ружье и ружья отца и братьев. Мы тогда на все эти деньги корову купили. С тех самых пор наша Риза тоже на охоту не ходит и лишь сторожит дом. – Вы сказали, что он уехал к приятелю… – Еще он его командиром называл. – Командиром? Получается, что они не только охотились до войны, но еще и вместе служили! – сделал вывод Веня. – Получается, что так. Веня подошел к стене, где висел коллаж, некоторое время его рассматривал, затем обернулся. – Выходит, тех, с кем охотились до войны ваш муж и сыновья, вы не знали, а что насчет сослуживцев Ильдара? Вы знаете кого-нибудь из них, может, у вас есть их фото? – Кое-что есть. – Женщина подошла к старенькому комоду и, порывшись в верхнем ящике, вынула оттуда перетянутую бечевкой пачку сложенных треугольником солдатских писем. Развязав бечевку, Арсланова отыскала нужный треугольник и протянула его Вене. На треугольнике был указан местный адрес и номер полевой почты отправителя. Письмо было от Ильдара. Веня развернул самодельный конверт и увидел внутри него еще один, сложенный из куска газеты. Веня развернул и его. Это была вырезка с фотографией, на которой на фоне семидесятишестимиллиметровой дивизионной пушки ЗИС-3, одетые в гимнастерки и в касках на головах, стояли в рядок семь солдат-красноармейцев. В самом центре снимка Веня увидел Войнова в форме старшего сержанта. На снимке Войнов был еще без усов, на поясе у него висела кобура, а на боку кирзовая сержантская сумка. По правую руку от Войнова стоял вооруженный ППШ Трусевич. На снимке также присутствовали грузный мужчина лет сорока пяти, с мясистым обрюзгшим лицом и невысокий сухопарый солдат с впалыми глазами, вооруженный «мосинкой». По левую руку от Войнова стоял еще один сержант – высокий плотный мужчина лет сорока, с пристальным взглядом и кустистыми бровями. Тут же у основания лафета расположились сам Ильдар Арсланов и седовласый скуластый старик с раскосыми глазами. Этот сидел чуть поодаль на ящике из-под снарядов и курил самодельную деревянную трубку с длинным чубуком. Какое-то время Веня рассматривал лица на фото, потом прочел письмо: Сәлам әни![4] Получил твое письмо, очень рад, что ты жива-здорова. У меня все хорошо. Та легкая царапина, которую я получил в мае, почти зажила, и я теперь о ней почти не вспоминаю. Перебоев с поставками продовольствия, о которых я писал, больше нет, так что кормимся от пуза и даже подкармливаем местных. Немец тут почти все пожег, местами не оставив камня на камне. Прости, что долго не писал, шла перегруппировка, и мы почти всю неделю шли пешком к новому месторасположению. Потом оборудовали позиции, работали днем и ночью. Деревня, у которой мы встали, называется Горшково, это в Белоруссии. Скоро наступление. Немец тут хорошо окопался, но для нас наступать уже дело привычное. Месяц тому назад на наши позиции приезжал московский военный фотокорреспондент газеты «Известия», брал интервью у командира и фотографировал нас. А вчера ко мне попала газета, где был опубликован тот снимок. Высылаю тебе вырезку, надеюсь, что она дойдет. На фото я и мои сослуживцы. Двое из них псковичи, а еще один из них мой старый знакомый из Луги, тот самый, который сделал нашего «тетерева». Все эти трое мои старые знакомые. Когда-то, еще до войны, мы вместе охотились. Вот так уж нам повезло вместе служить. На этом заканчиваю. Пиши, есть ли вести от Руслана и Карима, давно не получал от них вестей. Есть ли новости от отца? Молю Всевышнего за твое здоровье и здоровье отца и братьев, Ильдар. 30 июля 1944 г. Веня тут же прикинул в уме. Если двое из этих артиллеристов псковичи, то это наверняка Трусевич и Войнов, знакомый из Луги чучельник, сделавший «кабана» и «тетерева», кто другие, пока непонятно. Веня обдумывал прочитанное, Сания тем временем продолжала: – Похоронка на мужа пришла еще в конце сорок третьего. Братья Ильдара погибли в мае сорок четвертого. Я не стала ему про это писать и рассказала об их гибели уже после его возвращения. Веня перевернул вырезку. Интервью, которое брал у командира расчета военкор, очевидно, было отрезано. Судя по обрезкам фраз на оборотной стороне, определить фамилию военного корреспондента, о котором писал Ильдар, сразу было невозможно. Веня свернул вырезку и сунул ее в треугольный конверт. – Я так полагаю, что никого из тех, кто заснят на том снимке, вы не знаете? – Все, что знала, я уже рассказала. – Я могу взять у вас это письмо и фото? – Они нужны для расследования? – Я уверен, что они помогут нам найти убийцу вашего сына. – Хорошо, берите и найдите убийцу! Обязательно найдите! Глава вторая Помня предупреждения местных жительниц, указавших ему путь к дому Арслановых, о том, что в деревне нет гостиниц, и не рискнув принять предложение грудастой Танюхи, Веня был обрадован предложению Сании переночевать у нее в доме. Переспав на полатях, Веня проснулся уже ближе к девяти. Хозяйка накормила гостя куриной лапшой и лепешками, налила молока. После этого Веня наколол хозяйке дров, поправил сломавшийся забор, провозившись с ним до самого обеда. Все это время Веня обдумывал то, что узнал от гостеприимной хозяйки. Все указывало на то, что Трусевич, Войнов, Ильдар Арсланов и неизвестный чучельник из Луги по прозвищу Сапог до войны были знакомы. Все это время Сапог изготавливал друзьям чучела из шкур убитых ими зверей и птиц, а Ильдар Арсланов делился с ними породистыми щенками из пометов Ризы. Затем началась война, и все четверо по какой-то случайности не просто встретились, а еще стали служить в одном и том же подразделении. После войны эта четверка по приглашению Войнова собралась на свою послевоенную охоту и отправилась в лес. Потом произошло что-то… Когда Веня наконец-то сумел починить забор, его снова усадили за стол. На обед были открытые пироги с картошкой и колбаски с ливером. Веня ел молча, его новая знакомая тем временем рассказывала о сыновьях, о муже и о соседских бабах, которые в большинстве своем либо стали вдовами, либо так же лишились сыновей и братьев. После обеда Веня снова уснул на полатях и проснулся ближе к пяти. Вспомнив слова молоковоза Лехи, Веня заторопился домой. Хозяйка собрала Вене в дорогу с полдюжины пирожков, лепешку и несколько вареных яиц. Предложила взять и молока, но Веня отказался. – Ступай, сынок! Аллах сине сакласын[5]! Найди того, кто последнего сына меня лишил. Ты обещал, – сказала Сания на прощание и отвернулась, чтобы Веня не заметил слезы на ее погасших глазах. Спустя некоторое время Веня уже стоял на обочине дороги на Лугу, вспоминал свою гостеприимную хозяйку и думал о ее горькой судьбе. Сколько ж их сегодня таких, тех, кто лишился всего из-за этой проклятой войны, которую люди будут помнить века? Когда он простоял полтора часа на дороге, начался дождь. Сначала это были лишь мелкие капли, но вскоре дождь усилился, и Веня понял, что если он не найдет укрытия, то вскоре промокнет до нитки. В ботинках хлюпала вода, Веня решил сойти с дороги и двинулся в сторону деревни. И именно в этот момент он вдруг услышал позади себя отдаленный гул мотора. Веня тут же вернулся на дорогу и принялся смотреть вдаль. Когда сквозь потоки воды мелькнули зажженные фары, Веня помахал рукой. Спустя некоторое время Леха тормознул свой молоковоз на обочине. Когда дверь открылась, Веня без слов нырнул и кабину и пожал своему спасителю его крепкую и совершенно сухую руку… По дороге Леха снова болтал без умолку. Веня помалкивал. Он промок насквозь, его знобило. Ныла спина, а на руках вздулись мозоли, появившиеся с непривычки после колки дров. Спустя несколько часов они въехали в Лугу, молоковоз свернул с главной дороги и подъехал к железнодорожной станции. И тут Лешка вдруг огорошил Веню очередной неприятной новостью: – Слушай, а ведь ленинградский, который идет на Псков, только завтра будет. Ты что же, опять на вокзале будешь ночевать? Веня пожал плечами. – Гостиницу какую-нибудь подыщу. Лешка задорно рассмеялся. – Нет тут у нас гостиниц! Так что, друг, ты себя не обольщай. Вокзал тебя ждет! – Ну что ж, тогда на вокзале и заночую. Нам не впервой. – Веня вдруг чихнул и утер нос ладошкой. – Простудился! Я так и думал! Ладно, иди на вокзал, покупай билет, а через часок я за тобой вернусь. Сдам путевку, накладные и вернусь. Поедешь ко мне ночевать. – А как же жена? – Ничего, потерпит! У меня как раз завтра выходной. Ты, кстати, что пьешь? «Красненькое» или «Столичную»? Веня рассмеялся. – Я тут, как ты сам заметил, промок малость, так что не откажусь от напитков повышенной крепости. Лешка от радости крякнул: – Наш человек! Жди меня здесь. Я мигом!